Цикл Охранное отделение. Загадка о русском экспрессе - Страница 10

– Я готов… – немного растерянно ответил Сергей, – но, право, не понимаю, чем могу помочь контрразведке.

– Вы должны хорошо знать район, который нас очень интересует, – пояснил Гарин. – У нас есть сведения, что перехваченного вашей ротой шпионского голубя могли запустить вот отсюда. – Полковник развернул на столе карту и обвел на ней карандашом приличный участок территории.

Сергей действительно хорошо знал эти места. В этих нескольких десятках верстах, которые можно было объехать за день на крестьянской подводе, ему знаком был каждый хутор. Не один месяц их рота занимала рубеж возле украинского села, чье название по-русски звучит как Подгорное. Бесчисленное количество раз Сергей проходил и проезжал через покинутое местными жителями из-за опасной близости к передовой селение, наполненное солдатской жизнью. Или отправлялся на подводе по старому шляху мимо не сшибленного снарядами деревянного креста с жестяным кружевным щитком над образом Спаса – выполнять очередное снабженческое распоряжение командира роты. Штабс-капитан всегда назначал именно его в хозяйственные экспедиции в ближний тыл, как самого бесполезного в боевом отношении подчиненного. Так что Сергей без труда мысленно представил себе местность, на которую указывал карандаш в руке полковника. А тот рассказывал:

– За последний месяц нашими наблюдателями зафиксировано еще два пуска почтовых голубей в сторону австрийских позиций. И оба раза это происходило из нашего ближнего тыла – вот отсюда и отсюда.

Остро заточенное острие полковничьего карандаша сделало две точки вблизи жирной красной кривой, обозначающей линию фронта.

– Как видите, это тоже недалеко от позиций вашего полка.

Сергей вспомнил, что еще до того, как ефрейтор Боков подстрелил почтаря, он слышал, как солдат-ездовой из обозной роты рассказывал, что видел, как из леска верстах в пяти от позиций их полка из рощи выпорхнул крупный голубь. Он не был похож на дикую птицу. Голубь стремительно понесся в сторону линии фронта.

Полковник стал рассказывать, что в последнее время контрразведка армии начала активную борьбу с неприятельской голубиной почтой посредством ястребов, расстановки пикетов и высылаемых вдоль лини фронта конных разъездов, в которые назначаются первоклассные стрелки из числа опытных охотников и егерей.

– Поэтому их агенты не рискуют пускать голубя с важным донесением с большого расстояния, а вынуждены пробираться для этого в наш ближний тыл. Из-за особенностей рельефа местности это самый удобный район с нашей стороны на много верст вокруг для организации такого рода связи. За позициями наших частей на этом участке фронта много лесов, затрудняющих наблюдение, и невыселенных деревень, где можно снять угол. Австрийская военная станция приема голубей, по нашим сведениям, тоже расположена всего в трех верстах от передовой.

Полковник стал излагать Сапогову план намечающейся операции:

– Вы отправитесь вместе с двумя нашими людьми. Они будут одеты, как простые солдаты вашей роты. Будете заезжать в села и хутора, предлагать жителям обычные крестьянские заработки вроде извоза для армии; набирать плотников для укрепления ходов сообщения, договариваться о закупке продуктов для разнообразия офицерского меню. Это будет прикрытием для ваших поисков.

Сергей понимающе кивнул, и полковник продолжил:

– Ваше появление не должно вызвать подозрений, ведь вас неоднократно посылали с подобными поручениями. Если, как мы предполагаем, неприятельский агент-связник действует в этом районе не один месяц, то наверняка он хорошо изучил обстановку. Не исключено даже, что вы с ним уже встречались, и он знает вас в лицо.

После инструктажа довольный тем, что уговорил Сергея, полковник весело предложил, потирая руки:

– А не побаловаться ли нам чайком?!

Он повернулся к ротмистру Дуракову:

– Ника, распорядись-ка, чтобы согрели самовар.

Полковник сложил и убрал в сейф карту и стал доставать из огромного буфета чашки, вазочки с печеньем и конфетами.

