Чужие пространства - Страница 17
Запустив пружину, приводящую в действие механизм Совета, он лишь отодвинул решение на сутки. Привлек к обсуждению разных людей, но, в сущности, ничего не изменил и ничего не добился. Никто не снимет с него конечной ответственности, не простит ошибки, если она произойдет, именно ему, председателю. К тому же, вызвав Райкова, он, собственно, предрешал результат этого заседания.
Издали дом напоминал игрушечный стеклянный шар, забытый каким-то великаном посреди лесной поляны. Его задняя, срезанная наискось часть заканчивалась верандой, плавно переходившей в дикие заросли. Высокий худой человек подошел к дому с северной стороны вместе с мальчиком лет девяти.
– Мы теперь всегда будем ходить на лыжах? Каждый день?
– Всегда. До тех пор, пока у тебя не кончатся каникулы.
– А почему тебя уволили?
– Кто это тебе сказал?
– Миша. Мы вчера разговаривали по видику, и он сказал, об этом передавали в новостях.
– Говорят не «видик», а «видеофон».
– Но тебя все-таки уволили?
– Это шутка. У меня есть друг, который умеет так шутить. Тебе не следует вмешиваться в дела взрослых.
– Спросить нельзя, что ли? Если хочешь знать, я очень рад, что тебя уволили!
– Да?
– Да! По крайней мере, теперь у меня будет отец.
– А это, конечно, мама.
– Ага.
– Ты у меня замечательный цитатер.
– Кто-о?
– Цитатер – это человек, который не умеет разговаривать собственными словами, он, как попугай, повторяет только чужие фразы.
– Ну ты даешь! Я это слово запомню!
– Еще бы!
Они остановились перед выходом на веранду, сняли лыжи и отряхнули снег с блестящей ветрозащитной одежды.
В доме их встретила тишина, настоянная на запахе хвои и яблочного пирога.
– Позовем маму?
– Не стоит. Разве ты не чуешь, чем пахнет? В этот момент ей нельзя мешать, иначе пирог не удастся.
Дом, разделенный на четкие функциональные зоны, выглядел изнутри слишком просторным. Сразу за гардеробной начиналась «музейная». По крайней мере, так эту часть дома называла Анна. Здесь стояли стеллажи с пластиковыми копиями древних книг, чучела никогда не виданных на Земле животных, встречались и предметы вовсе уж непонятные: например, головоломка, найденная на Гидре и похожая с виду на рогатый каменный шар. При нажатии в определенном месте отдельные части этой конструкции менялись местами. Она могла принимать практически любую форму. Легенда гласила, что человек, которому удастся собрать из нее любой знакомый предмет, тут же получит его в натуре. Но пока эту задачу не удалось решить даже с помощью большого компьютера.
Переодевшись и освежившись ионизированным паром, Райков прошел в рабочую часть дома. Еще с порога кабинета ему бросилась в глаза лежащая на столе рядом с дисплеем домашнего компьютера желтая карточка визиограммы. Обычные сообщения оставались в памяти компьютера и попросту высвечивались на дисплее. С отпечаткой текста передавались только сообщения особой важности и официальные документы.
Стараясь унять волнение, уже догадавшись о том, откуда поступила визиограмма, Райков подходил к столу нарочито медленно. На его узком лице под широким разлетом бровей возбужденно блестели разбойничьи зеленоватые глаза.
Взяв карточку и разглядев на ней штемпель Совета, он медленно перевел дыхание и лишь затем прочитал все сообщение залпом: «К трем часам прошу прибыть для получения задания. Ридов».
После такого вызова его увольнение и в самом деле стало походить на шутку. Только сейчас он понял, почему в доме стояла настороженная тишина, почему Анна не вышла их встречать и откуда в доме запах его любимого пирога.
Предстоял трудный разговор с женой и еще более трудное прощание…
Но это позже, это потом. Пока еще можно сделать вид, что он ни о чем не догадывается, не знает причины вызова… Только надолго ли хватит его притворства? Он чувствовал, что с каждым отлетом в дальнюю экспедицию отчуждение между ним и Анной все глубже пускало свои ледяные корни.
