ЧВК «Пересвет». Книга вторая (СИ) - Страница 49

Ближе к котловине застройка начинала ползти вверх — двух и трёхэтажные задания вырастали сначала до десяти этажей, затем и вовсе начинались небоскрёбы, многие из которых были разрушены. Пилот нашего вертолёта набрал высоту, не желая получить заряд из ПЗРК сверху. И как раз вовремя.

Вдруг громко заверещала система оповещения. Пилот среагировал моментально, резко взяв крен. Одновременно с этим сработали тепловые ловушки, сбивающие вражескую ракету с толку.

Я вцепился в поручни, чтобы не полететь кубарем по салону. Виктор, сидящий напротив, поступил точно так же. Только Дамьян оставался стоять в проходе между кабиной и салоном, словно ничего не происходило. Несколько секунд и позади нас раздался взрыв. Вертолёт сильно тряхнуло, после чего пилот выравнял траекторию и продолжил набор высоты, правда в этот раз куда более резко.

— Гостеприимство Серой зоны, — ухмыльнулся Дамьян. — Добро пожаловать на курорты Варшавской котловины!

— Да, я уже заметил, насколько тут рады гостям, — проворчал я. — Как вы тут не боитесь летать?

— Ну от атак с воздуха мы более или менее защищены. Серая зона объявлена бесполетной. Насквозь просвечивается радарами. Конечно, на малышах невидимках, вроде ваших, проскользнуть можно, но стоит только взлететь чему-то серьёзному, как его тотчас прощупают системами ПВО. А их вдоль границ полным-полно, причём с обеих сторон, — ответил командир сербов. — А по старым вертолётам никто дорогущими ракетами бить не станет. Скорее всего.

— Вот это вот «скорее всего» очень обнадёживает! — ухмыльнулся я.

— Здесь ни в чём нельзя быть до конца уверенным, друже. И за эти риски платятся хорошие деньги. В нашем случает, это твои деньги!

После этих слов Дамьян расхохотался — собственная острота явно пришлась ему по душе. Я мысленно представил финальный прайс за услуги «Свободни Балкан» и то, как буду выбивать эти деньги из бюджета Дома Басмановых-Астафьевых. Главное, чтобы Император возобновил действие контрактов и подрядов, тогда моя задача значительно упростится. Если же нет… Разговор с главой семейства, то бишь, князем, будет непростым.

— Я рассчитываю на приличную скидку, если поручусь за тебя перед Троном, Дамьян.

Веселье серба как рукой сняло. В нём явно боролось два желания, имевших общий исток — жадность. Первым желанием была обычная для наёмника жажда наживы — урвать хорошую сумму с денежного клиента. Второй — желание получить дворянский статус в Империи вместе со всеми причитающимися привилегиями.

— А тебе, друже, не стављајте прст у уста! — сказал он с самым серьёзным видом. — Думаю, мы договоримся.

Я кивнул, довольный тем, что немного сбил спесь с серба. Пусть счётная машинка в его голове немного сбавит ход.

Виктор, всё ещё вцепившийся в поручни, со вздохом покачал головой.

— Нашли, когда обсуждать финансовые вопросы, — сказал он, отворачиваясь к иллюминатору. Вдруг он отпрыгнул от борта с криком: — Ложись!

Я схватил его и оттолкнул дальше, одновременно закрывая салон вертолёта своим закованным в броню телом.

Взревели сигналы, оповещающие об опасности. С боковых контейнеров выстрелили тепловые ловушки, но поздно. Слишком поздно!

Детонация ракеты произошла совсем рядом с бортом вертолёта. Иллюминатор, рядом с которым сидел Виктор, перестал существовать, равно как и часть обшивки.

По броне экзоскелета застучали многочисленные осколки, взрывная волна пыталась вдавить меня, впечатать в противоположный борт.

Вой ветра, гул двигателей ворвались внутрь вертолёта, но даже они не могли заглушить истошный вой оповещений, доносившийся из кабины.

Нас начало закручивать. Снаружи мелькали серые махины многоэтажек, безучастно смотревшие на нас глазницами пустых окон.

Стоит только зацепить стену лопастями винта и всё — нам крышка!

Если повреждён рулевой винт на хвосте — нам крышка!

Если в нас влетит ещё один заряд из ПЗРК — нам крышка!

Дамьян ломанулся в кабину, что-то крича на родном языке. Я перехватился, развернулся, шагнул к пробоине и выглянул наружу.

