Чужие степи 7 (СИ) - Страница 50

— С земли? — показывая на пулевые отверстия в плоскости крыла, спросил Нестеров.

— Нет, напоролся на парочку мессеров, неожиданно получилось…

— Сегодня? — удивился он. — И как уйти удалось?

— Не, не сегодня. Пару дней как. Одного завалил, второй сбежал. Но я его хорошенько подранил, может и не дотянул до аэродрома.

Сказание мной было чистой правдой, но поймав взгляд бородатого капитана, я заметил в нём сильную степень недоверия.

— Сбили? На этом? — не скрывая удивления, переспросил он.

— Ну да. Только я ж не один был, с напарником. Он тоже стрелял. Наверное поэтому и повезло.

Недоверие из глаз бородача не пропало, но дальше расспрашивать он не стал.

Ну и ладно, не веришь и не веришь. — подумал я. Самолетик мой хоть не ровня мессерам, но и совсем уж принижать его не стоит. Тем более когда за штурвалом мутант обитает. Андрюха на простеньком вираже всю кабину заблевал, а потом вообще вырубился. А мне хоть бы хны. Так, помутило немного. Наверняка и немцы не думали что беззащитная жертва такие коленца выделывать станет, за то и поплатились.

Ну и опыт конечно. Точнее его отсутствие. Летчиков чему учат? — Так можно крутить штурвал, а вот так нельзя. Такой вираж невозможен ввиду чрезмерной перегрузки, а вот такой потому что крылья отвалятся. Вот они и не крутят, летают по правилам. А я правил не знаю, летаю как хочу. Точнее как могу.

Заправив самолеты и проведя предполётную подготовку, собрались всем своим воздушным коллективом возле кукурузника.

Бородач, он же капитан Нестеров, и он же «благородие» из моего сна, Жора-повар — смышленый парнишка отлично управляющийся с пулеметом, Поручик Стасов — угрюмый мужик восточного облика с добрыми глазами, прапорщик Седьмицкий, безбашенный хохол откуда-то с левобережной Украины, это именно он тогда предложил забрать хенкеля, и сам же — с помощью ещё двоих летчиков — Тарасова и Бортника, осуществил этот дерзкий план. Капитан Сейфуллин — худой как смерть и совершенно лысый татарин с Поволжья, и поручик Темченко, летчик морской авиации, сбитый и попавший в плен в первом же боевом вылете.

Переигрывать не стали, оставили как есть. На хейнкеле та же троица что и угнала его, со мной напросился Жора-повар в качестве стрелка, остальные же входили в экипаж юнкерса. Причём все они, это я специально уточнил, учились летать на подобном моему биплане, и в теории могли бы стать костяком нашей будущей эскадрильи.

Ну а что, сейчас доберёмся до дома, отдохнем денёк другой, соберём инструмент, людей загрузим, заправимся, и обратно. Во-первых, надо базу обживать, во-вторых, забрать самолеты с авианосца. Они хоть и медленные по сравнению с немцами, но других всё равно нет, а война предстоит нешуточная. Пока летели сюда, летчики допросили взятого в туалете языка, так тот показал что здесь чуть не армия целая стоит. Как минимум несколько эскадрилий со снабжением и прочими тыловыми делами.

Детально допросить немца не было времени, но когда доберёмся и он попадет в руки к специалистам, узнаем ещё много всего интересного.

Разложив на крыле кукурузника карту, я показал куда нам надо попасть, и минут пять слушал спор профессионалов по поводу кратчайшего пути. Рельеф, ветра и погода, — три камня преткновения, на которые опирался каждый из спорщиков, доказывая что его маршрут лучше. В итоге победил не совсем прямой, но почти, с незначительными отклонениями в паре мест.

Сначала взлетел я, за мной юнкерс, и замыкающим хейнкель. Высоко забираться не стали, облаков так и не было, поэтому держались на совсем небольшой высоте. Грузовик с бомбардировщиком шли на трёхстах, я же повыше взял, так чтобы обзор был, и если что, иметь возможность прикрыть сверху.

Первые минут сорок полета прошли спокойно. Небо чистое, видно далеко, на горизонте чисто. Но вдруг тревожно как-то стало, оглядываюсь наверх, по сторонам — никого. А потом что дёрнуло вниз посмотреть, а там пара мессеров в хвост юнкерсу пристраивается. Ещё немного, и стрелять начнут. Рации нет, предупредить не могу, поэтому только личным примером.

