Чужое счастье - Страница 2

Основная проблема для Ральфа заключалась в поисках подходящего места, где могло бы разместиться его приобретение. Поэтому, прежде чем предпринять что-либо в отношении предполагаемой покупки, он начал искать достойный участок земли, который к тому же должен был находиться недалеко от Огасты.

Удивительно, но ему очень быстро удалось найти требуемое. Правда, он лишь руководил поисками, а занимались ими другие, однако в данном случае важно было не действие, а результат. В один прекрасный день на письменный стол перед Ральфом легли снимки обширного луга, подковообразно окруженного сосновым леском, который постепенно переходил в дубраву. Красивый пейзаж словно сам напрашивался, чтобы посреди него поставили замок.

Несколько мгновений Ральф любовался живописными картинками, потом спросил:

— Где это находится?

— Неподалеку от деревни Спрингфилд, — ответил ему помощник.

Ральф взглянул на него.

— Это мне ни о чем не говорит.

— Одну секундочку, — сказал помощник, разворачивая перед Ральфом карту штата Мэн. Затем он указал карандашом на какую-то точку. — Вот здесь, милях в пятидесяти восточнее Бангора. Видите, это деревня, а примерно в трех милях от нее находится этот луг. Принадлежит местному фермеру. Вернее, принадлежал, потому что владелец скончался, а проживающие в Бангоре наследники сейчас продают его земли и имущество, очевидно чтобы затем разделить между собой вырученные средства.

— Сколько же они хотят за луг?

Помощник назвал сумму, приятно удивившую Ральфа. Затем, видя на лице шефа довольную улыбку, добавил:

— Разумеется, фермер запросил бы за этот участок гораздо больше, но наследникам лишь бы поскорее решить проблему.

Ральф кивнул.

— Правильно. Не зря ведь умные люди покупают недвижимость у детей, а не у родителей. — Минутку подумав, он сказал: — Пожалуй, я тоже поступлю как умный человек и приобрету этот симпатичный лужок. В крайнем случае, потом продам его дороже.

Однако подобной необходимости не возникло. Купив участок близ деревни Спрингфилд, Ральф вскоре завладел и замком Мэлорн. Дальше дело замедлилось, потому что задуманное Ральфом перемещение старинного строения из Шотландии в Америку требовало времени и немалых человеческих усилий.

К сожалению, Ральфу так и не удалось увидеть замок во всей красе. Приобрел он строение в шестьдесят девять лет, то есть в возрасте, когда годы начинают брать свое. Постепенно Ральфа стали одолевать хвори, он отошел от дел, и в конце концов вовсе перестал заниматься замком, хотя все-таки успел увидеть это величественное строение стоящим в окрестностях деревни Спрингфилд, посреди зеленого луга, в окружении дубов и сосен. Скончался Ральф в возрасте семидесяти трех лет — в замке тогда еще даже не начинались отделочные работы.

В таком непригодном для жизни состоянии замок Мэлорн пребывал и сейчас, когда в нем поселилась Эмери.

Но что ей оставалось делать? У нее не было иного жилья. Точнее, не было в настоящий момент. Вообще же до недавнего времени она обитала в шикарных апартаментах в престижном районе Огасты и ей даже в голову не приходило рассматривать замок Мэлорн как объект, пригодный для постоянного проживания.

Но так уж вышло, что единственное, что у нее осталось, это замок Мэлорн. Все остальное отобрал Лекс.

Да-да, тот самый Лекс Сеймур, который тоже поселился в замке — вопреки воле Эмери — и вставил-таки стекла в окна двух спален. Как уже говорилось, первой этой процедуре подверглась комната Эмери. И лишь облагородив таким образом это помещение, Лекс занялся тем, в котором обосновался сам.

Собственно за обустройством спальни его и застал Айки, младший брат. Он прикатил на очень дорогом и жутко навороченном мотоцикле «судзуки», держа свое транспортное средство за рукоятки управления как быка за рога. И даже, пожалуй, не быка, а какого-нибудь индийского или африканского буйвола — именно такой образ возник в мозгу Эмери, когда, услышав далеко разносящийся по округе треск мотоциклетного мотора, она подошла к окну и сквозь недавно вставленное стекло разглядела мчащегося по проложенной через луг дороге посетителя.

