Чужеземец - Страница 42

Ростом значительно выше шести футов, широкий в плечах и невероятно красивый, он ничуть не походил на того неопрятного объездчика лошадей, к которому я привыкла — и знал это. Аристократически шаркнув ножкой, он отвесил мне безукоризненно грациозный поклон и пробормотал, лукаво сверкнув глазами:

— Ваш покорный слуга, мадам.

— О, — слабо пискнула я.

До сих пор мне редко удавалось увидеть, чтобы Дугал полез за словом в карман. Густые брови сошлись на переносице, лицо залило краской — кажется, его, как и меня ошеломило это видение.

— Ты что, рехнулся, парень? — прошипел он наконец. — А если тебя кто-нибудь увидит?

Джейми иронично выгнул бровь.

— Что такое, дядя? — протянул он. — Оскорбления? В день моей свадьбы? Но ведь ты же не захочешь, чтобы я опозорился перед женой, правда? Кроме того, — добавил он с язвительной улыбкой, — не думаю, что женитьба будет законной, если я не воспользуюсь своим именем. А ведь ты хочешь, чтобы все было по закону, правильно?

С заметным усилием Дугал все же взял себя в руки.

— Если ты закончил, Джейми, пора приступать, — процедил он.

Но Джейми, кажется, не закончил. Не обращая внимания на пылающего гневом Дугала, он вытащил из сумки короткую нитку белых бус, шагнул вперед и застегнул ожерелье у меня на шее. Я посмотрела на него и обнаружила, что это небольшие жемчужины неправильной формы — такие вырастают в пресноводных раковинах — перемежающиеся крохотными золотыми шариками.

— Это всего лишь шотландский жемчуг, — извиняющимся тоном произнес Джейми, — но на тебе смотрится прелестно. — Его пальцы на мгновенье задержались на моей шее.

— Но это жемчуг твоей матери! — возмутился Дугал, сердито уставившись на ожерелье.

— Ага, — невозмутимо отозвался Джейми. — А теперь он принадлежит моей жене. Пойдем?

Уж не знаю, куда мы направлялись, но отъехали довольно далеко от деревни. Наша свадебная процессия производила довольно мрачное впечатление — жених с невестой, окруженные остальными, как преступники, конвоируемые в какую-нибудь отдаленную тюрьму. Все молчали, только Джейми вполголоса извинился за опоздание, сказав, что было довольно трудно подыскать чистую рубашку нужного размера.

— Думаю, эта принадлежит сыну местного лэрда, — шепнул он, подергав кружевное жабо. — Сдается мне, он записной франт.

Мы спешились, оставив пони у подножья невысокого холма.

— Ты все приготовил? — услышала я. Это тихо спросил Дугал у Руперта, пока они привязывали животных.

— О да. — В черной бороде сверкнули белоснежные зубы. Руперт похлопал по сумке, которая музыкально звякнула, дав мне представление о том, какова природа приготовлений устроенной в спешке свадьбы.

Сквозь дождик и туман я увидела церковь, поднимающуюся из зарослей вереска. Неверящим взглядом смотрела я на округлую крышу и причудливые небольшие окна, которые мне уже довелось видеть тем ярким солнечным утром, когда я венчалась с Фрэнком Рэндаллом.

— Нет! — закричала я. — Не здесь! Я не могу!

— Тихо, тихо. Не волнуйся, девушка, не волнуйся. Все будет хорошо. — Дугал положил свою лапищу мне на плечо, издавая успокаивающие шотландские восклицания, словно я была испуганным пони. — Это естественно — немного волноваться, — сказал он, обращаясь к окружающим. Решительная рука подтолкнула меня в спину, и я ступила на дорожку. Туфли с влажным чмоканьем погрузились в подстилку из промокших листьев.

Джейми и Дугал молча шли по обеим сторонам, предотвращая побег.

Их облаченные в шотландские наряды, нависшие надо мной фигуры лишали меня присутствия духа, и я почувствовала приближение истерики. Двести лет вперед я венчалась в этой самой церкви, очарованная ее древностью и живописностью. Теперь церковь шокировала своей новизной, ни о каком очаровании не могло быть и речи, а я собиралась венчаться с шотландским католиком-девственником двадцати трех лет, за голову которого назначена награда, чья…

Я в панике повернулась к Джейми.