Сваливаю машину на крыло, повышаю обороты на максимум, и с разворотом, камнем падаю вниз. Позиция для атаки идеальная; сверху, от солнца, да и немец внимания не обращает, — занят, юнкерса выцеливает уже. И ведь знает что у того пулемет верхнюю полусферу прикрывает, снизу подкрадывается. Ну а что, преимущество в скорости почти двухкратное, догнал, отстрелялся, и можно разворачиваться.

Я тоже быстр, во всяком случае сейчас, когда практически падаю, но как раз из-за такой бешеной скорости просто не успеваю выстрелить. Черный силуэт мелькает в прицеле на сотую долю секунды, и пролетая мимо, мне не остаётся ничего другого как уводить самолет от земли.

А сзади оживает пулемет. Жора-повар пытается исправить мою ошибку, но тоже не попадает, слишком велика нагрузка на организм. Тяну на себя, тело наливается такой тяжестью, что кажется ещё чуть-чуть, и меня просто размажет по сиденью.

А до земли какие-то считанные метры, — вот и всё, доигрался — мелькает паническая мысль, но машина выравнивается, и едва не цепляя траву, задирает нос в небо.

Секунда, другая, и вот он, момент моего триумфа. Украшенный крестами немец ложится в прицел, и мне только и остаётся нажать на гашетку. Жму от души, но коротко, экономлю. Трассер упирается в прямо в центр чужой машины, что-то взрывается и разбрасывая куски обшивки, мессер красиво кувыркается вниз.

Остаётся второй, но пока кручу головой, понимаю что его нигде нет. Резко штурвал вправо и вниз, еще вправо и еще вниз, и вот уже разгоряченный фриц проносится мимо. — В хвост заходил, паскуда.

Снова кручу головой и снова поднимаю обороты. Первого сбил «на дурачка», а вот со вторым уже так не будет.

Оно вроде и хорошо что воевать по-правильному меня не учили, но оно же и плохо одновременно. Хорошо потому что сложно предугадать мои действия, а плохо потому что и сам я предугадать ничего не могу.

А мессер меж тем появляется снова, и цель его уже не юнкерс, а хейнкель. Неужели не видят?

Только подумал, как по подбирающемуся снизу немцу полетели трассеры. Пулеметов у бомбардировщика три, один впереди, перед кабиной, второй наверху в центральной части, и третий прямо под брюхом.

Не знаю на что рассчитывал фриц когда лез под Хейнкеля, но стоило нижнему стрелку открыть огонь, тот, явно удивленный такой встречей, тут же отвалил в сторону и пропал.

Небо чистое, внизу степь, видимость отличная, но как не крутил головой, немца нигде не было. Скорее всего ушёл на свой аэродром, баки тоже не резиновые, а кушает он дай бог.

Мы же упрямо летели к цели. Я смотрел вперед, по сторонам, иногда оглядывался назад и мне совершенно не верилось что через какие-то часы буду дома. Да что говорить, само слово дом казалось уже чем-то нереальным, чем-то из совсем другой жизни. А ведь мы с самого первого дня здесь только и делаем что боремся за него. Отстраиваем, защищаем, укрепляем.

Порох из угля и навоза, электричество из приделанного на столб генератора, машина на дровах, плот из говна и палок — всего и не перечислишь. Всё это у нас есть, и всё это работает, вроде как давая возможность выжить, а по сути продлевая агонию.

Но тут появляется шанс. Шанс на новую, нормальную жизнь.

И надо-то всего ничего. Самую малость. Долететь до дома и рассказать о находке.

Главная ценность подземной базы — нефть.

Нефть — кровь земли, энергия жизни. Долетим — обеспечим стабильное будущее для своих детей, для их внуков и правнуков.

До верху забитые оружием и боеприпасами склады — отдельная песня. Я не любитель проливать кровь, но после десяти прожитых за гранью лет, обеими руками соглашусь с автором фразы — «Да захлебнется в крови тот, кто усомнится в нашем миролюбии, ибо милосердие наше беспощадно.»

Да-да, от моря до моря, огнём и мечом построим новое, сугубо мирное государство.

Но это потом, а пока надо долететь.

Успокоившись и лишь изредка поглядывая по сторонам, я так замечтался, что не сразу заметил подаваемый Жорой-поваром сигнал. А когда сообразил и обернулся, понял что прекрасного будущего может и не быть.