Цикл Охранное отделение. Загадка о двух ферзях - Страница 9

Почти сразу нашелся виновник жестокой шутки. Сережа придумал, собрал и спрятал под столом устройство для имитации неприличных звуков. Родители заставили шалуна извиниться. Во время объяснения учитель был так рассержен, что топал ножкой в лакированном башмачке, а кремовый бант под его подбородком дрожал от возмущения, как мотылек, который вот-вот улетит. Однако гнев наставника нисколько не напугал мальчишку и не отвратил его от новых шалостей. В конце концов у учителя сдали нервы и он отказался от места.

Озорнику все сходило с рук. Не только маман, но и отец никогда всерьез не наказывал сына – даже тайком гордился его штучками. Иногда, впрочем, терпение хозяина дома заканчивалось, и он вызывал проказника к себе в кабинет.

Для Сережи это было самое интересное место в доме. Здесь все было необычно: бамбуковая мебель, восточные ковры на стенах, поверх которых висели кривые ятаганы. Массивный рабочий стол украшали забавные безделушки: китайские болванчики, чернильный прибор в виде огромной пушки, причудливые морские раковины. Ни дня ни прослужив после окончания университета ни по военной, ни по статской части и вообще редко покидая родовое гнездо, романтичный домосед грезил о далеких путешествиях и приключениях. Покупка редких вещей отчасти позволяла Карповичу утолять свою страсть.

Отец обычно встречал сына, сидя в кресле и покуривая турецкий табак из трубки на длинном черешневом чубуке. На нем был пестрый восточный халат, красная феска с голубой кистью. Закинув ногу на ногу, хозяин удивительной комнаты вальяжно покачивал ногой в туфле с загнутым мыском.

– Послушай, Серж, – обращался мужчина к мальчику, как к ровне. – Сегодня ты пересыпал пороху. Маман очень этим огорчена. Как порядочный человек ты должен дать мне слово чести, что это больше не повторится.

Дав отцу слово, мальчик старался не нарушать его, придумывая в следующий раз что-то новое.

Часто получая в подарок дорогие игрушки, юный барин предпочитал им простые игры на свежем воздухе: в лапту или в разбойников, а зимой – в снежную крепость. Вместе с деревенскими мальчишками Сережка пускал по реке самодельные кораблики из бересты, ставил силки на птиц и зайцев. Обычно проведя полдня в лесу или на берегу реки, он возвращался домой чумазый, в грязной и рваной одежде.

– Не понимаю! В кого наш сын такой бродяга? – удивлялся барин. – Он как приблудный кот, которого, сколько ни корми деликатесами, все равно убегает есть на помойку!

Елизавета Павловна, услышав такое, опускала глаза.

Сами люди достаточно простые, Карповичи со временем смирились с наклонностями своего чада, который с каждым годом все больше напоминал молодого кочевника. Получая прекрасное воспитание, Сережа рос в атмосфере удивительной для юного дворянина свободы от «оков этикета» и сословных ограничений. Его новый воспитатель, нанятый родителями во Франции Шарль Жильбер Росс, воспитывал своего русского ученика по системе, основанной на педагогической теории Жан-Жака Руссо. Росс считал, что доверенный ему юный дворянин должен вырасти «свободным человеком», которого Руссо описал в своем знаменитом трактате «Эмиль, или О воспитании».

В то время как многие его сверстники и шагу не делали без сопровождения нянек и учителей, Сережа мог отправиться верхом в трехдневную «исследовательскую экспедицию», ночуя под открытым небом у костра, или сговориться с деревенскими приятелями о совместной охоте.

Впрочем, некоторые проделки мальчика позволяли родителям надеяться, что из него вырастет достойный человек. В десять лет, начитавшись романов Вальтера Скотта, Сережа решил, что у него, как у каждого уважающего себя рыцаря, должна быть дама сердца. На свою беду, в это время лакей Филимон вознамерился испортить молоденькую горничную Дуняшу – деревенскую девушку, которая только недавно попала в домашнюю прислугу. Сережа застиг его на месте преступления. Потный от возбуждения, похотливый лакей отвратительно сопел и пыхтел, прижав свою жертву к стене. Одной рукой он закрывал девушке рот, другой – мял ее грудь, не забывая объяснять:

– Если не перестанешь трепыхаться, я устрою так, что в твоих вещах найдут любимую брошь хозяйки или серебряный портсигар хозяина. Знаешь, как тут поступают с ворами?