Хвостовой винт был цел и это чертовски радовало. Судя по всему, взрывом повредило только борт и шасси. Нужно только стабилизировать машину… Но сделать это в условиях застройки было очень проблематично.

И, словно в подтверждение моих слов, бетонная стена одного из домов стала вдруг приближаться. Я буквально всем телом ощущал, как пилот борется с управлением. До столкновения оставалось несколько ударов сердца. Я замер, не в силах отвести взгляда от приближающейся смерти.

Тук-тук. Лопасти несущего винта разрубили остатки рекламного щита на стене.

Тук-тук. Лопасти высекли из бетона первые искры. По корпусу тотчас пробежала предательская вибрация.

Тук-тук. Вдруг я почувствовал, что начал падать на спину. Падать вместе с вертолётом.

Одновременно винт отдалился от стены. Мелькнуло небо. Затем вращение прекратилось, и машина вышла из нырка.

«Пилоту удалось стабилизировать вертолёт!» — пронеслась в голове радостная мысль.

Я снова выглянул в пробоину. До земли оставалось совсем немного — вертолёт завис, поднимая потоками воздуха тучи пыли и мусора. Вокруг нас высотки из бетона и стали.

Вдруг что-то мелькнул в одном из окон.

— Ходу! Ходу! Ходу! — заорал я, перекрикивая рёв мотора и ветер.

Из того самого окна вдруг нарисовался неровный дымный след от ракеты из ПЗРК.

Пилот снова завалил машину, едва не задев винтами землю и начал резкий набор высоты.

Ракета с тепловым наведением прошла совсем рядом, но для смены траектории ей просто не хватило мест и она врезалась в кучу битого кирпича.

Мы набирали высоту, настолько круто, насколько позволяла техника.

Я посмотрел на Виктора. Он был бледен, хотя его лицо покрывала испарина. Руки вцепились в поручень так сильно, что на тыльной стороне ладоней выступили вены.

— Ты как, нормально? — прокричал я ему.

Он повернулся ко мне с ошалелыми глазами. Всё его спокойствие как рукой сняло — Виктор смотрел на меня ошалелыми глазами, а из рассечённой осколками щеки текли тонкие струйки крови.

— Нормально? — взорвался он. — После такого?

— Бывало и похуже, — пожал я плечами. — Главное, что целы. Ну, относительно целы.

Наконец пилот выровнял винтокрылую машину и у меня получилось заглянуть в кабину.

Дамьян сидел на месте второго пилота. Мокрые от пота волосы прилипли ко лбу, руки сжимали рукоять управления, грудь вздымалась от учащённого дыхания. Первый пилот был не в лучшем состоянии, однако его руки летали над органами управления вертолёта.

— Как у нас дела? — поинтересовался я.

— Срање, — проворчал командир сербов, подняв на меня глаза. В его взгляде чувствовался кураж. — Но мы живы!

— С машиной что? Дотянем?

— Дотянуть то дотянем, вот только с посадкой беда.

— Шасси? — уточнил я, хотя надобности в этом не было, ведь я сам видел, как сильно оно повреждено.

— Тако тачно, ваша светлость. Оторвало взрывом.

Тем временем вертолёт подлетел к самому берегу Варшавской котловины. Вблизи было заметно, как ветер от воронки поднимал волны, а столб света, уходящий в небеса, заставлял воду искриться. Странное, завораживающее зрелище.

— Мы почти на месте, — сказал Дамьян. — Вон наша цель!

Он указал в сторону светового потока и мне пришлось постараться, чтобы разглядеть речной сухогруз, который выглядел как тонкая темная полоска. Вот только того мощного завихрения, какое мы наблюдали до и сразу после вспышки, уже не было — сильный ветер, но не более того.

— Воронки вокруг уже практически нет, — сказал я задумчиво. — Виктор, нам нужно ваше мнение!

Всё еще бледный Виктор с трудом протиснулся в кабину и некоторое время изучал отрывшийся вид, а затем сказал:

— Реакция постепенно стабилизируется. Предполагаю, что со временем аномальные природные явления и вовсе сойдут на нет. Скорее всего останется только этот световой маяк.

— У моего деда в Белграде была столярная мастерская, — сказал вдруг Дамьян. — Самые важные заказы он всегда обрабатывал ручным инструментом. Когда он радовал доску рубанком, то поначалу грубый слой снимался с усилием. Но чем больше он проводил инструментом, тем легче он двигался. И так пока не получалась идеально ровная поверхность.