Цирк на Цветном - Страница 24

Все сложилось довольно удачно: именно в тот момент в ГИТИСе набирался новый курс дневного отделения, что происходило раз в пять лет. В отличие от многих абитуриентов, подававших на цирковое, при поступлении я не знала никого из именитых членов комиссии. А в ней сидели Максимилиан Изяславович Немчинский, Валентин Александрович Гнеушев, оба – заслуженные деятели искусств России, Леонид Леонидович Костюк, режиссер, эквилибрист и народный артист РСФСР. Цирковая молодежь робела, зажималась перед ними, а мне это не мешало.

С самой учебой трудностей тоже не возникало, экзамены я сдавала легко, даже не читая задаваемую литературу, – все оказывалось уже изучено благодаря Закирову. И вскоре меня взял к себе ассистенткой Гнеушев. Фактически он предоставил мне полную свободу в репетициях с его артистами, аккуратно направлял меня, предлагал мне много литературы.

Так, в работе, для меня пролетел весь институт. К его окончанию я уже полтора года работала в цирке Никулина, сделала здесь дипломную работу, мой номер стоял в программе. Кроме того, три последних года я посещала балетмейстерский факультет (правда, в дипломе это не отметили, а второй диплом тогда не давали). Главное, что дал мне ГИТИС, – это возможность «выстроить себя», возможность осознать, что мне нужно, и понять примерно, как устроен театральный мир.

Я не искала работу – работа сама меня находила… Гнеушев со временем ушел из цирка, и автоматически как-то получилось, что на месте режиссера-постановщика осталась я.

Что входит в мои функции? Прежде всего я подбираю интересный «материал» – талантливых артистов, яркие номера. Для этого стараюсь быть в курсе всего нового, что появляется на «рынке». Затем я договариваюсь с людьми, заранее сообщаю им, что хочу взять их в программу. Далее я продумываю отдельные номера, а потом разрабатываю целую программу. Процесс, конечно, не быстрый, может длиться и год.

У меня отличная команда: балетмейстеры, художник по костюмам, композиторы, тренер по гимнастике и акробатике… Я собираю их и объясняю, что от них требуется, и в дальнейшем каждый трудится над своим направлением. А я стараюсь сделать так, чтобы всем службам в цирке было комфортно, чтобы рабочий процесс всем доставлял радость. На определенных этапах моя роль сводится к присутствию на репетициях – я контролирую отдельные номера. Главная наша цель: зритель должен получить удовольствие, и при подготовке важно не зацикливаться на технических моментах (с ними поможет тренер), а ввести артистов в атмосферу, чтобы они прочувствовали нужный образ. Я могу посоветовать им посмотреть какие-то фильмы, картины, чтобы легче было понять настроение. Ведь хорошие номера рождаются лишь тогда, когда человек работает с тобой в соавторстве, погружается в этот соус. А когда задано правильное направление, артист наполняется тем, что нужно, и сам получает удовольствие от результата. Если я корректно выстрою «скелет» программы – не только все продумаю, но и настрою других, – он обязательно обрастет правильным «мясом». Это как хорошее вино – с годами оно лишь вкуснее.

Свою первую программу – «Вместе со временем» – я выпустила в тридцать лет, такой сделала себе подарок ко дню рождения. До этого долго работала в качестве второго режиссера, как соавтор ставила «Елки», детские новогодние спектакли. А тут в течение года готовила номера – все в одном стиле – и из них потом собрала единую цирковую программу.

Должна ли я придумывать каждый номер с нуля? Могу сказать так: если сам не сделаешь номер, то потом и брать особо некого будет, потому что все равно любой номер необходимо адаптировать под программу, дотягивать. Мы сами поставили себе высокую планку и серьезно относимся к тому, чтобы не опускаться ниже нее. Поэтому номера берем только уникальные, с изюминкой, «фишкой» конкретного артиста. Нам требуется индивидуальность трюка, собственная манера исполнения, которой нет ни у кого. И потому у меня никогда нет номеров-названий – название всегда ограничивает, для меня важны актерские фамилии. И это моя принципиальная позиция: существует артист, и его знают по фамилии, а не по образу. Плисецкая всем известна как Плисецкая. Ведь это артисты – звезды цирка, и где бы они ни работали – у нас или в другом шоу, – они все равно остаются самими собой.

