Чужими руками - Страница 10
– Что там, господин Платон? – забеспокоился Гальперин, обнаружив, что караван разорвался надвое.
– Все в порядке! – крикнул в ответ Рассольников и тронул поводья. Лошадь двинулась вперед.
За вышкой кружащегося локатора и железобетонным блокпостом карантинных войск открылось небольшое кладбище. Здесь обрели последнее пристанище искатели приключений богатства или высшей истины. Кого-то из них подстерег снежный барс или достала предательская пуля, многие утонули в бурных потоках или их погребла под собой горная лавина. Едва заметные холмики, редкие каменные плиты со стершейся надписью – земные ориентиры непредставимой загробной жизни, которая то ли есть, то ли нет.
Платон натянул поводья, снова останавливая лошадь, и сорвал с головы влажную шапку. Когда-нибудь и ему, вечному страннику, предстоит улечься в грунт на какой-то из далеких планет. И через тысячу лет идущий по его следам черный археолог разроет Платонову могилу в поисках драгоценных артефактов – ломаной трости, бутылки из-под текилы и рваной шляпы с вентилятором.
Если раскинувшиеся над миром необъятные небеса сияли как перламутровые россыпи в лучах прожектора, то под ногами не обнаружилось ничего божественного. Серые солончаковые растения и низкорослый уродливый кустарник кое-где покрывали ближайший горный уступ. Рассольникову они почему-то казались еще мертвее, чем выглаженный ветрами и дождями камень.
Кибер ищейки тотчас начали бить шурфы, проникая в недра земли. Они искали клад в месте последнего упокоения людей, чьи тела сотни лет назад рассосались до последней молекулы. Рассольников не дал кибер-ищейкам отбоя: дело есть дело.
– Здесь похоронено несколько пузанчиков, пытавшихся уйти через горы и замерзших в пургу, – негромко произнес оказавшийся рядом Гальперин. – Карантин шел по их следу день и ночь.
– Зачем ты мне это говоришь? – удивился археолог.
– Вы же открыватель истины, господин Платон, – скрывая усмешку, слегка поклонился погонщик и коснулся носом лошадиной гривы.
– Привал на полчаса, – объявил Рассольников. Самое время глотнуть горячей текилы, вышибить из башки горькие мысли.
Шерпы-андроиды слезли с кибер коней и принялись за работу. Развели костер, поставили на огонь чайник, соорудили для Платона теплое и мягкое ложе. А уже через десять минут микрочип в очередной раз сообщил Рассольникову, что поиски ни к чему не привели. Археолог с удивлением обнаружил, что ему все равно. Экспедиция слишком долго ничего не находила, и казалось, так будет всегда.
Спустя месяц после выхода из Катманду в запертом на амбарный замок подвале одной из пагод кибер ищейки разыскали бурки и полярную доху, которые когда-то принадлежали Эрнсту Шефферу. Уникальные вещи валялись в груде старья, густо пересыпанные едким нафталином.
Платон заявил настоятелю храма, что хочет сделать «срез» культурного слоя Тибета и потому мусор, скопившийся на территории храма за последние века, представляет для него некоторый интерес. Верховный лама был мудр и не дал обвести себя вокруг пальца. Смекнув, что к чему, он запросил за мусор сто тысяч кредитов – астрономическую сумму. Никакой «Сотбис» не принесет владельцу бурок и дохи и половины.
Обидно было – хоть плачь. Рассольников ведь уже почти держал в руках эти драгоценные артефакты! Первая мысль была, конечно: «Надо спереть». Но ведь настоятель тотчас поймет, кто наложил лапу на его сокровища. За кражу на Старой Земле полагается что-то вроде лоботомии с конфискацией имущества. Ты становишься законопослушным и тихим как овечка, идешь работать санитаром в дом призрения, куда со временем переселяешься и сам. Блестящая перспектива.
