Чужие уроки — 2003 - Страница 21

Чтобы оценить всю привлекательность сделки Виллинга, совершим небольшой экскурс в историю добрососедских отношений Американских штатов. Надо сказать, что отъем территории с применением грубой силы практиковался в основном только на коренных жителях. С братьями по европейской цивилизации Америка старалась вести себя корректно. Так, в 1803 году состоялась крупнейшая в истории человечества сделка по продаже земли: за 60 миллионов франков Франция продала более 2 миллионов кв.км территории от Миссисипи до Скалистых гор — так называемая Покупка Луизианы (Louisiana Purchase). На этих землях сегодня расположились пятнадцать штатов. В 1819 году Техас, включенный в Покупку Луизианы, отдали Испании в обмен на Флориду — тонкий ход, в расчете на то, что Испания долго не протянет. Так и оказалось: уже через два года Мексика и Техас обрели независимость, однако Мексика забрала Техас и ни в какую не соглашалась продать его Американским штатам. Тогда решили действовать тихой сапой: в Техас хлынули десятки тысяч иммигрантов и переселенцев, они благополучно заселили большую часть территории, а потом аннексировали штат в пользу Америки. Мексика обиделась, и в 1846 году началась первая мексиканская война. В 1848 году генерал Керни разгромил мексиканскую армию, и было заключено Соглашение Гвадалупе Идальго (это поселок, а не человек, — Treaty of Guadalupe Hidalgo), по которому Американским штатам отошел не только Техас, но и Нью-Мексико вместе с Северной Калифорнией. Новая граница пролегала от Мексиканского залива по реке Рио Гранде до точки, расположенной на 12 км севернее города Эль Пасо, а затем уходила на запад до первого притока реки Джила.

Границу рисовали по карте, опубликованной нью-йоркским издателем Джоном Дистернеллом. Однако при первой же проверке на местах оказалось, что карта Дистернелла не имела никакого отношения к реальности, потому как Эль Пасо на самом деле находился на 64 км севернее, чем было изображено на карте, а Рио Гранде — на 208 км западнее. В результате образовался солидный кусок спорной территории, которую американцы, ясное дело, тут же забрали себе, из-за чего вновь вспыхнул конфликт, правда, на дипломатическом уровне. В 1853 году состоялась Покупка Гадсдена (Gadsden Purchase), и спорная территория была выкуплена за 10 миллионов долларов. Казалось бы, Мексика потеряла все, что только было возможно. Однако при внимательном рассмотрении в соглашении Гвадалупе Идальго можно обнаружить бомбу замедленного действия, которая, собственно, и наполнила смыслом жизнь Джеймса Ривиса, а заодно и подарила сюжет нашему рассказу. Читаем в Пункте 8 Соглашения: «Права собственности любого вида, принадлежащей мексиканцам, будут неукоснительно соблюдаться даже в том случае, если владельцы проживают в иных местах. Настоящие владельцы и их наследники, а также все мексиканцы, которые приобрели эту собственность по контракту, получают гарантии в равном объеме с гражданами Соединенных Штатов». Удивительно, не правда ли? Теперь вернемся к доктору Виллингу.

Получалось, что, если в дарственных бумагах Мигеля Пералты все было в порядке, Виллинг и в самом деле мог отхватить кусок земли больше штата Делавер. Естественно, что Джеймс Ривис, как мы уже знаем, большой умелец в каллиграфии, первым делом захотел взглянуть на документы. Их ему не дали, и Ривис заподозрил неладное. К тому же зудел вопрос: «Почему Виллинг семь лет просидел на золотом дне, не предприняв ни единой попытки легализовать свою собственность?» В отговорку о нехватке финансов верилось с трудом: достаточно было предложить одну тысячную будущих поступлений юристам, и те с радостью довели бы дело до победы. Однако Джеймс проявил мудрость: он не выставил странного доктора за дверь, а пустил все медленным самотеком. Иными словами, ничего не обещая, он предложил Виллингу поразмыслить на досуге о перспективах реализации прав Мигеля Пералты на землю. Этого, однако, не получилось. 1 октября 1873 года с треском разорился филадельфийский банк «Джей Кук и Ко», финансировавший строительство чуть ли не всех железных дорог. Следом разразились финансовая паника, биржевой обвал и крах тысяч мелких предпринимателей. Вымело из риэлторского бизнеса и Джеймса Ривиса. Он ликвидировал свою контору и, прежде чем податься в солнечную Калифорнию, встретился с Виллингом, пообещав не забывать о Пералте. Очень скоро доктор Виллинг скончался, унеся с собой в могилу мечту о беззаботной жизни богатого латифундиста.