— Я не могу выйти за тебя! Я даже не знаю твоей фамилии!

Он посмотрел на меня сверху вниз, вскинув рыжеватую бровь.

— О! Фрэзер. Джеймс Александр Малькольм Маккензи Фрэзер, — очень церемонно, медленно и отчетливо произнес он.

Окончательно одурев, я ляпнула:

— Клэр Элизабет Бичем, — и самым идиотским образом протянула ему руку.

Очевидно, приняв это за мольбу о помощи, Джейми взял мою руку и решительно просунул ее в кольцо своей. Пришпиленная к нему таким образом, я зашлепала по грязной дорожке к своему неизбежному венчанию.

В прошлый раз — в будущий раз? — я выходила замуж в белом льняном костюме и лодочках из крокодиловой кожи. Фрэнк надел поношенный серый твидовый костюм. Я поймала себя на том, что исступленно думаю о дяде Лэмбе, который был свидетелем на том венчании.

— Какая жалость портить такое окружение всей этой современной ерундой, — сказал он, небрежно похлопав Фрэнка по твидовому рукаву. — Это, знаете ли, настоящая шотландская часовня восемнадцатого века. Нужно было одеться подобающим образом — в килты, в длинное платье, взять кинжалы и все такое.

Посмотрев на своего великолепного жениха, я в смятении представила себе одобрительно кивающего дядю Лэмба. «Намного лучше, — произнес он в моем воображении. — То, что надо».

Руперт и Муртаг ждали нас в церкви, приглядывая за плененным клириком — веретенообразным молодым священником с красным носом и оправданно перепуганным выражением лица. Руперт лениво строгал огромным ножом ивовый прутик, а его пистолеты, которые он вытащил, входя в церковь, лежали под рукой, на краю крестильной купели.

Все остальные тоже разоружились, как и подобало в доме Божьем, и впечатляющая смертоносная гора щетинилась теперь на последнем ряду скамей. Только у Джейми остались кинжал и сабля, как ритуальная часть наряда.

Мы опустились на колени перед деревянным алтарем, Муртаг и Дугал заняли свои места свидетелей, и церемония началась.

Католическая венчальная служба не претерпела особых изменений за несколько сотен лет, и слова, соединяющие меня с этим рыжеволосым незнакомцем, были почти те же самые, что благословили мой брак с Фрэнком.

Я ощущала себя холодной, опустошенной оболочкой, а слова, которые с расстановкой произносил молодой священник, отдавались эхом где-то в пустой яме моего желудка.

Я машинально встала, когда пришло время произносить обеты, в каком-то оцепенении глядя, как мои ледяные пальцы исчезают в надежных ладонях жениха. Его пальцы были такими же холодными, как и мои, и мне в первый раз пришло в голову, что он, невзирая на свое внешне невозмутимое поведение, волнуется не меньше меня.

До сих пор я старалась на него не смотреть, но теперь подняла глаза и обнаружила, что он глядит на меня. Лицо его было совершенно белым и ничего не выражающим; точно так же он выглядел, когда я перевязывала ему раненое плечо.

Я попыталась улыбнуться, но мои губы непроизвольно задрожали.

Он сильнее сжал мне пальцы. Мне показалось, что мы с ним удерживаем друг друга; если кто-нибудь отпустит руку или отвернется, мы оба рухнем на пол. Как ни странно, это ощущение придало мне уверенности. Да, мы попали в трудное положение, но нас двое.

— Я беру тебя, Клэр, в жены…

Голос его не дрожал, а вот рука дрожала. Я усилила хватку, и наши онемевшие пальцы сжались, как доски в тисках.

—… чтобы любить, почитать и беречь… в счастье и в горе… — Слова раздавались откуда-то издалека. Кровь отлила от головы.

Лиф с косточками дьявольски жал, и хотя я замерзла, под атласом у меня по спине струился пот. Я только надеялась, что не потеряю сознание.

Высоко в стене было небольшое окно с витражом, изображавшим Иоанна Крестителя в овечьей шкуре. На моем рукаве плавали зеленые и голубые тени, и я отчаянно хотела выпить.

Моя очередь. Я начала заикаться и ужасно разозлилась.

— Я б-беру тебя, Джеймс… — Я выпрямилась. Джейми вполне достойно справился со своей частью. Я тоже могу попытаться.