Чужое терзанье - Страница 2

Он достал мобильный и позвонил сержанту Кевину Мэтьюзу.

— Кев? Это Дон. Приступай к проверке извращенцев.

— Значит, никаких следов?

— Никаких. Я даже заставил одну из групп пройти полмили по рельсам через туннель. Без шуток. Так что пора тряхнуть клетки с нашими порочными птичками.

— В каком радиусе?

Меррик снова вздохнул. Сфера компетенции полиции Брэдфилда распространялась на территорию в сорок четыре квадратных мили, где жило около девятисот тысяч человек. Согласно последним официальным оценкам, это означало, что в данном регионе насчитывалось приблизительно три тысячи активных педофилов. Менее десяти процентов от этой цифры числилось в списке лиц, совершивших преступления на сексуальной почве. Пожалуй, это меньше, чем вершина айсберга, однако никакой иной информацией полицейские не располагали.

— Давай начнем с радиуса в две мили, — ответил он. — Эти мерзавцы ведь действуют в зоне комфорта, верно? — Говоря это, Меррик болезненно поморщился: он прекрасно понимал, что в наше время, когда люди ездят на работу издалека, когда почти не осталось магазинов, куда можно дойти пешком, зона комфорта для многих жителей значительно расширилась, став намного больше, чем, скажем, для поколения их родителей. — Нужно ведь с чего-то начать, — добавил он глуховатым от отчаяния голосом.

Инспектор выключил телефон, прикрыл ладонью глаза от солнца, заставлявшего сверкать каждую травинку и листья на деревьях, и обвел взглядом откос. Яркий свет облегчал поиски, это верно, но казался сейчас неуместным, словно погода намеренно нарушала траур Голдингов. Дело это было для Меррика первым после его повышения в должности, но он уже сейчас, в самом начале расследования, подозревал, что не сумеет добиться результата, который устроил бы всех. Или хотя бы его самого.

Доктор Тони Хилл распахнул дверь деканата. В его руке болтался потрепанный портфель, под мышкой было зажато несколько грозящих рассыпаться папок. До семинара еще оставалось время — сейчас он просмотрит свою почту и выбросит все ненужное. На звук открывшейся двери в приемную вышла секретарша отделения психологии.

— Доктор Хилл! — произнесла она с непонятным торжеством в голосе.

— Доброе утро, миссис Стиррэт, — пробормотал Тони и, потянувшись к своей ячейке, уронил на пол папки и портфель. При этом у него мелькнула мысль, что никогда еще он не встречал женщину с такой подходящей для нее фамилией: недаром в ней сочетаются слова «стир» — мешать и «рэт» — крыса. Может, ради фамилии она и выбрала себе мужа?

— Декан вами недоволен, — сообщила Дженин Стиррэт, скрестив руки на пышной груди.

— Да? С чего бы это? — поинтересовался Тони.

— А разве вы не должны были присутствовать вчера вечером на приеме, устроенном для руководства Союза фармакологов?

Стоя спиной к секретарше, Тони пожал плечами:

— Я слишком увлекся работой. Просто забыл.

— Вы главный куратор программы поведенческой психологии, — отчитывала его миссис Стиррэт. — Они хотели встретиться с вами.

Тони схватил свою почту и кое-как запихнул в портфель.

— Я уверен, что они и без меня великолепно оттянулись, — буркнул он, подхватил с пола папки и стал отступать к двери.

— Декан вправе рассчитывать на участие всех сотрудников факультета в изыскании финансовых средств, доктор Хилл. Вы могли бы уделить пару своих личных часов, не так уж это и много…

— Ради удовлетворения пустого любопытства чиновников от фармакологии? — поинтересовался Тони. — Честно говоря, миссис Стиррэт, я уж лучше подожгу свою шевелюру и погашу огонь деревянной колотушкой. — Надавив локтем на дверную ручку, он выскользнул в коридор, не дожидаясь, когда ее физиономию перекосит гримаса оскорбленной невинности.

