Чужая жизнь - Страница 95

Сделав по привычке несколько шагов, Торэно замер. В комнате явно что-то не так. И лишним элементом был стоявший боком к главе полуденной службы человек, внимательно разглядывавший карту на стене. В ничем не примечательном черном плаще с капюшоном. При появлении Альдруиза незваный гость даже не пошевелился.

– Кто такой? – резко бросил старик, подходя к столу и садясь в кресло.

– Судя по этой карте, власть в Зерлине к церкви перешла не так давно, – вместо ответа на вопрос негромко произнес незнакомец. – А что касается вашего вопроса, то вы меня знаете. Потому что в противном случае вряд ли бы стали подсылать убийц.

После этих слов незнакомец развернулся к Торэно лицом и сбросил капюшон, открывая его взору черную маску и необычные белые волосы.

– Как?.. – подавился своим вопросом Альдруиз, но, положив руку на рычаг ловушки, немного успокоился. – Как ты попал сюда?

– Через дверь, – в недоумении пожал я плечами. – Оглушил стражников и вошел. Здесь, между прочим, не заперто.

– Но Хранитель не должен пропускать людей, желающих зла Ар'урилу или мне, – принялся настаивать на своем старик. – Ты должен был сгореть.

– Ничем не могу помочь, – развел я руками. – Никакого хранителя не видел. Да и насчет зла вы промахнулись. Мне безразличны и вы, и ваш бог. Просто не вмешивайтесь в мою жизнь. Кстати, именно по этому поводу я и пришел. Я хочу, чтобы…

– Но ведь ты… – хотел было прервать меня Торэно, но я стоял на своем.

– Я еще не закончил! – резко оборвал я его. – Итак, я хочу, чтобы вы убрали войска и больше никогда не пытались навредить ордену. Кроме того, я требую, чтобы вы не пытались преследовать Элизарру кив'Ак'чир. Иначе…

– Иначе что?! – брезгливо бросил Альдруиз. – Не пытайся меня запугать, мальчишка! Я прожил долгую жизнь и в любой момент готов умереть во славу Ар'урила.

– Не надо считать меня дураком, уважаемый, – поморщился я, и маска поморщилась вместе со мной. – Я понимаю, что угрожать фанатикам глупо. Поэтому я пришел предложить сделку. Вы выполняете мои требования, а взамен…

***

«А ведь как все начиналось, – я на несколько секунд погрузился в воспоминания, а потом продолжил мысль. – Да-а-а, начиналось все просто отвратительно. Сначала мной воспользовался одержимый жаждой крови дух. Потом я гонялся за призраками. И наконец-то я пытался спасти свою жизнь. Тоже не слишком успешно. Мдя, в тот раз все началось отвратительно и закончилось еще хуже. И почему-то мне кажется, что этот раз намного превзойдет предыдущий. Интересно, с чего бы это? Может, потому, что меня сковали специальными противомагическими цепями? Или потому, что вокруг толпа вооруженных до зубов стражников и еще большая толпа бешеных фанатиков? А может, дело в том, что я стою на костре?»

Мгновение я думал над этими вопросами, а потом решительно тряхнул головой.

«Нет. Нет. И нет. Дело не в этом. Захоти я, то с трудом, но все-таки вырвался бы отсюда. А настоящая проблема в том, что я не хочу. Вернее хочу, но в данном случае мои личные желания столкнулись с тем, что НАДО – и проиграли. Именно поэтому я сейчас стою привязанным к столбу посреди площади, а вокруг лежат груды хвороста. Да еще практически у каждого пришедшего сюда припасена личная вязанка специально для меня. Это просто надо. В противном случае прольется очень много крови, а я этого не хочу. Не хочу, чтобы другие платили своей кровью за мою трусость. Поэтому другого выхода нет. А жаль». Я обвел хмурые лица взглядом и тяжко вздохнул.

«Да, от судьбы не убежишь. А хотелось бы. Но, к сожалению, она в любом случае догонит и спросит проценты за просрочку платежа».

– Поджигайте, что ли, – посмотрев на небо, в очередной раз вздохнул я. – А то вдруг дождь пойдет. Придется вам казнь переносить, а у меня потом настроения может не быть. И придется вам тогда обойтись без главного виновника торжества.