«У меня должно быть железное алиби, – думал Платон, притворяясь, будто внимательно рассматривает убранство пагоды. – И где я его возьму? У кого куплю и на какие шиши? Не устраивать же землетрясение или падение кометы, когда всем будет не до артефактов…»
Археолог покинул пагоду пустой, но честный. Благородному графу не пристало воровать по мелочам. Если любить, то королеву, если украсть – то миллион. Титаны-предки знали человеческую натуру получше нынешних пигмеев. Иногда Платону хотелось на самом деле поселиться в этом самом двадцатом – «золотом» – веке. И прожить короткую, яркую, полную истинных приключений жизнь – как его легендарный коллега Индиана Джонс. Вот только путешествия во времени наука отрицает напрочь. Наверняка сговорились физики с властями, а не то враз сбежит половина приличных людей…
Первая часть маршрута заканчивалась в Лхасе. Столица Тибета была уже рядом, но каравану до нее не добраться. Половина киберлошадок нуждались в срочном ремонте, у андроидов-шерпов садились аккумуляторы. Тут-то и сказалась кража – ни тебе запчастей, ни второго комплекта аккумуляторов. А денег, чтобы вызвать в горы летучую бригаду техобслуживания, у Платона не было.
Гальперин на каждом привале занимался ручной сваркой, паял на скорую руку микросхемы, а то и просто перематывал треснувшие конечности изолентой. Троих обезноживших шерпов погрузили на лошадей. Скорость каравана упала.
Археологу пришлось свернуть с намеченного марш-Рута и остановиться на дальних подступах к Лхасе – в маленьком городке Гьянгдзе.
Гьянгдзе состоял из нескольких кривых улочек с домишками в один, два и три этажа, построенными из сырого кирпича. Правда, первый этаж у большинства из них был сложен из каменных плит. А самые богатые жители могли позволить себе тесаный камень. Над дымовыми отверстиями на крышах были сооружены небольшие навесы, однако на нижних этажах дым шел прямо через окна и двери.
В городке нашлась убогая с виду кибермастерская, где старый китаец обещал за умеренную плату привести «железо» в божеский вид. У него действительно были нужные станки и устройства и, судя по всему, имелся большой опыт починки электронного туристского снаряжения.
Мастерская причудливо сочетала в себе достижения нескольких веков. Здесь рядышком стояли сверлильный станок с ножным приводом и камера молекулярной реновации по контурному микрополю, паяльная лампа времен пекинского бога Мао и позитронный интроскоп предпоследней модели. Стены в единственной комнате покрывали фотообои «Золотая осень», а пол был глянцевитый – сделанный из трамбованных мелких камней и глина. По здешним меркам, китаец процветал.
– Не беспокойся, господин, – беспрестанно кланяясь на пороге дома, уверял Рассольникова мастер. – Завтра твои лошадки и шерпы забегают как новенькие.
Платон отправился в единственную в городе гостиницу. Спрыгнул с лошади у дверей и вдруг почувствовал, что силы его иссякли. Кибер ищейки привычно принялись за дело, хотя у археолога вовсе не было уверенности, что оберштурмфюрер заезжал сюда на пути в Лхасу.
Рассольников поручил Гальперину следить за ходом ремонта, снял два номера и, отказавшись от услуг косоглазого гарсона в суконной шубе було, сам отнес свой багаж в комнату. Бросив вещи на пол, археолог с трудом заставил себя раздеться и улегся на пропахшую лавандой постель – первую нормальную кровать за полтора месяца блужданий по горам. И тотчас провалился в сон.
Сон оказался на редкость приятным. Платон без устали махал лопатой. За его спиной с каждой минутой росла гора каменистого грунта. Услужливый шерп истово отгонял мошкару и время от времени вытирал у археолога со лба пот. Другой работы Платон андроидам не доверил. И вот, наконец, на дне глубокой ямы показалось нечто зеленое. Лопата стукнула по металлу, оставив блестящую царапину на слое тусклой краски. Металлический ящик! Рассольников замер, не веря своему счастью.
Платон передал шерпу лопату и начал счищать грунт руками. На крышке ящика виднелись какие-то цифры и белый германский орел. Ура!!! Андроиды осторожно подняли ящик на поверхность. Под ним обнаружились и другие «посылки» из двадцатого века. Рассольников аккуратно доставал зарытые в землю ящики и баулы и тут же пропитывал консервирующим раствором. Активный коллоид проникал во все поры артефактов, создавая «внешний костяк» ископаемого предмета. На первое время он предохранит артефакты от разрушения, а потом испарится, не оставив следа. Платон проснулся, блаженно улыбаясь. Его улыбка медленно сошла на нет, когда он обнаружил над головой засиженный мухами абажур, свисающие с потолка липкие ленты, испятнанные ссохшимися трупиками, а справа – неровную стену, оклеенную выцветшими обоями. Гостиничный номер, тупик…