А Сергей получил возможность как следует осмотреться. Комната была достаточно сумрачная, но очень уютная, с узкими, охваченными решетками окнами и низкими сводчатыми потолками. Даже днем заниматься письмом или чтением здесь можно было лишь при свете большой массивной бронзовой лампы с абажуром. Обставлен кабинет был добротной дубовой мебелью: стульями с высокими готическими спинками, шкафами в полстены. Полированный рабочий стол создавал ощущение солидной тяжеловесности.

По стенам была развешана плохая живопись, потолок украшен лепниной, на полу персидский ковер с «протоптанной» дорожкой – прежний хозяин кабинета явно имел привычку в раздумьях прохаживаться по комнате взад-вперед.

В дальнем углу висела большая икона в старинном серебряном окладе, а перед ней зажженная неугасимая лампадка.

Чувствовалось, что мещанская обстановка комнаты досталась военным в наследство от прежних хозяев дома. И деликатные постояльцы старались без особой нужды ничего здесь не менять. Сергей заметил только прикрытую от чужих глаз занавесочкой военную карту, прикрепленную на стену позади стола. Похоже также, что часть полочного пространства в шкафах была освобождена от посуды и разного домашнего скарба и отдана под казенную документацию.

Подушка и длиннополая кавалерийская шинель на стоящем вдоль стены диване свидетельствовали о том, что нынешний хозяин кабинета порой и ночует здесь.

Желая развлечь гостя, полковник рассказал, что это один из лучших домов в городе. Он принадлежит одному из здешних богатеев. Его родственники сами из патриотических чувств предложили командованию предоставить дом под штаб. Сам же престарелый владелец дома ныне находится на излечении в дорогой заграничной клинике для душевнобольных. Под конец жизни у уважаемого в городе купца случилось тихое помешательство: он стал бояться разбойников, которые, как он считал, однажды ночью могут пробраться в его жилище и взять его в заложники, чтобы потребовать в качестве выкупа все его состояние. Одну из комнат своего дома (в которой они теперь находились) купец превратил в настоящий жилой сейф. По его приказу стены были обшиты дополнительными пулестойкими броневыми листами, дверь тоже укрепили и снабдили секретными английскими замками, ключи от которых хозяин держал при себе. Снаружи подобрать ключи к замкам или воспользоваться отмычками преступники не смогли бы, ибо дверь закрывалась только изнутри, а с внешней стороны даже не имела замочных скважин. Домочадцы свихнувшегося купчины называли его убежище «комнатой страха».

– Однако для размещения контрразведки лучшего места не придумаешь, – обводя взглядом свою штаб-квартиру, пояснил полковник.

Когда все было готово для чаепития, полковник неожиданно обнаружил, что большая жестяная банка, где хранилась заварка, пуста. Он озадаченно посмотрел на ротмистра и незаметно для Сергея подмигнул ему:

– Что будем делать, Ника?

Дураков задумчиво почесал затылок и неуверенно предложил:

– Может, у шифровальщиков попросим?

– Не дадут, – уверенно мотнул головой полковник. – Ты же этих куркулей знаешь!

Тут полковника осенило. Он повернулся к Сергею и предложил:

– А знаете что, давайте будем считать это вашим испытанием и посвящением в разведчики.

Он сказал это как бы в шутку. Но Сапогов почувствовал, что ему собираются устроить самую настоящую проверку.

– В мирные времена от меня требовали оформить кучу бумаг, чтобы даже временно зачислить кого-то в отдел. Надо было послать добрую сотню запросов и получить десятки высоких резолюций. К счастью, на войне все решается значительно быстрее и проще. Если не возражаете, первую проверку вам на годность к нашей службе мы устроим прямо сейчас.

– Как, сейчас?! – насторожился Сергей.

Полковник подтвердил:

– Ну да. Привыкайте. Нам долго раскачиваться некогда. В конце концов, вы же сын кадрового разведчика! Ну как, согласны?

Полковник выразительно взглянул на Сергея.