Цинично, с бабочками (СИ) - Страница 8

Чонгук мысленно отвечает, что выскочит. Просто пусть даст Чонгуку довзрослеть до возраста женитьбы - и никуда не денется, вслух же тянет обиженно:

- Ты красивый, тебя за три года уведут.

- Киддо, - Хосок снисходительно похлопывает его по плечу, - ты слишком юн для меня, я не педофил.

Чонгук таскается за ним по пятам и зыркает на всех мимопроходящих альф (те, по ходу, с этого больше умиляются, чем что-то ещё, и это страшно задевает гордость). Но Чонгук терпит, он вообще терпеливый ужасно.

- Ты так вкусно пахнешь.

Хосок вздыхает, треплет его по волосам этим жестом: «я старше, и всё, что у меня к тебе и может быть – позывы материнского инстинкта», отвечает:

- Уже проходили.

- Ты очень красивый.

- И это проходили, - Хосок улыбается, его пальцы в волосах Чонгука, пусть и снисходительным этим жестом – всё равно, такие правильные, приятные, Чонгука разрывает от его первой большой и чистой на молекулы, он так и говорит:

- Я люблю тебя.

- Глупый ребенок, - мягко отвечает Хосок. И это… сочувствие? ещё хуже, чем всё остальное.

Но Чонгук не только терпеливый, он ещё и страшно упрямый. Упрямый и сильный. Он просто ждёт.

Каждый месяц по сантиметру-два в росте, он догоняет Хосока и перерастает. Матереет, становится шире в плечах и начинает выглядеть гораздо старше своего возраста, – все говорят. Все говорят, кроме Хосока. Хосок не замечает. Хосок задумчиво провожает взглядом хорошеньких омег и пытается ухлестывать за бетой из своего класса. Чонгук бесится и ненавидит всё. Обстоятельства все. Упрямость кое-чью тоже.

А потом Хосок начинает пахнуть гораздо сильнее привычного. И Чонгук не дурак. Он подкованный, начитанный. Чонгук покупает презервативы и караулит. Натурально караулит. Практически сталкерит. И оно случается.

Хосок бредет по улице: руки в карманах, щеки красные, волосы растрепаны ветром, взгляд в асфальт, а запахом бьёт даже с тридцати метров. У Чонгука во рту пересыхает.

- Хён…

Хосок смотрит на него растерянно, и тянет так же растерянно:

- Ты так вкусно пахнешь…

У Чонгука, кажется, сердце останавливается.

А Хосок в лице меняется и пятится назад торопливо:

- Блять.

Хосок сдается настолько без боя, что даже обидно (и потом, совсем потом – Чонгуку правда обидно некоторое время, потому что не Хосок за себя решал, а течка его блядская, но он решает для себя твердо, что они поженятся, так что плевать, из-за чего первый шаг случился). Течный Хосок ласковый и блядовитый до трясучки. Всё время хочет и его всё время тоже хочется. У Чонгука долбанный пубертат и так, а тут ещё и это. Они трахаются как кролики два дня подряд (приходится звонить Хосоку домой, чтоб успокоить его родителей и всё это страшно неловко, родители Чонгука относятся снисходительнее, только отец подсовывает под дверь ещё две пачки презервативов, и Чонгук не сгорает от смущения только потому, что у него мозги запахом Хосока затуманены намертво).

Самое дурацкое, что ему всё равно больше всего нравится – засыпать, прижимаясь к Хосоку со спины и обнимая его рукой за живот. Это, правда – лучшее.

- Я люблю тебя, - напоминает он на всякий случай на третий день, когда хосочья течка стихает, и тот с утра лежит слишком долго пялясь в потолок. Хосок тянет руку, зарывается пальцами в его волосы, гладит.

Гладит, но не так. Не материнским-снисходительным. А потом целует бережно в лоб. Вздыхает. Не говорит ничего, просто лезет обниматься. И снова такой ласковый, что Чонгуку даже страшно немного.

- Выйдешь за меня? - ляпает он.

Хосок смеется куда-то ему в плечо, сначала парой фырчков, потом взахлеб, долго так смеется, потом вздыхает устало:

- А то ты мне выбор оставишь, можно подумать.

Комментарий к

в рамках расплаты тем, кто угадал мои тексты на ауфесте.

