Чужие ошибки или рассказы неудачников - Страница 3

Я был городским пареньком, рос среди камня, стекла и асфальта.

Мы ходили в кинотеатры, в парки, бродили по бульварам, каждый день пили газированную воду с сиропом. В карманах у нас лежали увеличительные стекла для выжигания на дереве. Мы выжигали на парковых скамейках и деревьях свои имена или какие-нибудь слова. Иногда нас ругали прохожие. Однако вредителями и хулиганами нас никто не считал, потому что мы все-таки вели себя смирно. Мы боялись неприятностей.

Мы были обыкновенные городские ребята.

Но то, о чем я хочу рассказать случилось не в городе, а в деревне…

В деревне проживала двоюродная сестра моей мамы, тетя Валя. Впервые я побывал в ее доме, когда мне было шесть лет. Как-то одним августом наша семья гостила у нее три недели. Кое-что я запомнил. Например, забор, окрашенный зеленой краской, огород, длинную поленницу. Еще помню, что между оконными рамами лежала вата.

Прежде чем я снова оказался в гостях у тети Вали, прошло семь лет.

В этот раз меня отправили гостить к тете одного, собрали чемодан, посадили в поезд, наказали не разговаривать с пьяными и вообще с подозрительными личностями, не торчать в тамбуре и не слоняться по вагонам.

И вот я приехал в деревню. Родственники встретили меня с восторгом, сразу повели в дом и усадили за стол. Я выпил три кружки чаю, съел полбанки варенья и тарелку горячих блинчиков.

После обеда вышел на улицу прогуляться.

Местные ребята появились словно из-под земли, окружили меня, стали разглядывать расспрашивать хлопали по плечу. Каждый из них говорил: «Ты меня не помнишь? Ну ты даешь! Мы же с тобой ходили в лес по грибы. Ну?»

Намерения у ребят были добрые.

Я не узнавал их лиц, но отвечал, что узнаю. Всем это нравилось. Спустя пять минут мы подружились и пошли шататься по деревенским улицам. Потом отправились за деревню – купаться в пруду. Глубокий пруд с мостками найдется, наверное, в любой сельской местности.

Мы ныряли, плескались переплывали водоем во всех направлениях и издавали много шума, веселясь от души. Потом грелись на солнце. Ребята курили дешевые сигареты без фильтра. А я, помню, попробовал курить и отказался.

Нам было по тринадцать-четырнадцать лет.

Мы пришли на пруд на следующий день и стали ходить ежедневно. Приносили с собой лимонад и печенье, которые покупали в магазинчике по дороге. Все было обыкновенно хорошо, лето выдалось жаркое, я покрылся загаром, волосы мои выгорели и сделались светлее, на носу выскочили веснушки.

Все было замечательно до тех пор, пока нам не надоело делать одно и то же.

Нам наскучило купаться, резвиться, а затем лежать на траве. Всем требовалось еще какое-нибудь занятие. И мы, ища чем бы еще развлечься, глядели во все стороны. Но что такое деревня? Как можно убить скуку, когда уже не хочется купаться?

Мы бросились играть в карты.

Там же, на пруду, день-деньской сражались в подкидного дурака. Играли сидя, лежа и стоя, сосредоточенно и рассеянно, просто так и на «наказание». Проигравшие выли, кукарекали, бросались в пруд в одежде, но однажды пришел конец и этому. Карты были отброшены и забыты.

И снова мы принялись смотреть туда и сюда, призывая свое воображение, чтобы развеяться.

Неподалеку находился еще один пруд, поменьше, но в нем не купались. Считалось, что он гадкий. Его берега совсем заросли кустами и деревцами. Оттуда до нас донеслись лягушачьи голоса, жабье гоготание.

Мы пошли взглянуть на обитателей маленького пруда и обнаружили, что он кишит зелеными и серыми лягушками. Мы стали называть их жабами.

Мелкие, средние и огромные жабы высовывались из воды и замирали, а некоторые неподвижно сидели в траве по берегам.

Деревенские ребята страшно этим возмутились. «Вы только поглядите на них! – закричали они. – Ничего себе! Куда это годится?»

