Чужая невеста для сына герцога (СИ) - Страница 1

Герцог Ирвик стоял на большой поляне, заросшей алыми горными маками и бледными цветами дикого клевера, рядом с телом мертвого дракона. Вдалеке возвышались гребни Шайских гор, похожие на кривые драконьи зубы, их вершины были окутаны клубящейся сизой дымкой. Охотники не обманули на этот раз и привели отряд герцога к логову зверя. Это был последний дракон, живший на границе трех королевств.

Жрец с поклоном поднес герцогу золотую чашу с остывающей черной кровью поверженного зверя.

— Повелитель, да хранят вас светлые боги, вкусите кровь и напитайтесь силой этого дракона. Попросите перед этих богов исполнить ваше желание, и герцогство Алтуэзия будет процветать много лет.

Герцог отпил из чаши, оглядел еще раз поверженного зверя и оседлал подведенного слугами коня, чтобы двинуться в обратный путь.

Потомки назовут его Ирвиком Бесстрашным, а о его победе над черным драконом долго будут слагать песни и легенды.

Отрубленную голову дракона с торчащими в предсмертном оскале страшными клыками положили на телегу, и отряд двинулся в обратный путь, оставляя после себя втоптанные в землю маки и лепешки лошадиного навоза.

Люди уехали, и скоро на поляну вышел Хранитель. Он принес тушу горного козла и жестяное ведро с ледяной водой, набранной неподалеку из горного родника. Хранитель был старым, все его тело было в шрамах и ожогах от пламени дракона, опаленные волосы на голове росли редкими седыми клочками.

Вот уже много веков каста Хранителей служила драконам, приносила им жертвы, охраняла их кладки от жадных охотников, кормила немощных и больных зверей, которые жили в черных пещерах Шайских гор на самом севере Алтуэзии.

Этот дракон был последним. Три сотни лет назад молодые и сильные драконы по неведомой причине улетели за Дымное море, остались только слабые и старые, которые не могли перенести этот перелет. А сейчас и от них остался единственный. Когда-то он был ярко-зеленым, как майская ящерица, но к старости стал совсем черным, как беззвездная ночь.

Дракон был совсем слабым, он уже не мог вылетать на охоту. Раньше его убили бы сородичи, но теперь никого не было рядом, кроме последнего Хранителя.

С больным драконом легче было справиться, ведь у него уже хватало пламени только на пару грозных огненных выдохов. Хранитель каждый день приносил ему мясо и ведра с водой, поддерживая жизнь зверя.

Подойдя ближе, Хранитель увидел тушу мертвого изуродованного дракона. От величественного ящера остался бесформенный обрубок. Голову отсекли, забрали с собой в качестве трофея.

Поляна была залита черной кровью, головки маков были поломаны и примяты

копытами десятков лошадей. Несколько мертвых стражников в оплавленных латах валялись вокруг, как игрушечные железные солдатики. Напоследок дракон забрал с собой несколько ничтожных жизней в свой последний вечный полет.

Хранитель взвыл от боли. Его божество, ради которого он жил, было мертво.

Хранителю тоже незачем было теперь жить.

Он выхватил кинжал, всегда висевший у него за поясом, и закричал на древнем языке:

— Пусть будут прокляты те, кто убил моего айгаара (1)! Пусть и через тысячу лет их дети познают мучения! Услышьте меня, древние боги, и примите мою жизнь! Огонь к огню! Кровь к крови!

Хранитель посмотрел на острое лезвие воспаленными глазами с обожжёнными белесыми ресницами, лег рядом с мертвым изуродованным, но все еще величественным драконом, и вонзил острую сталь прямо в свое сердце. Красная кровь человека пролилась на землю и смешалась с черной кровью дракона. Хранитель уже не услышал, как в небе загремел гром, и над Шайскими горами замелькали зеленые всполохи молний. Молнии били в мертвого дракона, как огненные гигантские стрелы, и загудевшее зеленое пламя поглотило тела дракона и Хранителя, скоро оставив после себя жирный серый пепел.

Старые боги услышали Хранителя. Огонь к огню. Кровь к крови. Они приняли его клятву.