Для любого циркового артиста особый этап в карьере – попасть в программу цирка на Цветном бульваре. И с лучшими, наиболее нам интересными, мы тоже заключаем контракт. Раньше артистов вводили в штат цирка. Сейчас мы берем туда только те номера, которые создаем для фестивалей, – уникальные, самые-самые.

Программы целиком мы меняем дважды в год. Новогодние «Елки» делаются на основе текущей программы. Я не люблю менять артистов во время длинного марафона. Это случается, но очень редко, и обязательно оговаривается заранее. Я считаю: как программу начали, так должны и закончить. На программу мы заключаем контракт с артистами, они знают свои сроки и, опираясь на это, планируют уже дальнейшую свою работу, гастроли и прочие выступления.

Полностью подготовленных в цирке номеров у нас процентов семьдесят. Даже дрессуру мы готовим, адаптируем под программы. Я направляю артистов, помогаю им, мы все согласовываем. Нужны мои хореографы – они приедут, не нужны – артисты сами находят. Но это все происходит под контролем и в течение длительного срока. Не так давно у нас шла программа «Королевский цирк», фактически я готовила ее два с половиной года, ездила с артистами по городам. А сейчас у нас в планах иллюзион-аттракцион с Анатолием Соколом – иллюзионистом в третьем поколении, из легендарной цирковой династии. Мы больше трех лет уже с ним занимаемся. Практически вся подготовительная работа ведется в Питере, но показывать будем в столице, и программа полностью адаптирована под наши требования и стиль, под вкусы московского зрителя.

В цирке на Цветном бульваре есть оркестр, и по возможности я стараюсь использовать его во всех программах. Однако оркестр может сыграть не все. Он хорош для животных, потому что их невозможно точно выстроить по музыке. Прекрасно под оркестр работают клоуны и большие номера – такие, как доски. Но есть определенные жанры, например спортивно-акробатические, где все идет под счет, в определенном темпе, расставляется на музыкальных акцентах, и там предпочтительна фонограмма. Ведь дирижер сегодня может так дирижировать, а завтра иначе, и получается, что артист работает в привычном темпе, а музыка «уходит», или наоборот. К тому же играть в течение целой программы музыкантам физически очень тяжело.

Музыку для оркестра пишет известный композитор Лев Землинский, человек огромного опыта и знаний. Наши музыканты Леву уважают. На втором композиторе – Денисе Гарнизове – лежит вся фонограммная часть.

Денис – сын композитора, режиссера, продюсера Леши Гарнизова, по образованию он юрист. Но он с детства, всю жизнь, занимается музыкой и первую композицию для моего номера написал лет в четырнадцать-пятнадцать. У него нет музыкального образования, он все делает по ощущению, но при этом получается совершенно сумасшедше. Он пишет, как для кино, создавая настроение, образ. А мне именно это и нужно.

Конечно, я работала и с такими замечательными композиторами, как В. Пресняков старший, М. Дунаевский.

Но с Денисом мне очень легко, мы отлично понимаем друг друга. Я могу ему сказать: посмотри это кино, мне нужна такая же музыкальная атмосфера, только на пять минут. Видео с номером сразу не покажу – нельзя, иначе в голове композитора сразу возникнут штампы: например, принято, что в эквилибре музыка медленная, воздух всегда лирический. А я от этого как раз ухожу, и номер потом уже под музыку выстраиваю.

Так же и с художником по костюмам. С Екатериной Котовой я работаю почти пятнадцать лет. Она художник телевизионный, окончила Школу-студию МХАТ и много работала в кино. Катя любит кино и понимает меня с полуслова. Ни с каким другим художником я не могу сотрудничать – в своих требованиях я очень строга. Меня даже повтор одной и той же фактуры ткани в номерах раздражает. Считаю, что художник не имеет права повторяться или брать ту ткань, которую зритель может купить в магазине. Все волшебство теряется сразу!