Цикл рассказов «Пространства» - Страница 6

Подойдя к нужной двери Волин постучал. Тишина. Подергал ручку. Тишина. Досадливо цыкнул и полез в карман за мобильником. Саша с интересом оглядывалась по сторонам, задрав голову рассматривала висящие на стенах фотографии. С них безадресно улыбался Янковский, хмурился Дуров, делал ручкой кто-то смутно знакомый, но абсолютно не запоминающийся.

Волин досадливо цыкнул снова, уже сильнее.

-  Да, уж. Строили, блин, на совесть.Стену не то что волной, из пушки не прошибешь. - пробурчал он, убирая трубку.

Можно было, конечно, пойти по кабинетам, но Волин уже убеждался, расспросы ничего не дадут. Богемные обитатели этого здания появлялись и исчезали, не подчиняясь законам логики и физики. Об их местонахождении знали только они сами.

 - Ладно, Саш, пойдем вниз. С улицы позвонить попробую.

Снова вышли в серый осенний холод. Волин клацнул мобильником, открывая, вдавил кнопку вызова.

 - Алло? Виктор? Да, Волин беспокоит!

Виктор? - в трубке затрещало и Сергей шагнул в сторону, закрутился, прикрывая ухо рукой.

-  Очень плохо вас слышно! Да, я тут, рядом. На Ордынке. А вы не в редакции разве? Что?

-  А охранник сказал, ключей нет, значит там кто-то. Сдать забыли? А. Понятно. Да, созвонимся, жду.

Схлопывая телефон, Волин вполголоса сказал что-то очень эмоциональное о богемных мудаках и покосился, не услышала ли Саша.

Сердце нехорошо затаилось, пропустило удар, собравшись с силами тяжело бухнуло. Из глубины живота, морозя горло, пополз холод паники.

 - Саша? Сашка, ты где? - бестолково закрутился Волин.

Кроме него во дворике никого не было.

Рванулся к выходу из двора, ноги подкашивались, чертово воображение, которое вечно у Сергея просыпалось некстати, показывало во всех подробностях - вот он выбегает на улицу, видит Сашу, шагающую на проезжую часть, визг тормозов и изломанную куклу, секунду назад бывшую девочкой.

Вылетел на Ордынку, заозирался. Уйти далеко она не могла. Налево, направо, взгляд мечется, спина уже мокрая от пота. В горле комок, никак не сглотнуть.

Может обратно пошла? В дом?

Удивленный охранник смотрит на бледного Волина.

 - Не, не заходила белоголовая твоя. Ты что, потерял никак? Так мож во двор дальше пошла?

Дергает дверь восточного магазинчика.

 - Барышня, милая, девочка не заходила? Маленькая, пять лет. Нет? Точно? Да-да. Простите.

Стоя в центре тихого, даже листья не шуршат, двора, Волин почувствовал, как страх и паника уходят, уступая место жуткому глубинному отчаянию, отвратительно хрупкому спокойствию, предвестнику неотвратимой беды.

Внезапно он заметил арку в стене дома, стоящего в глубине двора. Так, а как же он ее раньше пропустил. Отгоняя любые мысли, Сергей побежал к темному провалу в потрескавшейся кирпичной стене.

И остановился, словно налетев на невидимую стену. Ноги стали ватными, по лицу поползла идиотская улыбка. Волин понял, что сейчас заплачет и по-детски шмыгнул носом.

Из глубины арки к нему бежала Саша. Куртка распахнута, вязаная шапка торчит из кармана. В руках непонятно откуда взявшийся красный мяч.

Волин присел и развел руки. Сашка влетела в его объятья, уткнулась носом.

-  Дядя Сережа! Дядя Сережа! Я там, во дворе играла! Я чтобы вам не мешать! Я тут!

Волин трясущейся рукой гладил ее по голове, закрыв глаза и покачивая, убаюкивая не е - себя. Почувствовал какая девочка горячая. Не болезненным температурным жаром, а так, словно она только что выбежала из лета и принесла с собой немного солнечного тепла.

Открыл глаза и вздрогнул.

В глубине арки, в тенях, стояла молодая женщина. Чуть улыбаясь, она смотрела на Волина.

-  Здравствуйте. Это вы Сашу привели? - выдавил из себя Сергей.