на заявку от Cromo “ччг х хосок”

========== Часть 19 ==========

Открытие первое - Феликс маленький, а Тэхёну, мать его, тридцать, и это, оказывается возраст и взрослость. Тэхёну охренительно странно чувствовать себя взрослым, старшим и всё остальное, и всю первую неделю страшно хочется позвонить Хосоку и спросить - что делать с малолетним альфой (Хосок же у нас опытный, у Хосока же Чонгук). Но к счастью (или несчастью), гордость звонить Хосоку не позволяет.

Феликс маленький.

Феликс несовершеннолетний.

Феликс на полголовы ниже Тэхёна и очень плохо говорит (и понимает) по-корейски, потому что из Австралии приехал сюда всего полгода назад.

Это полный трэшак, и Тэхён не знает что со всем этим делать.

А ещё Феликс нежный и ласковый, будто и не альфа вовсе. Лезет обниматься, висит коалой, тычется носом в шею и басит мягко:

- Хён, ты такой красивый.

Тэхён счастлив полудурошно, но совершенно не знает, куда это счастье девать.

Он же хотел _своего_ альфу. Хотел, чтобы красиво. Хотел, чтобы раз и навсегда, с гарантией.

У его раз и навсегда с гарантией улыбка солнечная, совсем детская, к нему прикасаться страшно, не то что поцеловать.

И веснушки.

И волосы мягкие.

И увлечения детские совсем.

И шутки наивные.

Тэхён взрослый, уставший и заебавшийся. Он чувствует себя совратителем малолетних.

Его малолетний держит его за руку, басит о своих впечатлениях от Кореи с дикими грамматическими ошибками, вставляя английские слова, и тоже ничего не делает (не Чонгук. И слава Богу. Наверное).

Тэхён знакомит Феликса с Чимином и Юнги. И ему страшно не нравится, насколько сочувствующим выглядит взгляд Юнги. Взгляд Юнги, обращенный к Феликсу.

Феликс улыбается, широко и дружелюбно, бесконечно мягко, и через час они с Чимином чуть ли не лучшие друзья, и Тэхён отмечает с неудовольствием, что они даже похожи чем-то (ростом, ехидничает его внутреннее я, и это Тэхёну тоже не нравится, как будто он недоволен тем альфой, что предназначен ему судьбой, но он же… он же…).

- Он тебе хотя бы нравится? - на Мёндоне они с Юнги чуть отстают от живо что-то обсуждающих Феликса с Чимином, и не то чтобы Тэхён не ждал от Юнги какого-нибудь такого жестокого вопроса.

- Нравится, - Тэхён цедит это сквозь сжатые зубы, и понимает с удивлением, что страшно зол.

Зол на Юнги, причем. Что-то вроде - не лезь со своим больным неадекватным опытом в мою красивую, чёрт подери, жизнь.

- А выглядит, как будто нет, - Юнги пожимает плечами, и добавляет едко, - что, предназначение оказалось не таким радужно-розовым облачком как ты воображал всю жизнь?

- Ты такой козёл, хён, не удивительно, что Чимин от тебя столько бегал.

Юнги даже не вздрагивает, косится на него, вздыхает, похлопывает по плечу. Сочувствует. Сочувствует, мать его. Это самое худшее. Тэхён чувствует себя бесконечно униженным и разбитым.

Отойди нахер от моего счастья со своим сочувствием. Мне всё нравится. Он обнимает меня, жмётся носом к шее, улыбается и говорит, что я красивый. Отойди. Отойди. Отойди немедленно.

…за эти четыре недели с Феликсом Тэхён выматывается сильнее, чем за всю предыдущую жизнь.

Ну что тебе не так.

- Хён, - говорит Феликс, обнимает сзади, кладет подбородок на плечо, - у меня курс по обмену заканчивается через две недели. Я уеду домой, хён.

Тэхён застывает над сковородкой и перестает мешать жарящийся с овощами рис.

- И когда обратно? - голос удивительно послушный, даже не дрожит. Дрожит что-то внутри Тэхёна. Дрожит сильно, больно, но очень глубоко.

Феликс молчит долгую минуту, спрашивает осторожно, тщательно подбирая слова:

- А ты хочешь, чтобы я вернулся обратно?

Тэхён стоит в аэропорту, почему-то с Чимином и Юнги. Юнги держится на безопасном вежливом, делает морду кирпичом, как будто он мебель и здесь чисто для интерьера, не обращайте на него внимания. Лучше бы гадость какую сказал - Тэхёну бы хоть легче стало.

Чимин Феликса обнимает по-отечески, что-то вдумчиво задвигает, а Тэхёну не то хочется, чтобы он ушел и не мешал, не то - останься и отвлекай моё непутёвое предназначение до самого начала регистрации на рейс.