– Садитесь, Райков.
Ридов опустил в прорезь пневмопочты очередной рулон документов, над которыми работал перед приходом Райкова, и внимательно осмотрел своего посетителя. Последний раз они виделись года два назад, когда Райков руководил спасательной экспедицией на Зенде. Тогда требовалось снять с планеты экипаж застрявшего там поисковика. Посадка из-за сложных местных условий исключалась. Была разработана сложная комплексная программа с участием трех кораблей и целой серии челночных автоматических зондов. Райков нарушил инструкции и, не используя зондов, все-таки сел на планету.
Ему удалось взлететь, хотя корабль стал похож после этого на смятую консервную банку. Людей тем не менее он спас. И это, как считало руководство поискового отдела, счастливая случайность, не более. Райкову здорово влетело. Он подал рапорт с протестом, и Ридову пришлось заниматься этим делом лично. Оно получило широкую огласку в прессе. Он и сейчас еще помнил крикливые заголовки статей того времени с риторическим вопросом: «Нужно ли судить победителей?»
С тех пор, по крайней мере внешне, Райков мало изменился. Разве что седина появилась да суше стал взгляд чуть нагловатых зеленых глаз.
– Я знаю, что вас снова уволили, но на этот раз не собираюсь вмешиваться. Причины мне известны, и я одобряю решение вашего начальства, полагаю, они терпели достаточно долго.
– В целом они, конечно, правы. Но там есть некоторые обстоятельства…
Райков обладал удивительным качеством – во время вот таких кабинетных встреч располагать к себе начальство и производить самое благоприятное впечатление. Но стоило ему оказаться вдали от этих кабинетов, стоило приступить к решению очередной сложной задачи, как он напрочь забывал обо всех инструкциях, о своих личных обещаниях и поступал совершенно дерзко, зачастую слишком рискованно. Пока что ему сказочно везло. Или, как в глубине души полагал сам Ридов, он умел учитывать те неуловимые нюансы ситуации, обладал той глубокой внутренней интуицией, которая одна только и может принести человеку удачу в непредсказуемых, сложных, постоянно меняющихся условиях. Не дослушав, он прервал излияния Райкова.
– Я уже сказал, что не собираюсь вмешиваться. В конце концов, взаимоотношения с руководством отдела – это ваше личное дело. Не сработались – ищите другое, более подходящее место. Собственно, я и вызвал вас, чтобы предложить руководство экспедицией, не имеющей никакого отношения к отделу поиска. Ее организует непосредственно Совет.
Райков уставился на Ридова чуть удивленными глазами, в которых уже прыгали бесовские огоньки.
– Я знаю всего две экспедиции, которые организовывал Совет, и все они решали задачи чрезвычайной важности.
– Вы правы. Эта будет третьей и, я думаю, не менее важной. Вы что-нибудь слышали о Мексиканском черном ящике?
– Легенды, слухи… Поскольку официальной информации не существовало и моих заданий это не касалось…
– Есть официальная информация. Но лет двести назад, когда открыли параллелепипед, почему-то посчитали целесообразным утаить ее от общественности. Наверное, чиновники, бравшие на себя смелость решать, что можно знать народу, а чего – нельзя, думали, что так жить спокойнее. Они имели в виду, разумеется, себя. Поскольку толком объяснить, что собой представляет параллелепипед, никто не смог, сочли возможным закрыть всю тему.
– Этого я не понимаю!
– Ну, понять можно… То, чего мы не знаем, вроде бы не существует. Во всяком случае, не может влиять на сегодняшнюю нашу жизнь. Правительство прошлого века не могло допустить существования рядом с собой загадочного объекта, который оказался не по зубам их науке, – это бросало тень на престиж. Само существование такого объекта ставило под сомнение не одну научную концепцию. Пожалуй, даже не только научную… Но прежде чем мы продолжим наш разговор, я хотел бы, чтобы вы изучили в спецхране всю существующую на сегодняшний день информацию о черном параллелепипеде. Теперь она непосредственно относится к вашему заданию.