ЧВК "Пересвет" (СИ) - Страница 3

Теперь нужно как-то добраться до обороняющегося отряда, постараться, чтобы меня не грохнули шагоходы, постараться, чтобы не пристрелили свои, успеть до появления ещё двух машин… Всего-то ничего! Сущие пустяки!

Я уже перелазил через поваленное дерево, когда мне в голову пришла совершенно сумасшедшая идея.

— Да какого хрена?! — проворчал я и направился к шагоходу, увязая в снегу по колено.

Чем ближе подходил к боевой машине, тем большее восхищение она вызывала — массивная, со стальными заклёпками, сочленениями серводвигателей, дулами пулемётов, грозно смотрящих вдаль. На одной из ног располагались выступы стальных скоб — видимо для технических нужд, потому что для посадки пилота на брюхе шагохода располагался люк, но как его открыть я понятия не имел.

Пришлось забираться по внешней лестнице, что особенно радовало мою раненную осколком ногу. Но я справился — протиснулся в открытый люк, забрызганный мозгами пилота, наступил на него самого, мельком отметив слишком длинные пальцы на кистях рук, и очутился в крохотной кабине

Выталкивать тело и запирать люк времени не было — сев в кресло я уставился на консоль управления шагоходом. Непонятные символы, надписи, похожие на иероглифы, разноцветные индикаторы. И пара рычагов с поворотными рукоятками.

— Вот это уже понятней! Кому тут ещё дать прикурить?

Я положил ладони на поворотные рукояти. Машина слегка вздрогнула, словно ждала этого прикосновения. Ага, значит, я на правильном пути.

Следом активировалась консоль, подмигивая гирляндами непонятных индикаторов, а вместе с ней и экран.

Большую его часть занимало визуализация пространства перед самим шагоходом, а также изображение с нескольких камер, дающих представление об обстановке вокруг. В углу неспешно вращалась трёхмерная проекция окружающей местности. Наверняка при необходимости можно было переключаться между всеми этими элементами, но как это сделать я не знал, да и времени разобраться не было.

Пара шагоходов, ведущих бой, подсвечивалась фиолетовым, их противники — жёлтым. Машины, движущиеся на подмогу, отображались нормально, а вот приближающийся отряд пехоты система наблюдения не видела.

Левый рычаг отвечал за выбор направления и скорость, правый за поворот кабины относительно шасси, градус наклона и, возможно, за турель с теми самыми спаренными пулемётами, из которых убили бородача.

В принципе, чисто интуитивно понятно.

Короткими нажатиями на рычаги я привёл шагоход в движение.

Неплохо, неплохо…

Я ожидал, что техника будет реагировать на мои потуги так, как реагирует автомобиль на действия неопытного водителя, особенно на механической коробке переключения передач — дёргаться, глохнуть, резко останавливаться, однако всё оказалось совсем иначе. Электроника словно смягчала действия неопытного пилота, но при этом оставалась в меру отзывчивой. И это не могло не радовать!

— Погнали!

Я резким движением отправил шагоход прямо в гущу сражения.

Тот с готовностью начал набирать ход, ухая четырёхпалыми ногами всё быстрее. Кабина плавно покачивалась в такт ходу, а в каждом движении чувствовалась мощь и надёжность.

А ничего так! Техника – что надо!

План был чертовски прост и основывался исключительно на эффекте неожиданности. Ворваться в самую гущу боя и вывести два вражеских шагохода из строя. Всех делов-то!

Пятьсот метров. Пальцы правой руки легли на гашетку, готовясь открыть огонь в любой момент. В качестве цели я выбрал ближайшую машину противника.

Триста метров. Огонь!

Гашетка клацнула раз, другой! Что за хрень? Почему молчат пулемёты?

А вот и ответ: на экране выползла табличка на чужом языке, но смысл её был понятен даже без перевода. Система «свой-чужой». Что ж, этого стоило ожидать.

— Твою ж мать! — хорошая мысля приходит опосля! Наверняка пилот этого шагохода уже получил соответствующий сигнал! Чёрт, похоже это действительно так.

Не оставалось ничего другого, кроме как прибавить ходу и воспользоваться старым добрым способом — пойти на таран. Больше скорости!