Женщина кивнула, продолжая улыбаться. Волин обратил внимание, что она обхватила себя руками и потирает предплечья, словно стараясь согреться. И, действительно, одета она была совсем не по погоде. Светлое летнее платье, легкие спортивные туфли. Покрой платья напомнил Сергею летнее платье его мамы - был в семидесятых период, когда в моду вошел стиль милитари и появились платья, напоминающие военную форму. "Сафари, сафари они назывались" - почему-то вспомнилось Волину.

-  Пожалуйста, смотрите внимательнее за девочкой, - женщина продолжала улыбаться, но ее глаза, голос, все заставляло относиться к ее словам серьезно, - ей еще рано играть здесь.

Женщина повернулась и скрылась в арке.

 - Подождите! - Волин шагнул вперед.

В глубине арки виднелся обычный московский двор. Песочница, с уткнувшимся в кучу песка игрушечным грузовиком. Здоровенный, выкрашенный в защитный цвет ЗИЛ, точно такой же был в детстве у Сергея. Сколько себя помнил Волин, столько и существовал на даче этот грузовик и ничего ему не делалось.

Но этот, в песочнице, не просто выглядел, он был новым.

Послышался детский смех и Волин крепче прижал к себе Сашу, которая, сидя у него на руках, внимательно смотрела в арку. К грузовику подошел мальчишка, наверное Сашин ровесник. В летней рубашке, шортах. Ноги загорелые и, как положено, исцарапанные.

Мальчишка посмотрел на них и помахал зажатой в руке лопаткой. Саша замахала в ответ левой рукой, продолжая правой прижимать к себе мяч.

Волин медленно, очень медленно, шаг за шагом отступал от арки. До самого дома он нес Сашу на руках. Он не пытался ее расспрашивать, а девочка лишь лукаво улыбалась, глядя на бледного Волина, и крутила в руках мяч.

Сергей знал этот мяч. Точно такой же, выцветший от постоянной жизни на улице, под многочисленными летними дождями и жарким солнцем, пластмассовый мяч, вылинявший до блекло-розового цвета, остался жить где-то в начале восьмидесятых годов, бесследно исчезнув из жизни повзрослевшего Сергея. Теперь его держала в руках Саша.

Волин не знал, откуда у него такая уверенность. Он просто знал - это тот самый мяч.

Рита пришла, конечно же, не в пять, а в семь, но Волин не сказал ни слова. Сдал с рук на руки Сашу, чмокнул Риту в щеку и ушел.

В осенней темноте ветер задумчиво раскладывал пасьянс из листьев.

Из окна магазина лился желтый свет, тянуло тяжелыми восточными благовониями.

Волин стоял в центре двора, окруженный тишиной, невидимый с улицы, и чувствовал, как выпадает из времени.

Сумка с ноутбуком оттягивала плечо, но он этого не замечал. Слегка расставив ноги, засунув руки в карманы, он стоял посреди двора и смотрел на стену.

И не знал, хочет или нет, чтобы арка появилась снова.

Таволгин сидел на подоконнике и смотрел в летний день. Он любил свой подоконник, да и как можно было не любить это основательное сооружение, чьи длина и ширина позволяли вытягивать ноги и сидеть, удобно привалившись к боковине оконного проема.

Бесцельно смотрел вниз, туда, где существовал своей загадочной жизнью двор середины лета, погруженный в пыльную желтую жару, разбавленную робкой зеленью газона, издающий необязательные, несвязанные друг с другом звуки, из которых и складывается городская тишина буднего летнего дня.

Скрип качелей, пронзительный вопль, затихающий над песочницей, негромкое, но очень деловитое воркование старушек на лавочке возле гаражей, готовое стремительно перейти в змеиное шипение или сочувственное оханье, скрип и короткий лязг закрывающейся автомобильной двери, тусклое, но всепроникающее бум-бум-бум - господи, это на какой же громкости он слушает, улица ведь за соседним домом, мы же в глубине двора, изумленно подумал Таволгин, медовый, но с каким-то лимонным оттенком свет, жара и безветрие, все это Таволгин пропускал чрез себя машинально, как пропускают вкусную прохладную воду сквозь пальцы, подставив их под упругую, но не слишком сильную струю, дробя ее, но не замечая, как разлетаются брызги, не обращая внимания на детали, ловя картину целиком, да и не ловя даже, а просто существуя в ней.

Так и Таволгин существовал сейчас в пространстве своего любимого подоконника, не обращая внимания на детали летней реальности, находясь рядом с