Чужие камни Ноккельбора - Страница 3

Один из воинов достал фляжку и, пока другой разворачивал какой-то сверток, глотнул из нее. Неподалеку паслись их скакуны. Даже страдающий от дурных предчувствий Векша с удивлением заметил, что наездники не удосужились привязать лошадей к деревьям.

Странным образом, к страху его перед конниками прибавилось и невесть откуда взявшееся любопытство. Раньше он только жуткие истории про каменноликих слышал, а теперь вот – довелось увидеть их вживую. Пережить бы еще… В душу мальчика постепенно закрадывалась слабая надежда – а вдруг не убьют? «Жить-то как хочется» – всхлипнул Векша про себя, ибо боялся звуком или вздохом привлечь к себе внимание. Альвы были заняты своими делами и не обращали на своего пленника ровно никакого внимания. Будто и не было его вовсе. «Правильно, от них и не сбежишь» – подумал Векша. – «Вон, луки рядом положили. С холма скатиться не успею, как подстрелят».

Послышалось конское ржание. Из чащи на поляну перед склоном выехали всадники. «Как они по лесу на лошадях разъезжают?» – изумился Векша. – В этих местах не везде и пеший пройдет».

Между лошадьми крутились проклятущие золотые псы. Векша весь сжался от ужаса, услышал знакомый лай. Он сразу узнал одного из вновь прибывших – того самого, что в блевотине своей полночи проспал. С ним рядом качался в седле другой каменноликий, совсем Векше незнакомый. Мальчик не мог припомнить его среди вчерашних мучителей. От седла альва тянулась веревка в десять локтей, к концу которой был привязан некто, с напяленным сверху мешком, скрывавшим тело почти полностью. Довольно резво приближались всадники, так что тому, кто был в мешке, приходилось бежать вслед за лошадью. «Еще кого-то в плен взяли» – подумал мальчик. Он немного обрадовался: может, кто из его села уцелел?

Каменноликие спешились. Некто в мешке послушно застыл. Из-под мешковины торчали грязные и худые ноги. Человеческие.

Псы остались сидеть рядом с конями, высунув языки и жадно уставившись на сидящего под деревом толстяка. Вид у них был недоуменный. Видно, силились понять, как вновь ожил тот, кого они вчера сгрызли.

Непохожим был новый альв на остальных. В наряде его не было ничего вычурного. Другие воины все щеголями вырядились – комзолы коричневые да зеленые, на солнце отливающиеся. А этот – по-простому одет. Серый дорожный плащ, под которым виднелась перевязь с мечом в простых ножнах. Такое же, как и у остальных, юное восковое лицо; аккуратно уложенные за острые уши снежные волосы и прозрачные глаза. Весь он был какой-то бледный и тусклый, словно окно запотевшее. Каменноликие, что привели Векшу на холм, вскочили на ноги и почтительно поклонились Белому, стараясь не встречаться с ним глазами. «Главный их, поди, – подумал толстяк. – Ишь как перед ним стелятся».

Альвы неспешно приблизились к притихшему под деревом мальчику. Вояка со шрамом учтиво обратился к Белому, пристально вглядываясь в непроницаемое лицо. Губы его медленно шевелились. Главный каменноликий особо и не слушал своего спутника: посмотрел мельком на Векшу и тихо пробурчал нечленораздельное на своем. Затем он подошел к мальчику. Сопровождающих словно ветром унесло. Они спустились к подножию холма и выжидательно застыли. Не по себе стало Векше от таких приготовлений. И тогда он решился.

– Господин, – сказал он. – Господин, отпустите сироту. Пожалейте.

– Замолчи, – по-человечьи ответил нелюдь, строго приложив палец к узким своим губам. Затем приподнял пальцами векшины веки и что-то задумчиво прошептал себе под нос. Векша осекся и умолк. Он вспомнил, как дядька его Вторак отбирал козленка к праздничному ужину. Тот тоже – осматривал, выбирал, а потом – чик! – ножом по козлячьей шее. И нет козлика… «Неужто они сожрать меня хотят?» – в страхе подумал мальчик.

Тем временем, Белый жестом подозвал своих спутников. Он остался доволен осмотром и что-то долго и монотонно объяснял Вояке, который, чуть склонив голову, внимал ему и кивал. Неподвижные черты альвов ничего не выражали. Ни чувства, ни жизни в этих восковых лицах не было – пустота одна. «Словно, у мертвяков рожи» – подумал Векша. С каждым мгновением тревога его усиливалась. Он всем нутром ощущал, что идет подготовка к чему-то важному и страшному.

