Цирк кошмаров - Страница 12

Он покосился на Алису, боясь, что она упрекнет его в неумении сосредотачиваться.

– Это нормально, – успокоила девушка, – у меня тоже не сразу получается найти верный путь. Сейчас мы пойдем сквозь сны, а ты ищи и думай.

В воздухе перед ними опять появилась дверца. Алиса открыла ее и потянула Олега туда, в липкий туман. Идти оказалось тяжело. Туман был пригоден для дыхания примерно так же, как клей для питья. Но, несмотря на трудности, Олег не позволял себе расслабиться. У него была цель, а еще на него полагалась Алиса, нельзя ее подвести.

Он старался не выпустить из внимания образ отца, и постепенно тот становился все более и более четким. Олег видел, как отец хмурится, как характерным жестом трет складку между бровями указательным пальцем… Он видел его палец с коротко подстриженным ногтем, с ожогом, оставленным каким-то реактивом…

– Олег?..

Волков моргнул. Оказывается, они с Алисой вышли из тумана и снова оказались в отцовской лаборатории. Точно такой, как видел ее Олег, в прошлый раз встретив отца в мире снов.

Отец смотрел на него, но в этом взгляде не было радости.

– Вы напрасно пришли, – сказал он. – Я же не раз предупреждал вас, что вы рискуете.

Сердце сжал стальной обруч, во рту стало горько, но Олег не позволил эмоциям взять над собой верх.

– Папа, я должен задать тебе важный вопрос, – сказал он, глядя в глаза сидевшему за столом человеку. – Всего один, а потом мы уйдем, обещаю.

Человек кивнул.

Можно было бы спросить, почему тот бросил семью, зачем скрывается от них и не хочет разговаривать даже здесь, в смутном мире снов и иллюзий. Но важнее всего для Олега сейчас было другое. Вопрос, сидевший в нем, обжигал гортань, причиняя страшную боль, и требовалось непременно от него избавиться, получить на него хоть какой-то ответ.

– Папа, ты проводишь опыты над людьми? – спросил Олег резко. – Поклянись, что никогда не делал ничего такого!

Ученый отвел взгляд и… промолчал.

Олег почувствовал себя так, словно его изо всех сил ударили в живот.

– Ты не знаешь о чем спрашиваешь… – ответил отец. – Я клянусь, что никогда не действовал во зло и никто не сможет заставить меня сделать это…

Слова, слова, слова. Олег задал конкретный вопрос, а получил стандартную отмазку о добре и зле – сомнительную и нечеткую, как и многие философские категории. Отец не сказал «нет», и это уже само по себе являлось ответом.

– Олег, пойми, я никогда…

Отец шагнул к нему, но Олег в ужасе отступил.

– Пожалуйста, не ищи меня! Как бы я хотел тебе объяснить… – сказал ученый, и вдруг его фигура, как и в прошлый раз, стала мигать, становясь все более нечеткой.

Он опять исчезал. Сбегал? А что, если и раньше он сбегал? Что, если тот человек из сегодняшнего кошмара – отец?

– Алексей Михайлович, подождите! – закричала вдруг Алиса, безмолвно присутствовавшая при этой сцене.

Дальше произошло нечто странное – девушка выпустила руку Олега и обеими руками вцепилась в рукав белого халата его отца. А потом они оба пропали.

Олег остался в лаборатории один.

– Надо просыпаться!

Он попытался ущипнуть себя за руку, но нужного эффекта не достиг.

– Это осознанное сновидение. Я сплю, а значит, могу проснуться! Раз… два… – На счет «три» он почувствовал, будто под ногами распрямляется гигантская пружина. Олег резко взлетел в воздух и…

Действительно проснулся в своей кровати.

Потянувшись к столу, парень схватил мобильник и поспешно, то и дело попадая не на ту букву, набрал сообщение Алисе: «ТЫ СПИШЬ?» И только отправив его, подумал, что вообще-то глубокая ночь. Но как дожить до утра? Вдруг Панова что-нибудь узнала?

Ровно через две минуты томительного ожидания, показавшиеся Волкову вечностью, телефон зазвонил.

– Да? – прошептал он в трубку, боясь разбудить чутко спящую в соседней комнате маму.