Получив пинок Сережиным башмаком, насильник не сразу понял, что происходит. А когда оглянулся, увидел перед собой разъяренного мальчишку. Объявив Дуняшу дамой сердца, маленький барин немедленно вызвал лакея на поединок. Вместо дуэльных пистолетов он предложил рогатки. Однако Филимон, лишенный какого бы то ни было понятия о чести, предпочел бежать от ответа. Но уже на следующий день он поплатился за свое злодейство, когда неизвестный злоумышленник обстрелял его из рогатки бумажными шариками, смоченными в чернилах. В итоге Филимону пришлось отвечать перед хозяином за испорченную ливрею[3].

Сережа бежал к Дуняше, чтобы сообщить ей о том, что она отомщена, – и застал девушку в слезах.

– Не печалься, когда я вырасту и стану офицером, обязательно женюсь на тебе, – пообещал мальчик.

Рыдая, девушка рассказала юному барину, что у ней уже есть жених, но он простой деревенский парень, а родители мечтают выдать ее за кого-нибудь из барской прислуги, которая считается аристократией среди низкого сословья.

Новость о женихе сильно опечалила Сережку, но, как и положено настоящему рыцарю, ревность он отринул и уговорил матушку помочь Дуне. Елизавета Павловна пообещала сыну устроить счастье дамы его сердца и несколькими днями позже велела кучеру заложить лошадей, чтобы ехать в деревню. Вернулась довольная и за обедом поведала домочадцам, что договорилась с отцом и матерью Дуняши о свадьбе с любящим ее парнем. А чтобы родители жениха тоже не противились этому союзу, барыня дала за своей служанкой небольшое приданое.

– А он у нас добрая душа, – сказал Николай Бенедиктович жене, когда позже они уединились в спальне.

Вскоре Дуня вышла замуж. Со временем она стала заведовать буфетом и всегда находила что-нибудь особенно вкусное для забежавшего навестить ее «рыцаря».

Сонечке категорически не нравилась ее жизнь. В том возрасте, когда ее сверстницы начинают выезжать в свет и впервые влюбляться, она оказалась заперта в чужом доме. Когда девушке исполнилось семнадцать, ее родители – не бедные, но и не особенно богатые помещики – выдали дочь за семидесятилетнего соседа, прельстившись его графским титулом и богатством. Молодую девушку, конечно, никто не спросил, желает ли она такой судьбы. И вместо того чтобы танцевать мазурки с блестящими кавалерами, принимать гостей и предаваться прочим развлечениям, девочка сделалась сиделкой при старике муже.

Граф, уставший от светской жизни, не любил покидать имения, и его юная жена оказалась заложницей его нелюдимости. Практически единственным доступным Сонечке развлечением стали книги. Хотя муж постоянно повторял, что чтение вредит молодым девицам, Соня получала от сестер интересующие ее книги. Прогулки по парковым аллеям с томиком в руках стали ее единственной отрадой. Начитавшись романов, Сонечка начинала фантазировать, представляя себя в вымышленном мире, в котором жили храбрые принцы, совершающие бескорыстные подвиги ради своих возлюбленных. Но каким же болезненным было пробуждение от грез! Наверное, из-за частых приступов меланхолии, подорвавших ее силы, ранней весной Сонечка сильно простудилась и слегла с лихорадкой. Болезнь продолжалась больше месяца. Был даже момент, когда доктора всерьез опасались за жизнь своей пациентки. Но к счастью, вскоре дело пошло на поправку.

Болезнь юной жены немного смягчила сердце хозяина дома. Так что тетушка Аврора Васильевна сумела выпросить у графа разрешение свозить племянницу на бал, устраиваемый градоначальником.

Отвыкшая выходить в свет, Сонечка и ждала, и одновременно страшилась той минуты, когда перед ней распахнутся золоченые двери в ярко освещенный бальный зал, заполненный разодетыми дамами и кавалерами.