Солнце скрылось. Векша посмотрел на небо и увидел зависшую над холмом большую грозовую тучу. В лесу воцарилась тишина; даже саранча смолкла в траве. Векша тоскливо подумал, что дождик – это хорошо. Под дождиком яблоки сладкие будут расти. В деревне его, в Лукичах с весны все деревья в цвету стояли, и рядовичи много яблок ждали. Теперь собрать их некому будет.

Миланица… Чувствуя разливающуюся тупую боль в груди, подросток подумал, что после псов и хоронить теперь нечего. Ласковая и добрая сестра сгинула так люто, что и в сказках не описать. «Сестричка, – подумал Векша. – Бедная моя. Прости, что не помог. Ты же знаешь, какой я непутевый. Жди меня, я скоро приду. Пусть только это будет не больно». И Векша тихо заплакал.

Старший каменноликий долго совещался с Воякой и остальными альвами, поглаживая гладкий, лишенный растительности подбородок. В этот момент он был похож на человека – сосредоточенного и задумавшегося. Отвлекшийся на свои горестные мысли, Векша не сразу заметил, что снежноволосый принял из рук подчиненных веревку, за которую, словно пса, тащил он плененного в мешке. А затем деловито и быстро сдернул мешковину. Векша подался вперед в надежде увидеть кого-нибудь из родных. Однако мешок скрывал нечто иное.

Ох, ты ж! Векша зажал рот обеими руками, чтобы не завопить дурниной. Зрачки его расширились, а дыхание участилось. Белый уставился на мальчика своими неживыми глазами и, неспеша развязывая руки тому, кого скрывала прежде мешковина, коротко скомандовал:

– Беги.

Векшу и уговаривать не пришлось. Он вскочил зайцем, словно не был грузным и неповоротливым, и рванул с холма так, что только пятки замелькали. Припустил прямо через ельник, ломая молодые деревца и топча ровный слой мха, наросшего между ними. Он не чувствовал, как колючие хвойные лапы царапают кожу и рвут лохмотья. Кровь била в нем, подобно бурному речному потоку. Векше на секунду показалось, что еще немного, и он взлетит. Однако вспомнив того, кого увидал мгновения назад, мальчик припустил еще быстрее, молча и стремительно раздвигая локтями злые ветки.

Скатившись с холма кубарем, подскользнувшись на скользком склоне, чудом при этом не упав, Векша, постанывая от ужаса и напряжения, нырнул в чащу. Перепрыгнув через поваленный ствол, он увидел широкий просвет между деревьями. Рванул к нему, размахивая руками, будто пытаясь этим ускорить свой бег.

Векша остановился лишь тогда, когда почуял, что горло его наполнилось слизью и кровью. Казалось, что бежал он вечность. Однако подросток нашел в себе силы и двинулся дальше резвым шагом, ловя воздух ртом и лихорадочно оглядываясь по сторонам в поисках убежища.

Глухая и нехоженая чаща окружала его. Солнечный свет отражался мириадами искристых зайчиков, еле пробиваясь через густые ветви высоких берез да осин. Векша, согнувшись и жадно вдыхая лесное марево, никак не мог прийти в себя от бега. «Надо дальше бежать» – промелькнуло в его голове что-то упрямое и настойчивое, но толстяк понимал, что сил у него не осталось. Охая, добрался он до подвернувшегося мелкого овражика и съехал босыми пятками по его склону.

Дно ямы было покрыто слоем прошлогодней сгнившей листвы. Векша упал на спину; не переставая жадно дышать, кряхтя, закидал себя листьями и сучьями. «Авось не погонятся, – с надеждой подумал он и попытался успокоить дыхание. – Здесь отлежусь пока». Каждую мышцу его тела трясло. О том, что по следу могут пустить псов, Векша старался не думать. Главное, чтобы не пошел тот, кого скрывали под мешковиной. Векша зажмурился и стиснул зубы. Хоть бы отпустили. Сам ведь старший приказал: «Беги».

Вспомнив о существе в мешке, Векша заскрипел зубами от омерзения. Такого страха он и не представить себе не мог. Куда там альвам с их псами? Отогнать ужасное видение у Векши не получалось. «Откуда нелюди такого вырыли?» – тихо пролепетал он. Дыхание его успокаивалось, а голова прояснялась.