Спрашивая себя, кто бы это мог быть, Эмери спустилась на первый этаж. Она сильно прихрамывала, опираясь на импровизированную трость, которую скорее следовало бы назвать посохом или клюкой, потому что это был отломанный от вяза и грубо обработанный сук с развилкой в верхней части. Эмери повредила щиколотку почти полмесяца назад, но ни отек, ни боль до сих пор не прошли. По дороге в замок, кусая губы и постанывая, Эмери завернула к деревенскому врачу. Тот осмотрел ее распухшую ступню, однако никакого особого лечения не назначил, потому что его и не требовалось.

— Покой и тепло — это все, что нужно вашим растянутым сухожилиям, — сказал доктор. — Если будете соблюдать эти условия, травма пройдет сама собой.

Эмери до сих пор ждала обещанного момента.

Она появилась на крыльце как раз вовремя, чтобы увидеть, как мотоциклист минует всегда опущенный подъемный мост, который был перекинут через абсолютно бесполезный, но все-таки наполненный водой ров, носивший чисто декоративный характер. В нем среди плавающей на поверхности ряски белели лилии и желтели кувшинки. Над цветами порхали стрекозы, которых порой распугивала пара диких уток, по неизвестной причине облюбовавшая этот небольшой водоем и прилетавшая сюда из-за лесочка.

Сейчас уток спугнул пронесшийся по мосту мотоцикл. Они взлетели и несколько минут кружили в воздухе, прежде чем вновь сесть на воду.

Тем временем посетитель обогнул овальную клумбу с возвышающимися вокруг статуями — принадлежностью замка, в числе прочего доставленной сюда вместе с ним, — спешился и снял модный, обтекаемой формы шлем.

В эту минуту Эмери узнала его. Больше ни у одного парня не встречала она таких красивых, густых белокурых кудрей, как у Айки, младшего брата Лекса. Немало нашлось бы девушек, готовых пожертвовать чем угодно, только бы обзавестись подобными волосами.

Но одновременно эти пышные завитки делали его непохожим на своего старшего брата. В отличие от Айки Лекс был темноволосым, предпочитал стричься коротко, и эта прическа очень гармонировала с его волевым подбородком и носом с горбинкой, являвшейся следствием юношеской увлеченности боксом. Вообще, братья очень отличались друг от друга — и внешне, и по характеру. Что касается наружности, то единственным, что их объединяло, была схожесть в очертаниях губ: не тонкие и не полные, они выглядели очень чувственно. Джоан Сеймур, мать братьев, часто упоминала о том, что Лекс больше похож на своего отца, а Айки — на нее. Эмери ничего не могла сказать по поводу первого утверждения, потому что отца братьев не застала в живых, но Айки действительно являлся почти точной копией Джоан, которая даже в зрелом возрасте сохранила красоту молодости.

Но не об этом подумала Эмери, узнав подкатившего к замку парня. Что здесь понадобилось Айки? — вот какая мысль возникла в ее голове.

Пока Эмери пыталась найти ответ, Айки поправил поблескивавшую металлическими заклепками кожаную рокерскую куртку-косуху и двинулся к крыльцу, звеня по декоративной плитке двора набойками остроносых казаков. Брюки на нем тоже были кожаные.

Наблюдая за Айки, Эмери подумала, что он очень повзрослел за год, пока они не виделись. Тогда ему было пятнадцать, а сейчас, соответственно, шестнадцать, но выглядел он старше. Или это кожаная одежда делала его более взрослым внешне?

Вероятно, на то и рассчитано, усмехнулась про себя Эмери.

Тем временем Айки приблизился и смерил ее презрительным взглядом.

— Где Лекс?

Два коротких слова слетели с его губ словно нехотя. Как будто он предпочел бы и вовсе не беседовать с Эмери, но без этого, к сожалению, невозможно было выяснить интересующий его вопрос. Так что Айки все-таки заговорил, но предварительно напустив на себя хмурый и одновременно надменный вид. Выглядело это по-детски, поэтому Эмери пришлось сделать над собой усилие, чтобы сдержать снисходительную улыбку. Вместо этого она произнесла с многозначительным нажимом: