Цикл Охранное отделение. Загадка о двух ферзях - Страница 13

– Отдайте мне мой паспорт. Я передумала.

– Замолчи! – озлобленно крикнула ей сутенерша и ударила ладонью по щеке. – Мне надоело слушать твой бред. Вначале отработай деньги, которые я заплатила за тебя квартальному и врачу.

Соня попала в самое настоящее рабство к хозяйке. Как обладательнице «желтого билета» ей было запрещено выходить на улицу, иначе ее могли забрать в полицейский участок и посадить в камеру с воровками и бродяжками. Правда, намеревающаяся предложить ее своим лучшим клиентам хозяйка заказала для Сони шикарный гардероб и парфюмерию.

А вскоре появился первый клиент – мускулистый толстошеий купчик в клетчатом английском костюме и ярком галстуке. Кавалер усадил выкупленную на всю ночь у хозяйки девицу в коляску, и они поехали в ресторан, где у него был заказан отдельный кабинет.

Коляска на дутых шинах плавно понеслась по улицам, залитым светом газовых фонарей. Замелькали дома с темными окнами, полусонные сторожа и городовые на постах, запоздавшие и пьяные обыватели, жалкие и печальные уличные проститутки, не сумевшие найти заработка в эту ночь. В дороге купец, похохатывая, сообщил своей спутнице, что хозяйка притона содрала с него значительную сумму:

– За такие деньжищи у меня приказчики три месяца вкалывают. А грузчики на Волге полгода пот проливают. У меня к любому делу деловой подход. Коль взял деньги, изволь отработать.

Коляска остановилась у подъезда шикарного ресторана. Купец повел Соню в кабинет, где им не могли помешать. Официант принес шампанское, разлил его в бокалы и молча удалился, задернув за собой тяжелую портьеру. Залпом осушив свой бокал и заставив Соню выпить тоже, купец шумно отодвинул от себя стол.

– Послушайте, отпустите меня, – взмолилась Соня. – Я обещаю, что верну ваши деньги. Я напишу маменьке, и она вышлет мне необходимую сумму.

Но мужлан только расхохотался. Отчаяние и страх Сони только подстегивали его аппетит. Самец желал употребить эту смазливую девчонку всеми известными ему способами.

Откинув назад сбившиеся на лоб и мокрые от пота волосы, он молча двинулся к Соне. Взгляд его широко раскрытых глаз сделался безумным. Стройная фигура девушки, ее беззащитность и свежесть страшно возбудили его. Он видел в ней свою законную добычу.

Подойдя вплотную к Соне, купец властно обнял ее и без всяких ласк и поцелуев повалил на бархатный диван. Соня с омерзением почувствовала на своих щеках и шее горячее неприятное дыхание и, задохнувшись, замерла. Закрыв глаза, она покорно позволяла похотливому самцу делать с собой все, что ему угодно. Среди тишины, царившей в комнате, глухо и хрипло звучало его учащенное дыхание, отвратительно поскрипывали пружины дивана. Соне казалось, что ее тело одновременно ощупывают десятки жадных рук. Происходящее напоминало торопливую возню. Мужчина достаточно ловко избавил свою партнершу от жакета и корсета и, попутно ощупывая открывшиеся прелести, деловито занялся юбками. Это было так вульгарно, что Соня едва сдерживала слезы. Она даже закусила губу, отчего ее партнер, видимо, решил, что дама сгорает от нетерпения, и стал действовать еще быстрее. Волосатая мускулистая мужская рука слишком нетерпеливо рванул тонкий атлас дорогого кружевного белья. Раздался треск ткани.

Купец врубился в нежное тело Сони и начал работать с крестьянской основательностью и мощью. Как пахарь – угрюмо и сосредоточенно.

Но вот все наконец закончилось. Рядом храпел успевший осушить бутылку водки купец. Голая женщина сползла с дивана, стараясь не смотреть на мужчину, наконец выпустившего ее из своих потных объятий. Его волосатое крепкое тело было ей до крайности омерзительно. Быстро одевшись, Соня выбежала из кабинета. В прокуренном общем зале ее встретили бесцеремонные насмешливые мужские взгляды. Посетители раздевали растрепанную беглянку глазами, а их дамы смотрели на нее с нескрываемым презрением.