Пилот вражеского шагохода, видимо, и впрямь получил сигнал, а даже если и нет, то наверняка заметил несущуюся к нему машину — его кабина стала поворачиваться ко мне, а шасси дали задний ход, пытаясь отклонится от моего курса.

— Врёшь, не уйдёшь! — я на всей скорости врезался в «танк» противника, в последний момент повернув кабину в сторону, чтобы удар пришелся на боковую часть.

Раздался гулкий металлический удар, резко переходящий в противный лязг, от которого у меня, при иных обстоятельствах, свело зубы. Но это при иных обстоятельствах, потому что меня вышвырнуло из кресла и я со всей дури саданулся о боковую часть консоли и взвыл от боли в плечевом суставе. В глазах потемнело.

В себя я пришел быстро, прежде всего от безумного писка индикаторов на панели управления. Помимо этого корпус шагохода трясло как припадочного.

Я перебрался с консоли, на которую меня выбросило, обратно в кресло пилота. Рука слушалась плохо и отзывалась тупой болью при любой попытке движения.

— Что тут у нас? — я всмотрелся в обзорные экраны.

Шагоход, с которым я столкнулся, лежал на боку, придавленный одной ногой моей машины. Но это не объясняло вздрагивания корпуса.

— Эй, я же свой! Ну почти свой! — воскликнул я обнаружив причину на одном из дисплеев. Пехотинцы осыпали меня залпами мелких ракет.

Вторая вражеская машина продолжала вести огонь по пехоте, одновременно двигаясь в мою сторону.

Вот оно что, Михалыч! Пилот хотел обойти меня так, чтобы мой агрегат оказался между двух огней — его крупнокалиберными пулеметами и ракетами пехотинцев. Вот, хитроман!

Шагоход, которого я придавил, вдруг сильно дернулся, норовя скинуть мой аппарат.

— А вот хрен тебе! — Я плавно, но коротко надавил на рычаг управления шасси здоровой рукой.

Машина сделала шаг четырёх палой ногой, наступив прямо на кабину вражеского шагохода. Я почувствовал, как сминается его металлический корпус под весом моей многотонной машины.

Затем шаг назад и снова шаг вперёд. И еще разок для верности. С каждым движением корпус вражеского шагохода прогибался все сильнее, уходя в стылую землю.

Тем временем пилот второй вражеской машины осуществил задуманное, обошел меня и открыл огонь из пулемёта. Пехотинцы лупили мелкими ракетами с другой стороны.

— Союзнички, блин!

Заверещали индикаторы на консоли. Видимо, системы управления шагоходом начали перегреваться от непрекращающегося огня. Так себе новость, конечно.

Но была и хорошая: как только вражеский шагоход открыл по мне огонь, то его индикатор на экране консоли из фиолетового превратился в желтый, развязав мне руки.

Превозмогая боль в поврежденной руке, я навел турель на противника и надавил на гашетку.

Тяжелые пулеметы заухали где-то у меня под ногами, мерцая в сгустившихся сумерках красными трассерами.

Очередь вскользь прошлась по корпусу вражеского шагохода, не причинив тому существенного вреда. Неудивительно, ведь это толстая лобовая броня. Что ей мои пулемёты, пусть и крупнокалиберные?

А вот пилот хотел обойти меня, наверняка он знает слабые места этих машин.

Я ломанулся на него, намереваясь повторить тот же трюк с тараном, при этом не переставая вести огонь. Но враг разгадал мой план — его шагоход пригнулся к земле, уперевшись как следует ногами и тоже продолжал вести огонь.

Пули ложились кучно, в кабину. Это было странно, ведь пилота, то есть меня, защищал толстый слой брони.

Ах вот оно что! До меня наконец дошло, куда именно били пулемёты противника.

По бокам кабины располагалось несколько небольших смотровых щелей, закрытых толстым стеклом. Вот в одно из них и метил вражеский пилот, пока я безуспешно пытался попасть в турель его шагохода.

Хорошо хоть пехота перестала лупить по мне своими фейерверками! Неужели дошло, что я на их стороне? Долго же они соображали…