Цианид по-турецки (сборник) - Страница 14

Который раз за этот день я поменяла планы. Прежде, чем поговорить с Патрисией и Эммой, мне захотелось поделиться новостями с Генри, и я, не без труда отыскав на университетской стоянке свою красную «мазду», помчалась в офис.

— Только сатанистов нам не хватало… — проворчал Генри, когда я закончила описывать сегодняшние приключения.

— А что вы скажете об Эмме?

— То же самое, что и о сатанистах. По-моему, эта «шаровая молния» не способна давать электричество… Или вы со мной не согласны, Николь?

— Я тоже с трудом представляю себе эту девушку со стилетом в руках. Но не ваши ли это слова, что ради любви…

— О чем вы говорите, Николь? — возмущенно перебил меня Генри. — Где тут любовь? Ваша Эмма просто похотлива как!.. Или нынешняя молодежь…

— Остановитесь, Генри! Давайте про молодежь поговорим в другой раз, — иногда мне удается держать босса в руках. — Но как вы относитесь к связке Эмма плюс сатанисты? Что если Эмма, получающая очевидную выгоду от убийства Рут, указала им на нее?

Генри завращал головой. Спустя некоторое время он нарушил молчание.

— Никогда нельзя отметать версию ритуальных убийств или, обратите внимание на место преступления, почему бы не предположить, что на еврейский праздник пробрался одурманенный пропагандой исламский террорист? Но исследовать эти версии нам нет ни малейшего смысла. Здесь нет ничего личного, а, следовательно, вычислить убийцу путем обычных логических рассуждений невозможно. Представьте себе, что вы ищете ошибку в программе, а оказалось, что пылинка устроила короткое замыкание…

— Ну это маловероятно…

— Конечно, это всего лишь хромающая аналогия. Ну хорошо. Как вы отнесетесь к детективному роману, в котором вдруг в конце выясняется, что жертву прикончила какая-то шальная пуля, да к тому же рикошетом? Разве что это пародия… — в голосе Генри заиграли хитрые нотки.

— Я соглашусь с вами, что это не имеет литературного смысла, но это вовсе не устраняет саму возможность. Ведь речь не идет о сюжете детективного романа…

— Да, я с этого начал. Но предоставьте эти версии полиции.

На следующий день я снова отправилась в университет.

Внешне Патрисия Киркпатрик была полной противоположностью Эмме, хотя не была полной. Ее темно-каштановые прямые волосы прикрывали плечи, небольшого роста, в протертых джинсах, без косметики — в общем она мало чем выделялась в толпе. Маленькая, неприметная, никакая. Не внешность, а мечта убийцы, подумала я.

Эмма и Патрисия согласились поговорить со мной. Они, точнее говорила только Эмма, а Патрисия скромно кивала головой и иногда поддакивала, сообщили мне, что поддерживали с Рэйчел дружеские отношения, но не слишком доверительные. Рэйчел была отличницей, отдавалась целиком науке. Даже не столь давнее появление на горизонте Стенли не сблизило ее с подругами: она категорически отказывалась обсуждать с ними свои отношения со Стенли. Но представить себе, что кто-то мог желать убить Рэйчел они не могли.

Памятуя лекцию профессора О’Коннора, я предположила, что может существует какое-то пересечение научных интересов, но девушки заверили меня в том, что научная работа Рэйчел находилась лишь в начальной стадии, и об ее успешном продвижении знал только профессор О’Коннор. А зачем ему убивать свою рабочую лошадку, ну совершенно непонятно.

Я извинилась перед Патрисией и сказала, что хочу задать еще пару вопросов лично Эмме. Патрисия пожала плечами и, попрощавшись, удалилась.

— Скажите, Эмма, что у вас произошло вчера с Энтони де Сильвой?

Мне показалось, что рыжий шар стал увеличиваться в диаметре. Умереть сегодня от удара шаровой молнии не входило в мои планы, тем более, что с утра никаких голубей в безоблачном, как будущее принцессы Монако, небе не наблюдалось.

У меня возникло с трудом преодолимое желание ткнуть Эмму указательными пальцами в пухлые щечки, чтобы она чуть приспустила пары, но я испугалась, что буду не так понята.