Оказавшись на улице, Соня бросилась вдоль по набережной. Оглянувшись, она увидела выбегающего из здания ресторана вслед за ней купца.

– Куда ты! – злобно заорал пьяный мужик. – Ты еще не отработала уплаченных за тебя денег.

Купец бросился вслед за беглянкой. Когда Соне показалось, что преследователь вот-вот настигнет ее, она бросилась к ограде речного канала и перевалилась через нее. Серая свинцовая вода обожгла ее ледяным холодом и оглушила, парализовав все чувства. Последняя мысль Сонечки была о дочке, которая теперь останется сиротой и наверняка тоже погибнет в этом холодном, враждебном мире…

Жизнь Сережки круто переменилась фактически за один день. Его отец имел кое-какие связи в столице и мечтал в будущем устроить сына в один из лучших полков империи.

– Я договорился, – однажды за обедом сообщил Николай Бенедиктович, – тебя зачислят в подготовительный пансион Николаевского кавалерийского училища гвардейских подпрапорщиков. Если ты, мой мальчик, станешь стараться, то сможешь поступить в гвардию.

Елизавета Павловна пришла в ужас от мысли, что ей предстоит долгая разлука с обожаемым сыном:

– Разве нельзя подготовить Сереженьку к экзаменам в полк дома? Мальчик уже свободно разговаривает на трех европейских языках, музицирует, великолепно танцует.

Николай Бенедиктович снисходительно объяснил жене, что по указу государя порядок приема молодых дворян в гвардию теперь ужесточился.

– Прошли добрые времена матушки-государыни Екатерины[5], когда можно было с рождения записать младенца мужского пола в престижный полк, чтобы к моменту приезда в столицу отрок уже выслужил положенный для получения офицерского патента стаж. Нынче юноша обязательно должен пройти первоначальную военную подготовку в качестве юнкера.

Сережу перспектива оказаться вдали от родителей тоже немного страшила. Но одновременно у него захватывало дух, когда он представлял себя в кадетской форме. От таких слов, как «командир», «эскадрон», «маневры», «кавалерия», сердце мальчика начинало учащенно биться, предчувствуя подвиги и приключения.

Перед отъездом Сережа с упоением перечитывал мемуары одного кирасира из наполеоновской армии, сумевшего уцелеть на поле Ватерлоо в знаменитой атаке французской кавалерии на позиции англичан. Воображение рисовало мечтающему о славе подростку, как волны всадников в блестящих на солнце доспехах разбиваются об ощетинившихся штыками британских пехотинцев. Целые шеренги мчащихся на врага конников падают под залпами картечи. Выбитые из седла люди остаются умирать в высокой траве. Повсюду с громким ржанием носятся лошади, потерявшие своих наездников. Однако все новые массы всадников под развевающимися на ветру знаменами и звуки боевых труб устремляются на противника… Это была прекрасная эпоха, когда в двадцать лет можно было с одинаковой вероятностью принять славную смерть или стать генералом. Юный романтик мечтал именно о такой судьбе.

В конце лета родители отвезли Сережу в Петербург. Училище располагалось в казармах лейб-гвардии Измайловского полка. Приготовительный же пансион находился в отдельном корпусе. В него могли поступать только дети потомственных дворян.

С первого дня Сереже пришлось привыкать к суровым армейским порядкам. Офицеры-воспитатели не делали скидок на возраст своих подчиненных, когда дело касалось дисциплины. Порядки в пансионе мало отличались от тех, которые были приняты в кадетском училище. В шесть утра по сигналу горна неженок, только вчера отобранных у мамок и нянек, будили и выводили на утреннюю гимнастику. По возвращении в казарму они должны были быстро переодеться в повседневную форму, безукоризненно застелить свою кровать и строем с песней следовать в столовую.

После завтрака начинались занятия, которые продолжались до обеда. Количество изучаемых дисциплин ошеломляло. Но это было только начало – после зачисления «подготовишек» в училище нагрузка возрастала вдвое. Помимо общеобразовательных наук будущим офицерам преподавалась тактика, военная топография, фортификация, специальный математически курс, посвященный артиллерийской баллистике, черчение. А еще были уроки живописи, танцев, гимнастики, фехтования. Это была поистине «рыцарская» подготовка.