Джеймс Ривис прибыл в Сан-Франциско в глубокой задумчивости. Сделка Мигеля Пералты не давала ему покоя. Вернее, даже не сама сделка (Виллинг так и не показал ему ни одного документа!), а ее идея. Нематериализованная форма, так сказать. По счастливому случаю, Ривис оказался в Калифорнии, где как раз по пункту 8 Соглашения Гвадалупе Идальго совершались десятки земельных приобретений. Каждая вторая такая сделка имела сомнительное происхождение, поэтому суды в виноградном штате славились своей продажностью. Все только и говорили, что об имении Сан Луис Обиспо — 28 тысяч акров живописнейшей земли на берегу Тихого океана, которое Джордж Хёрст, отец великого газетного барона Уильяма Хёрста, поимел по старинной испанской дарственной бумаге. Сам счастливый землевладелец не скрывал, что весь шахер-махер обошелся ему в сущие пустяки, подкрепленные тонким умением вести переговоры с местной администрацией. Так что можно было предположить: пока еще туманные виды Джеймса Ривиса на проект под кодовым названием «Мигель Пералта» имели все шансы найти понимание у калифорнийской публики.

 Примечательна история о том, как Ривис почти сразу по прибытии нашел работу в «Сан-Франциско Экзаменер». Газета пребывала в весьма затруднительном положении, как водится, несправедливо пострадав за критику. В одной из передовиц «Экзаменер» позволила себе «наезд» на местного железнодорожного магната Коллиса Хантингтона, в результате чего лишилась рекламных денег и большей части подписчиков. Такие уж были времена и нравы. Коллис сильно осерчал и торжественно обещал разорить борзописцев дотла. В этот самый момент и появился Джеймс Ривис, заявив, что готов вернуть расположение Хантингтона, а заодно и рекламодателей. Редактор посмеялся, но мешать не стал. И правильно сделал: через три дня Ривис вернулся в редакцию с огромным рекламным контрактом от… самого Коллиса!

Как Джеймсу удалось попасть на прием к магнату, навсегда останется маленькой тайной этого необычного человека. Добившись аудиенции, Ривис с порога изложил Хантингтону свой бизнес-проект: он сказал, что приобрел бесценную мексиканскую дарственную бумагу, которую в ближайшее время собирается пустить в дело. По всему выходило, что Джеймс Ривис не сегодня-завтра получал в собственность добрую половину территории штата Аризона, поэтому спешил осчастливить Хантингтона предложением века: Ривис готов был предоставить магнату концессию на строительство юго-западной железнодорожной магистрали на всей территории Аризоны. В обмен на сущие пустяки: какие-то 50 тысяч долларов и — совсем уж мелочь — рекламный контракт для приятеля, редактора «Экзаменер». Что и говорить — предложение удивительное. Еще более удивительно, что Хантингтон стал торговаться. В конце концов ударили по рукам на 2 тысячах предоплаты, а остальное — по мере легализации дарственной Мигеля Пералты. Итак, снова загадка: неужели прожженный капиталист поверил сказке? Уверен, что нет. Однако в Ривисе он усмотрел главное: невероятную убежденность в своей правоте. Джеймс Ривис не просто рассказывал о Мигеле Пералте, он искренне верил в таинственного мексиканского благодетеля. «С таким напором, — подумал Хантингтон, — неровен час, этот тип отправится к Джею Гулду и переманит негодяя на свою сторону». Джей Гулд, железнодорожный магнат с Восточного побережья, злейший враг и конкурент Хантингтона, денно и нощно думал, как бы протянуть свои стальные щупальца на Дикий Запад в вотчину Коллиса. Этого нельзя было допустить ни в коем случае. Так Джеймс Ривис стал «человеком Хантингтона».