В тихой гавани своего кабинета, куда еще не докатились волны начальственного недовольства, Тони рухнул в кресло и уставился на экран компьютера. Какого дьявола он тут делает? Вот уже несколько лет он преподает в университете шотландского городка Сент-Эндрюс, даже от самого себя скрывая, насколько он не удовлетворен мирным течением преподавательской жизни. Ему прекрасно удавалось бы и дальше себя обманывать, если б не та короткая, но страшная поездка в Германию. Там ему пришлось ненадолго вернуться к прежней профессии, и с той поры он никак не может успокоиться. К тому же теперь Тони окончательно убедился, что был приглашен в Сент-Эндрюс главным образом для того, чтобы его имя служило приманкой в рекламных проспектах университета, и это усугубляло его недовольство. Студенты записывались на его семинар из любопытства, чтобы поглазеть на человека, разоблачившего несколько зловещих серийных убийц, а спонсоры, скорее всего, желали получать вуайеристский кайф от леденящих душу историй, которые рассчитывали от него услышать. В общем, хотя не все здесь было так уж плохо, Тони все отчетливей понимал, что не создан для роли лицедея и, какими бы талантами он ни обладал, тупая дипломатия не входит в их число.

Эта неприятная встреча с Дженин Стиррэт переполнила чашу его терпения. Тони подвинул к себе клавиатуру и принялся сочинять письмо.

Тремя часами позже его легкие разрывались от нехватки кислорода. Он взял слишком быстрый темп и теперь расплачивался за это. Выдох, наклон, жесткая трава под ногами, сухая, можно прилечь. Колени подогнулись, он без сил рухнул на вершине Ларго-Лоу, древнего вулкана, и лежал, пока не унялся бешеный стук в груди. Тогда он сел и с наслаждением взглянул на открывшийся пейзаж. Перед ним под августовским солнцем сверкал залив Ферт-оф-Форт, за ним отделенный милями радужно-синей воды маячил конический Бервик-Лоу, доисторический близнец его пункта наблюдения. Тони привычно отметил местные ориентиры: округлый Басс-Рок, смутное пятно Эдинбурга вдалеке, остров Мэй, будто мирно плывущий горбатый кит. В этом уголке графства Файф говорят так: «Если виден Мэй — к дождю, если Мэй не виден — значит, дождь уже идет». Сегодня дождя не ожидалось. Небесную синь нарушали лишь мягкие мазки облаков, похожие на полоски пышного воздушного крема или на сердцевину свежего рулета. Пожалуй, он будет скучать без этих далей, когда уедет отсюда.

Впрочем, никакие, самые привлекательные виды не могли оправдать измену самому себе, своему истинному призванию. Ведь у него никогда не было академической жилки. Он прежде всего врач-клиницист, а еще — судебный психолог, профайлер. В общем, он доведет семестр до конца и уйдет из Сент-Эндрюса. Так что у него есть еще пара месяцев на размышления о дальнейшем жизненном пути.

Недостатка в предложениях не было. Хотя в прошлом его действия не всегда вызывали одобрение Министерства внутренних дел, последнее расследование, над которым он работал в Германии и Голландии, помогло ему заткнуть рты британским бюрократам. Теперь немцы, голландцы и австрийцы жаждали заполучить его в консультанты. Не только по серийным убийствам, но и по другим преступлениям, перешагнувшим национальные границы. Предложение соблазнительное, дающее гарантированный денежный минимум, достаточный для безбедной жизни. При этом у него появится возможность вернуться к клинической практике, пускай даже и почасовой.

Ну и Кэрол Джордан, конечно. Как всегда при мысли о ней, его рассуждения утрачивали свою железную логику. Надо каким-то образом поддержать ее после того, что с ней случилось, но так, чтобы она не поняла, что он пытается ей помочь.

И пока что он совершенно не представляет, как это сделать.

Второй день. И по-прежнему никаких следов Тима Голдинга. Как ни тяжело, однако Меррик должен был признать, что мальчика уже нет в живых. В то утро он побывал у супругов Голдинг, Аластера и Шелли, и его больно кольнула мимолетная вспышка надежды, мелькнувшая на их лицах, когда он вошел в аккуратный викторианский коттедж. Как только они осознали, что он ничем не может обрадовать, их глаза потухли и остекленели. Страх, разъедавший душу, не оставил ничего, кроме бесплодной надежды.