Чужой цвет - Страница 2

После работы, добравшись на пневмовагоне до дома, Ан-Мари зашла в лифт и поднялась к себе, на двенадцатый этаж. Ее однокомнатная обитель терпеливо ждала свою хозяйку. Ан-Мари приложила пальцы к контрольной пластинке, и дверь отворилась. Дома было тихо и пусто. Лучи заходящего солнца, просачиваясь сквозь гардины, освещали аккуратно застеленную кровать, шкаф с одеждой и дежурный выход видеосферы, коричневым кубиком выглядывающий из стены.

Ан-Мари прошла в ванную, открыла кран и осторожно смочила виски водой, потом провела указательным пальцем у самой кромки надлобья, и парик легко отошел. Коротко подстриженные золотистые волоски упрямо топорщились на нежной коже. Ан-Мари сняла густые черные волосы и торжественно опустила их на полку.

— Ну вот, — шепнула она, — отдыхайте. Вам еще предстоит сегодня работа.

Забравшись на кровать, она плотно прижалась лицом к подушке и беспомощно, по-детски задремала.

В десять часов вечера Ан-Мари стояла перед входом в ночной клуб «Ганвей». Следовало переждать 7-8 минут. Так требовали правила конспирации. Наконец, она уверенно проскользнула мимо двух суровых вышибал и вступила в залитый неоновыми всполохами вестибюль. На ее появление отреагировали три входных канала.

— Ты к нам, милашка? — высунулся из одного строевик, причмокивая губами.

Ан-Мари отрицательно качнула головой и вошла в средний канал. В небольшой кабинке, за низким, автоматически переползающим от стены к стене столиком ее ждала Барбара.

— Здравствуй! — она дружески встряхнула холодные пальчики Ан-Мари в своей ладони. — Что будешь?

— Сок, — пожала плечами Ан-Мари.

— А я перехожу на более крепкие напитки, — улыбнулась Барбара и грустно призналась: — Устала.

Она отворила створку выдвижного шкафчика и достала запотевшую от холода бутылку.

— Тяжело. Особенно в последнее время. Все кажется, что за тобой постоянно следят. Куда ни взглянешь: глаза, глаза, глаза.

— Нервы, — предположила Ан-Мари.

— Не исключено, — усмехнулась Барбара. — Но все равно — надо быть настороже. В Службе Спокойствия работают хваткие и цепкие парни.

Черты ее лица в наступающем искусственном полумраке становились жестче и острее.

— Тяжело. Тошнит по ночам. Может быть, от самодельного красителя. Напрасно стала красить, надо было, как ты, — париком. Назло всем! Как вызов!

— Это не вызов, — сказала Ан-Мари. — Это совсем иное.

— Ладно. Встретились две активные ведьмы-вампирки, агентки-вредительницы и несут какую-то романтическую белиберду. К делу!

— Здесь, — Ан-Мари протянула сложенную вчетверо ленту, — информация за три последние недели.

— Молодец! — Барбара нагнулась и вытащила из сумочки маленький лиловый шарик. — Еда для твоих питомцев. Сколько осталось видеожучков?

Ан-Мари попыталась точно вспомнить, но ей это не удалось, и пришлось дать приблизительный ответ: — Около тридцати штук.

— На первое время хватит, — улыбнулась Барбара. — Ты уж поосторожнее с ними. Не спеши расставлять.

— Постараюсь, — Ан-Мари, немного помедлив, встала.

— Ты хочешь что-то спросить? — догадалась Барбара.

— Ты слышала о тетушке Кюнце?

— Конечно, — кивнула Барбара. — Я не знаю, что там произошло на самом деле, и ничего не могу сказать. Полагаю, разработкой этого случая уже занимается кто-то из наших. Если даже и…

Она обняла Ан-Мари за плечи и усадила рядом с собой.

— Понимаешь, девочка, мы ввязались в смертельную драку, и у нас не должно быть никаких сомнений. Мы сделали выбор смело идем по неизвестной доселе дороге. Не дойдут тысячи — дойдут сотни, не дойдут сотни — дойдут десятки, не дойдут десятки — дойдет один. И когда покажется, что победа близка, что ты ощущаешь ее своим духом и плотью, что вот она: пик, вершина, триумф, только тогда перед тобой и откроется настоящая дорога, и по ней пойдешь ты, и пойдут пришедшие после тебя, ибо эта дорога — дорога без конца.

Она поцеловала Ан-Мари в лоб и с улыбкой поправила черную кудрявую прядь на ее виске.

— А теперь иди. Иди. Тебе пора.

