Цилиндр ван Троффа - Страница 36

– Ты… ты… – прохрипел он, глядя на мою эмблему. – Ты из космоса?

– Я человек.

– Знаю, но…

– Не бойся. Откуда ты.

– С Луны…

– Тебя выслали? Так, без одежды?

– Они же так… всех. А здесь… так трудно… двигаться. Не хватает сил… Я голоден.

На первом же перекрестке я развернулся и помчал в сторону города. По дороге я пытался получить хоть какую-нибудь информацию от лунатика, но говорить ему было мучительно трудно. Из-за него я отказался от намерения добраться до своей ракеты, ожидающей где-то с другой стороны автострады, в часе пути от нее. Я не мог бросить на волю судьбы этого полуживого беднягу, для которого следующие несколько часов решали вопрос жизни. Если бы я не нашел его в таком состоянии посреди пустыни из плиток Грилля, основы жизни этой планеты, я сидел бы сейчас за рулями ракеты и определял траекторию полета к Луне. Как бы тогда сложилась моя судьба? Это была такая точка во времени, в которой должны начинаться разветвления действительности, о которых говорит теория параллельных времен… Такими точками могли стать и все другие минуты более или менее важных решений, случаев, событий из которых состоял мой путь во времяпространстве. Если бы можно было вернуться к одному из таких разветвлений и выбрать другой вариант…

Если бы мне была дана возможность выбора, к какой из них я вернулся бы теперь, имея позади весь видимый в сходящейся перспективе пройденный путь?

Вновь на миг вернулся образ Йетты, выразительный, хоть и не оплетенный рамкой с орнаментом, я не смотрел на него с тех пор, как узнал, что в городе существует много живых портретов Йетты. Вернуться туда, в свою эпоху, во время предписанное мне минутой рождения… Как возвратиться, если я могу двигаться только вперед, неограниченно далеко, но лишь вперед? А может… Может именно в этой неограниченности и есть возможность, единственная вообразимая?… Когда мы оказались в городе, лунатик снова потерял сознание при попытке встать на ноги, поэтому я перекинул его через плечо и отнес в убежище. Был он достаточно легким, по пути я отдыхал только два раза. Встречные жители города внимательно присматривались к нам. До меня доносились споры относительно моей ноши. Преобладало мнение, что это лунак, но были и такие, кто принимал его за згреда или доцента. Нагота, даже здесь и теперь, стирала разницу в классификации. Я передал лунатика Кирилу, который взялся привести его в сознание и укрепить настолько, что с ним можно будет поговорить. Это мне удалось только на второй день.

– Его организм не приспособлен к земным условиям, – сказал он разведя руками. – Кости у него ломкие и тонкие, мышцы никуда не годятся, кроме того он приспособлен к очень экономному энергетическому хозяйству и низкому содержанию кислорода в воздухе, силы его быстро убивают, сразу перегорает все, что он в состоянии усвоить. Если все они в таком состоянии, то…

Он решительно махнул рукой, что можно было понять как приговор для всех жителей Луны. Даже если им и суждено вернуться на Землю, сначала предстоит долговременная адаптация в переходных условиях. Не говоря уже о других элементах влияющих на их приспособленность к жизни на Земле, на открытом пространстве, в открытой общественной системе… Но в тот момент лунатики меня не интересовали. Перед тем как найти этого беднягу, я решил вернуться на Луну I и даже ценой жизни всех жителей Поселка вызволить своих товарищей… Сколько в этом решении было солидарности с ними, а сколько желания успокоить совесть, расплатиться за медлительность, почти предательство по отношению к ним?… Сегодня трудно понять.

Как я писал, встреча с жителем Луны была той особой точкой во времени, той стрелкой на полотне событий, которая решает все. На второй день лунатик уже был способен на короткие разговоры. Он почувствовал себя настолько в безопасности, что даже сам разговорился. От него я узнал, что в момент его старта с Луны ситуация в Поселке Луна II, откуда он был родом, была достаточно унылой. Группа анархистов захватила центральный энергетический узел и грозила отключить напряжение от систем регенерации воды и воздуха. Бунт удалось ликвидировать, виновных убили во время операции, а для устрашения остальных жителей выбрали троих из подозреваемых в симпатиях к анархистам и отправили на Землю. Одним из них был тот, которого я нашел. Бедняга на собственной шкуре убедился, что на Земле нет условий для жизни. Еще немного и он умер бы в этом убеждении.

– В других Поселках тоже были выступления, – рассказал он, когда я спросил его о причине происшедшего. – А все началось с того, что в одном из поселков анархисты взорвали емкости с кислородом… Взрыв сорвал запоры с одного из люков. Возникла внезапная декомпрессия. Техники, которые в тот момент находились снаружи, сообщили другим Поселкам. Послали спасателей. Многим жителям, которые никогда не были снаружи выдали скафандры и оборудование. Но спасти никого не удалось. В том Поселке погибли все. А те, кто учавствовал в акции спасения рассказали все своим сожителям. Всеобщую волну враждебности по отношению к властям Поселков, доведших до подобной ситуации, остановить не удалось. С тех пор покоя нет…

– Какой… это был Поселок? Где был взрыв? – спросил я.

– Луна I, – ответил он.

Я выбежал из Бункера без определенной цели, не чувствуя ничего кроме вины, обиды и ненависти к самому себе и ко всему вокруг.