Придя в себя от моей наглости, Эмма сурово сообщила:

— С этим покончено. Это не тема для обсуждения.

Мне очень захотелось уточнить, что Эмма подразумевает под «этим», не Энтони ли де Сильву, но сдержала себя в рамках. Я извинилась и простилась с ней.

Я не надеялась встретиться сегодня с Рут, но это не помешало нам столкнуться у главного входа в университет, при этом она больно задела меня дорожной сумкой. Рут примчалась в университет, даже не заезжая домой. Поезд из Сан-Джакобо немного опоздал, а ей хотелось послушать какую-то важную лекцию. Но все-таки она согласилась немного поговорить со мной. Мы устроились на ближайшем подоконнике.

Родители Рэйчел очень страдают, единственная дочь, подававшая большие надежды. Особенно сдал отец. Его руки настолько дрожат, что трудно себе представить, как ему удастся продолжать работать ювелиром, скороговоркой выдала она.

К портрету Рэйчел Рут не смогла добавить ничего нового. Хорошая, добрая, отзывчивая девушка, но бесконечно увлеченная наукой, невероятно, как она находила время для Стенли. Да, она собиралась за него замуж, уже была назначена дата свадьбы, но пока держалась в тайне, хотя Рэйчел успела приобрести свадебное платье.

— Скажите, Рут, кто-нибудь мог бы желать ее смерти?

Лицо Рут помрачнело.

— Я понимаю, почему вы спрашиваете об этом именно меня, — довольно неприязненно ответила Рут. — Да, если бы Рэйчел куда-нибудь исчезла, то я смогла бы вернуть моего Стенли. Но я же вам уже говорила, что собиралась убедить Стенли в ошибочности его связи с Рэйчел. Если бы я убила Рэйчел и, допустим, смогла бы провести полицию, то Стенли бы все равно догадался…

— Да, я все помню, но я имела в виду, может кто-то еще мог желать ее смерти, — я прикусила язык, надо же как легко с него сорвалось это «еще», но извиняться я не стала. Рут, похоже, не обратила внимание на мою оговорку.

Она погрузилась в раздумье или сделала вид. Потом пожала плечами и произнесла:

— Нет, у нее не было врагов.

А я подумала: зачем нужны враги, если есть такие друзья?

Рут красноречиво взглянула на часы, и я отпустила ее на лекцию.

Вечером я позвонила инспектору Майлсу и узнала, что Эмма Киршенфельд присутствовала на пуримшпиле в качестве овцы. Даже такие детали полиция сочла нужным зафиксировать. Я же подумала про волка в овечьей шкуре.

Конечно, инспектор допросил меня, желая выяснить, с чем связан мой интерес к данной персоне. Я ответила неопределенно, обещала обязательно сообщить, если появятся новости. Рассказывать ему про расследование Энтони де Сильвы мне не хотелось. Инспектор не поверил мне, но отпустил.

Я позвонила Энтони. Он выслушал мое сообщение без всякого интереса, мне даже стало обидно. Он извинился, сославшись на занятость, поблагодарил меня за труды и отключил телефон.

Генри не отреагировал на мои телефонные переговоры — он был полностью поглощен своими мыслями. Его голова медленно поворачивалась то в одну, то в другую сторону, доходя до упора. Могло показаться, что он борется с остеохондрозом шеи. На самом же деле это упражнение стимулирует роды очередной сногсшибательной идеи. Я уже опытная повитуха и знаю, что в такие моменты его не следует тревожить.

Я занялась текучкой. Мне все-таки достался инсталляционный пакет Смитсона. Но закончить его я не успела. Генри прекратил медитацию и потребовал кофе.

Я принесла кофе и крекеры. Он сделал пару глотков, подождал, пока я сяду на место, и приступил к сшибанию меня с ног:

— Мы рассмотрели подробно версию с переодеванием и попыткой убийства Рут. Если не брать в расчет арабских террористов, то мотив имелся у Стенли (самостоятельно или с помощью Билла Лесли), Эммы, у кого-то еще, о ком Рут предпочитает умалчивать. У всех у них имелись и возможности. Более того, Стенли даже «заказал» Рут.

С другой стороны, мы рассмотрели версию, когда переодевание явилось выдумкой и тут же отбросили ее.