Дома Ан-Мари достала их шкафа котомку с тремя блестящими змейками. Расстегнув последнюю, самую неприметную из них, она опустила на дно ячейки лиловый шарик. В ячейке мирно спали узкие коричневые цилиндрики.

— Впитывайте, — приказала Ан-Мари. — Заряжайтесь. Скоро начну выпускать вас на волю.

Не повезло с самого начала. Спустившись со второго этажа пневмовоза Ан-Мари оказалась в эпицентре ожесточенной стычки. Группа строевиков прижала к афишному столбу долговязого юнца, которого безуспешно пыталась отбить толпа подростков.

— Да он рыжий! — кричал линейный строевик, отталкивая локтями прохожих. — Я их за километр чую. Перекрасился, сволочь!

Ан-Мари старалась пройти вперед, но каждый раз натыкалась на локти линейного.

— Подожди! — обернулся он к ней. — Сейчас отправим его в анализопункт, и дорога будет свободна.

Парни еще стремились надавить на строевиков, но те применили кастеты и рассеяли нападавших. Долговязый, оказавшись в сплошном темно-синем окружении, заревел и попросил немедленно отвести его на экспертизу.

— Я не рыжий, — мычал он, зажимая рукой разбитый нос. — Я их сам ненавижу.

— Там посмотрим, — примиряюще сказал линейный, и строевики, скандируя призывы, двинулись по тротуару. Тут откуда-то сбоку, сбив с ног Ан-Мари, на шеренгу налетели пятеро парней с дубинами. Потасовка, но уже более серьезная, охватила теперь всю улицу.

Ан-Мари с трудом выбралась из-под груды тел и поспешила укрыться в ближайшем подъезде. Несколько минут доносились крики, шум ударов и хруст костей. Затем раздался тоскливый вой сирены, и два пневмовоза с вооруженными строевиками вынырнули из-за поворота. Яростная волна одним страшным ударом вычистила улицу. Когда Ан-Мари выглянула из подъезда, только несколько сломанных дубинок да лужи крови напоминали о случившемся. Но не было и ее сумочки. И как она могла забыть о сумочке, выбираясь из толпы!

Ан-Мари тяжело вздохнула и медленно направилась на службу. Привратник, буркнув традиционное: — Проходите, младший статистик, — даже не обратил внимания на отсутствие у нее пропуска. Ан-Мари вошла в отдел и виновато посмотрела на Краузе.

— Опаздываете, — недовольно пробурчал он, не отрывая взгляда от поступающей ленты.

— Проспала? — поинтересовалась Карина, с интересом рассматривая ее помятую юбку и разорванную кофточку.

— Я потеряла… вернее у меня вырвали… сумочку. Там все… деньги, пропуск… — еле выдавила Ан-Мари.

— И много денег? — всплеснула руками Карина. — Ну и приключение! Рассказывай!

— Строевики затеяли драку с ребятами… — начала Ан-Мари, но ее оборвал строгий голос Краузе.

— Что вы говорите! — процедил он сквозь зубы. — Как могут строевики, оплот порядка и порядочности, участвовать в какой-то драке. Если и случился некий инцидент, гигантская глупость распространяться об этом.

— Почему? — удивилась Карина. — Деньги пропали!

— Деньги! — взвизгнул фальцетом Краузе. — Какие деньги?! Да будь там тысяча монет, они ничего не стоят по сравнению с пропуском в специальное учреждение, выдаваемым после особой проверки. А вы, Ан-Мари, не думаете, что вашим пропуском могут воспользоваться наши враги для проникновения на особо секретный объект. Подрывные элементы много бы дали, чтобы иметь доступ к поступающим сюда данным.

Ан-Мари молчала, опустив голову.

— Ну это вы слишком, коллега, — заметила Карина, — обвинять нашу крошку во вредительстве. Взгляните на ее бедное личико.

— Я уже давно не обращаю внимания на женские лица, — огрызнулся Краузе. — Мы стоим на страже интересов государства. Хотя в чем-то вы и правы. В нашей суматохе может произойти всякое.

Он задумался и, мысленно перебрав все возможные варианты, выбрал наиболее безобидный.

— Ан-Мари, идите в ближайший участок криминальной службы и заявите о пропаже пропуска. На основании вашего заявления дежурный делопроизводитель участка выдаст вам справку о потере документа. По истечении месяца, а они его и за год не найдут, мы через общую канцелярию, на основании справки из участка, выдадим вам дубликат пропуска. А потом я составлю докладную об изменении в вашем документе по технически-организационным причинам нумерации и затребую новый пропуск, минуя отдел контроля Службы Спокойствия.