– Твой отец проснулся, – голос Алисы прерывался от волненья. – Но я была с ним и целую секунду видела его глазами! Я и не знала, что такое возможно!

– И что же ты видела? – губы разжимались с трудом, словно каменные.

– Горел электрический свет, и я разглядела комнату с белыми стенами, а еще человека в белом халате.

– Это врач? Отец в больнице? – спросил с волнением Олег.

– Не уверена… Этот человек почему-то не похож на врача. У него такие страшные глаза… совсем рыбьи, – пробормотала девушка.

– Что значит «рыбьи»?

– Ну, холодные такие, круглые. У меня от них мурашки по коже. Он смотрел, словно сканировал.

– А потом? Что было потом? – поторопил ее Олег.

– А потом меня оттуда выбросило, словно пробку из шампанского, и я проснулась.

Олег почувствовал разочарование: он уже надеялся на нечто большее. Алиса молчала, и он наконец сообразил, что ведет себя практически по-хамски.

– Спасибо, – сказал Волков поспешно. – Ты смогла узнать очень много.

– А польза? – девушка вздохнула. – Мы все равно так и не выяснили, где твой отец.

– Не беда, – успокоил ее Олег. – Ты же запомнила этого, с рыбьими глазами, и узнаешь, если когда-нибудь увидишь… Мало ли, всякое бывает… А я завтра еще в Сети пороюсь. Есть у меня один план…

Попрощавшись с Алисой, Олег лег на кровать, но заснуть так и не мог. Он думал о пропавшем отце, но мысли невольно перескакивали на девушку. Они опять вместе влезли в какое-то дело, она опять рядом, но польза? Разве стала Алиса от этого понятнее и ближе? Она, конечно, всегда готова прийти на помощь и держится с ним как друг… Вот именно – только как друг, и ничего большего. Волков замечал, что девушка продолжает соблюдать дистанцию. Почему? Ответ был очевиден, но печален: она просто-напросто не воспринимала его в другом качестве.

– Ну и ладно, – сказал Олег Чуду, у которого во сне смешно дергались ноги, будто он за кем-то бежал, – мы с тобой – одинокие волки. Нам никто не нужен!

Заявление, как понимал сам Олег, не было правдивым на сто процентов, зато немного успокаивало. Одинокий мальчик-герой и его собака… Это могло бы казаться даже романтичным, если бы не было так грустно.

«Меняю килограмм грусти на килограмм пуха – развею по ветру, – подумал парень. – Или на килограмм конфет, тоже неплохо».

Этой же ночью Алиса снова отправилась к Квазимодо.

Ей хотелось выяснить, что произошло с малышом. Постепенно из небольших деталей, отрывочных воспоминаний, запахов и разрозненных клочков виденного ребенком наяву у Алисы сложилась определенная картина. Правда, совершенно непонятная девушке.

Получалось, что сначала у малыша все было хорошо. Ему было тихо, тепло, уютно и любимо. Почему именно «любимо», Алиса так и не поняла. А потом вспыхнул яркий свет, и то, что было этим самым «любимо», куда-то пропало. И стало опять темно, тепло, но уже не любимо, а больно и все больше и больше страшно.

В этом обрывочном повествовании несколько раз проносился образ какой-то женщины, в которой Алисе что-то показалось смутно знакомым. К образу этой женщины Квазимодо все возвращался и возвращался, словно пытаясь вспомнить то, чего никогда не видел. На заданный вопрос, то ли это «любимо», малыш отвечал категорическим «нет». Но вспоминал эту женщину чаще и чаще.

Стремясь повторить опыт, проделанный с отцом Олега, девушка пыталась последовать за своим подопечным, когда тот просыпался. Но в ту ночь у нее не получилось. Возможно, Алиса слишком устала.

Наутро она долго лежала в кровати, думая о событиях прошлой ночи. А еще ей не давало покоя ощущение, что синеглазый незнакомец где-то поблизости. И в лаборатории, где Олег разговаривал со своим отцом, и позже, у Квазимодо, Алису не оставляло чувство, что за ней наблюдают. Она даже оглядывалась, пытаясь разглядеть среди тумана того, кто следит за ней, но пока что это никак не удавалось. Она решила, будто невидимый наблюдатель – тот самый синеглазый парень, но почему, Алиса не знала. Возможно, просто принимала желаемое за действительное.