Они смотрели на жаб, как хозяева окружающей жизни, и в них вспыхнул азарт преследователей и охотников. Конечно, от скуки. Всем требовалась смена впечатлений. И вдруг двое ребят засуетились и побежали искать камни. Нашли обломки кирпичей…

Жабы прятались под водой и в камышах, отчаянно прыгали и метались, но люди, пришедшие забрать их жизнь, не знали пощады.

Наша компания – пять человек – превратилась в истребительную команду.

Для убийства мы использовали всю ловкость и сноровку, вели счет, и, соревнуясь, хвастались друг перед другом.

Я не помню, как схватил камень и бросил в жабу, и не помню, чтобы я раздумывал, стоит ли это делать.

Я обходил пруд, как все – бесшумно. Вглядывался в траву и камыши. Заметив жабу, я говорил: «Это моя!»

Когда попадался особенно крупный экземпляр, мы ликовали.

Маленький мирный пруд стал местом бойни.

Самым рьяным из нас был паренек по прозвищу Гостёк, от слова «гость». Другие ребята тоже носили прозвища – Каляй, Ноздря, Кудря. Этот Гостёк дрожал от азарта, у него тряслись руки. Он убегал на поиски камней с мешком, приносил булыжники и щебенку, а один раз приволок валун и швырнул его в воду, и через мгновение заплясал от радости. Камень размером с гирю убил сразу две жабы.

Мы устремились за Гостьком, словно он вел нас к славе.

Всем хотелось увеличить свой счет, поэтому у всех появились мешки для камней. Мы хватали камни с земли, как жемчуг. Мы ценили каждый обломок кирпича, радовались кускам арматуры и даже пустым бутылкам. В бутылки мы наливали воду, чтобы они становились тяжелее. Мы учились их метать как можно точнее.

Мы стали зоркими и проворными, завидовали чужим успехам и желали себе выбиться в чемпионы.

Утром, часа за три до полудня, мы собирались в компанию и размахивали мешками. Отправляясь бить жаб, мы подпрыгивали и смеялись. Порой мы не шли, а бежали. Спешили забрать чужие жизни.

Может быть, обитатели маленького пруда рыдали и молили о пощаде, и звали на помощь, но мы их не слышали. Мы нахваливали наше занятие. Оно развлекало нас, щекотало наши нервы. Мы кричали, что оно лучше карточных игр и купания.

За неделю мы убили десятки жаб. Мы усеяли их телами берега. Иногда мы принимали погибших за живых и огорчались. Мы перебели крупных и средних и принялись за малышей.

Светило жаркое солнце. Над прудом плавал смрад. Мы зажимали носы, но азарт все еще не покидал нас.

Мы разожгли костер и сжигали погибших в пламени. Чад разносился кругом, отпугивая птиц и стрекоз. Но и он не утолял нашей жажды убийства.

Лишь когда пруд показался нам пустым, мы наконец остановились.

Из пруда не доносилось ни звука. Иногда только камыши, колыхаемые ветром, шипели и шуршали. Сейчас, спустя много лет, мне кажется, что они кричали нам: «Что же вы наделали!»

Никто из нас не знал, что теперь наша жизнь никогда не будет такой, как прежде, и такой, как мы хотим.

О том, что нам предстоит расплатиться за содеянное, мы не подозревали.

Но разве мы были глупы?

Мы умели думать перед тем, как совершить действие. Иногда мы поступали весьма рационально. Мы научились находить в делах слабые и сильные стороны, искать выгоду, различали приметы некоторых обстоятельств и в некоторых случаях могли предсказывать события. Потому что мы были людьми.

Нам, к примеру, было хорошо известно, что за слабого может заступиться сильный. Каждый слышал или был свидетелем подобной истории.

Тронешь малыша, а он приведет брата-верзилу, который и надерет тебе уши. Перед силой мы трепетали.

Еще мы ясно представляли себе, что такое преступление. Ограбить магазин или прохожего – это преступление. Убить человека – тяжкое преступление. За этим последует тяжкое наказание.

Но мы почему-то не знали, что обижать беззащитных животных и тем более расправляться с ними ради забавы – тоже преступление.

Наверное, мы думали: ну что такое лягушка? Вот она сидит в траве или высунулась из воды, и ее жизнь ничего не значит. Что нам будет за это ничтожное создание?

Все мы были жестоко наказаны за эту страшную ошибку.

Вот послушайте, как сложилась моя жизнь после совершенного мною отвратительного поступка.