Теперь ничто не связывало меня с этим городом, с этим временем, с прошлым. Я потерял все: друзей, которых из-за своей медлительности не сумел спасти, девушку, которой теперь здесь нет, во всяком случае такой, как я хотел найти.

Город стал для меня чужим, как были чужими все познанные мною планеты. Человек, как растение – не может существовать оторванный от корней связывающих его с почвой, на которой он вырос… Передо мной осталось только невообразимо далекое будущее, даже скорее шанс на будущее.

Я спускался в цилиндр, придерживая рукой поднятый люк. Следующий шаг, еще одна ступенька вниз…

Люк на долю секунды прижался к краю отверстия, но тут же подпрыгнул, открытый снаружи, оторвавшись от поддерживающей его ладони. Сноп света обрушился на меня сверху. Я поднялся на несколько ступенек вверх. Луч фонарика соскользнул с лица, позволяя ослепшим глазам в отраженном от стен свете узнать хрупкий силуэт. Я замер, боясь произнести слово, которое вертелось на языке.

– Ты здесь! Почему ты ушел? Я так долго искала тебя…

Это была Сандра. Моя Сандра…

Она нашла меня в моем последнем убежище. Видимо, она запомнила дорогу сюда.

Она вырвала меня из колодца времени, в который я хотел погрузиться, чтобы оставить все за собой, бросив настоящее… Она остановила мое бегство. И что с того, что одна из многих одинаковых, но все равно неповторимая, как неповторимы мимолетные слова и жесты, словно вспышкой зафиксированные в памяти на фоне размытой полосы проходящих событий.

Я пошел за ней, оставив на дне своего сознания чувство, что вернусь сюда еще до того, как что-то произойдет. Что-то вернется, не все еще потеряно…

Зеленую тетрадь я обнаружил в третьем слое центрального района Города С. Необходимо пояснить, что используемая археологами нумерация слоев обратна используемой в записках. «Первый слой» является наивысшим уровнем Города, вскрытым после снятия слоя грунта нанесенного ветром. Первый слой, как наиболее подверженный действиям внешних факторов был почти полностью уничтожен. Весь он, как писал автор записок, построен из легких материалов, сформированных в ажурные конструкции. Последующие слои сохранились намного лучше, но и они во многих местах либо разрушились вследствие чрезмерной нагрузки, либо были засыпаны через провалы возникшие в верхних слоях.

В настоящее время, по истечению примерно тысячи ста лет от периода описываемого в записках, ландшафт планеты ничем не напоминает того, который наблюдал автор записок. Постепенная водная эрозия, действие некоторых микроорганизмов и водорослей, живущих в плитках Грилля, несколько сотен лет назад привели к почти полному уничтожению давно уже бесполезных энергопоглощающих полей. Открывшаяся почва, смешанная с продуктами разложения плиток Грилля в начальной фазе свободно перемещалась из-за сильных ураганов, засыпая вымершие города. Ураганные ветры явились следствием нарушения водного баланса на планете лишенной растительности, из-за заменивших ее энергетических полей. Однако остаточная растительность, выжившая в немногочисленных заповедниках, вскоре начала достаточно энергичную экспансию на опустевшие территории и за пару столетий покрыла почти всю поверхность земли умеренной и тропической областей. Таким образом возникли близкие к первоначальным условия, которые царили на планете до развития цивилизации. Близкие, но не идентичные. Не хватало многих видов наземных растений, которые не сохранились в заповедниках, а так же всех видов животного мира, за исключением самых низших. Зато флора и фауна океанических глубин сохранились почти полностью, в практически неизменных условиях. Такой застала Землю первая филиальская экспедиция, которая добралась сюда двадцать лет назад. Предварительные исследования показали, что условия планеты позволяют поселиться здесь филиальцам. Но, прежде чем это произойдет, здесь ведутся всесторонние исследовательские работы. Наша группа одна из многих, занимающихся воссозданием прошлого планеты. Не считая себя компетентным в других областях знания о Земле, ограничусь замечаниями касающимися моих научных интересов, а именно – археологии. Город С – один из немногих, которые удалось найти археологам, это настоящая сокровищница для исследователей. Однако и здесь мы не находим никаких записей эпохи, которая является наибольшей загадкой для исследователей истории земной цивилизации. Блокнот, найденный мною, является абсолютно исключительным документом. Только прочитав его я понял, почему во всем городе не найдено никаких книг или документов Эпохи Распада и предшествующих периодов земной цивилизации. Уже сами обстоятельства обнаружения блокнота частично прояснили для меня эту загадку. В поисках каких-либо архивов или библиотек я перетряс третий уровень Города С, дом за домом, добираясь повсюду, где помещения не были заполнены связывающим материалом. Даром! Я не находил ни следа книг или пленок, либо другой формы записи информации. Вообще Город не содержал внутри себя никаких предметов созданных из искусственных материалов, а тем более из производных целлюлозы. Все было с непонятной методичностью раздроблено в пыль. Наконец, в помещении, которое когда-то было библиотекой, на одной из полок металлического шкафа я нашел тетрадь в зеленой обложке. Она была целой… хотя вокруг было полно мусора из посеченных книг, лент и микрофильмов. Простое лабораторное исследование материала из которого была сделана тетрадь объяснило причину сохранения этого предмета. Содержимое дневника прояснило остальное, в том числе и причину полного уничтожения предметов материальной культуры. Думаю, что исполнителями этого была погибающая от голода популяция крыс, которые пережили настоящих жителей города.