Палачи моей шутки не оценили. Они лишь коротко глянули на Торэно и, получив его разрешающий кивок, сунули факелы в хворост с разных сторон. Дерево оказалось хорошо просушенным и поэтому мгновенно занялось. Минута, и я начал судорожно кашлять, выталкивая дым из легких. Впрочем, вскоре стало не до этого. Потому что довольно быстро огонь подобрался вплотную, и мои босые ноги начало заметно припекать.

«Ну почему я не сдох сразу после рождения?! – мелькнула в голове мечтательная мысль. – Тогда все было бы гораздо легче».

Умирать не хотелось. Тем более умирать такой мерзкой смертью. Но тут ничего не поделаешь. По зрелом размышлении это был единственный способ защитить и орден, и Лиз. Единственный способ остановить красных. Другого я не видел. Значит, мне предстояло сгореть на костре во имя не моей веры и во славу чужого бога. Я должен умереть как Основатель, чтобы хоть на время остановить алчущих крови Храма ар'урильцев.

«Вот она, та самая «моя-чужая жизнь» из пророчества. Я должен умереть как человек, которым никогда не являлся. Как Основатель. И пророчество тут не ошиблось, – стараясь хоть как-то отвлечься от невыносимой боли, думал я. – Как же я ненавижу…»

Костер давно отгорел. Зрители разошлись по домам. Но никто не спешил отвязывать от столба труп еретика и хоронить его. Всех обуял страх. Присутствовавшим на площади навсегда запомнились тихий треск горящего хвороста и гробовое молчание сжигаемого. Ни истошных воплей боли, ни проклятий в адрес своих мучителей, ни хотя бы ругани сквозь зубы. Ничего. Словно он уже мертв. Хотя это было не так. Все видели сквозь языки пламени, что еретик время от времени мотал головой, безуспешно пытаясь разогнать дым. Это служило неопровержимым доказательством того, что он еще жив. И жил он поразительно долго. Уже и первый хворост прогорел, и ближайшие к костру горожане бросали, а тот все никак не хотел умирать.

Когда же еретик все-таки затих, настолько оказался велик охвативший людей ужас, что многие предпочли поскорее бросить в костер приготовленный хворост и, не дожидаясь окончания «представления», разойтись. Кто решил спрятаться дома, а кто попытался залить воспоминание о жуткой казни самым крепким пойлом в ближайшей корчме. Но ни тем, ни другим не удалось навсегда изгнать из памяти это событие. И время от времени то один, то другой заново переживал его в своих ночных кошмарах.

И стражники тоже не стали исключением. Хотя они по долгу службы все-таки дождались, пока костер прогорит, но приближаться к телу еретика ночью никто не захотел. Поэтому было решено оставить труп до утра. Капитан стражи был уверен, что ни у кого не хватит духу выйти этой ночью на площадь. И надо сказать, он оказался прав… почти. Никто из местных не рискнул бы приблизиться к покойнику. Но этот человек был чужим.

Он появился на площади под утро. Когда сон пробирает даже самого стойкого дозорного, а ночная тьма безраздельно властвует в мире. Он появился из грязной подворотни и сразу же направился к центру площади. Пришелец не боялся мертвого. Он шел спокойно и уверенно, как человек, повидавший на своем веку очень многое. Подойдя по пепелищу, незнакомец остановился перед еретиком. Вдруг в ночной тиши раздался его тихий голос:

Война идей начнется скоро и пораженье мир сулит, Обеим сторонам раскола, в ней даже смерть не победит. Исчезнут все исчезнет каждый, исчезнет мир в кровавой мгле, И даже демиург не властен над тем, что тонет мир в огне.

Но все же есть одна надежда, чужой, что в мир этот пришел, Он мог бы прекратить ту бойню, когда бы страх свой поборол. Когда поймет он правду эту, то вступит в бой чужих богов, И растоптав сомненья в сердце, у смерти примет он покров.

Отдаст он жизнь свою-чужую, чтобы потомков защитить,

На миг человек прервался, а затем уверенно продолжил:

А после чашу яда примет от тех, с кем он пытался быть, Разрушив стены той темницы, где дух мятежный взаперти Он в час заветный возвратится, чтоб навсегда потом уйти.

– Лишь кровь способна одолеть пророчество, – после некоторого молчания заговорил Рангар. – Обычно это должна быть большая кровь. Но тебе удалось обойтись только своей. Ты был удивительным человеком, Виктор кив'Мара. Но твоя жизнь никогда не принадлежала Храму, поэтому ты должен уйти. Так или иначе. Настоятель еще несколько секунд помолчал.