(1) айгаар — господин

Алуэта, замок герцога Алтуэзского

Жрец Шу-вээс разложил перед собой потрескавшийся от времени пергамент с картой трех королевств. Он вглядывался в синие вены рек, вчитывался в названия городов, написанные на древнем языке, проводил пальцами по линиям горных хребтов и по берегу моря.

Он не любил шумный герцогский дворец, где было невозможно скрывать тайны, и предпочитал жить во флигеле в саду замка.

Жрец достал священный кубок, налил туда горькое зелье из полыни, ветреца и айчамы (1). Затем взял ритуальный кинжал узловатыми пальцами, привычным движением почти в полной темноте уколол палец и капнул свою кровь в темную жидкость. Затем Шу-вээс одним глотком осушил серебряный кубок, и рот привычно обожгла ядовитая горечь. Жрец прикрыл глаза и сосредоточился на ощущениях.

Вскоре по телу начало разливаться знакомое тепло. Голова сначала затуманилась и закружилась, а затем пришло просветление. Оранжевые глаза жреца с вертикальными зрачками загорелись глубоким янтарным светом и стали похожи на угли ночного костра. Все его чувства обострились, и тысячи образов обрушились на него, как горная лавина.

Шу-вээс услышал, как стрекочут цикады в саду, как смеются поварята на кухне, как где-то недалеко жарко стонет от любовной страсти женщина в летней ночи.

Почувствовал запахи жареной оленины и пряный аромат игристого итерлейского вина, терпкую вонь бродячего зверинца, который расположился невдалеке от замка, и пьянящее благоухание белого жасмина.

Шу-вээс всмотрелся в карту, ровная поверхность которой уже покрылась рябью. Будто мелкие волны появились на речной глади от легкого ветерка, и рисунки на карте, изображающие земли, реки, долины, горы и Дымное море, замелькали разноцветными огоньками.

Каждые три месяца Шу-вээс повторял этот обряд. В эту ночь мужская планета Треон и женская планета Эла встают в небе друг напротив друга. В этот день приходят откровения и исполняются пророчества. В эту ночь лучше всего зачинать детей и обращаться с молитвами к светлой богине Кайниэль.

Жрецу не хотелось ошибиться, как уже было много раз за последние годы. Он ловил знаки, которые посылали ему видения, складывал из них узоры и намечал пути.

Вот уже сколько раз отправлялся он с отрядом к манящей заветной цели, но она опять ускользала от него. Знаки словно размывались, таяли, как снег на солнечной поляне по весне. Прибыв на место, он понимал, что ошибся, кружил на месте, упорно пытаясь определить нужное направление, а потом понуро возвращался обратно, как старая гончая, потерявшая след.

Но сегодня Шу-вээс почувствовал яркий всплеск магии. Он провел ладонь над картой, и в руку словно вонзились сотни маленьких серебряных игл. Да, это здесь, в долине реки Арды.

На этот раз он не ошибется. Он найдет ту, которую ищет. Он найдет аэсти (2), которая спасет их мир и исполнит пророчество.

Шу-вээс прикрыл глаза. Действие зелья отступало, и он почувствовал, как болят кости, ведь ему уже почти триста лет. Магия, растворенная в нем, дала жрецу долгие годы жизни, но и он не был бессмертным. Он стареет, и давно пора уже начинать как следует учить Гийома. Надо успеть передать ему свои знания, пока тьма не поглотила его разум. Хватит уже мальчишке собирать травы да таскать мешки для ритуалов.

На рассвете, едва первые лучи солнца забрезжили над зубцами герцогского замка, Шу-вээс вошел в покои его светлейшества Ирвика Девятого, герцога Алтуэзского. Стражники беспрепятственно пропустили его, ибо знали, что жрец может приходить в замок в любое время, когда внушат ему светлые боги.

Оказалось, что Ирвик уже не спал. Он пил свой любимый утренний чай с мятой из тонкой фарфоровой чашки и просматривал бумаги, сваленные на широком дубовом столе. Ирвику Девятому было под шестьдесят, но он был по-прежнему крепок и статен, а в его темной бороде только недавно стали появляться первые нити седины.