Чужая игра - Страница 59

Если сказать по правде, то у меня в груди все кипело. И предложение парня было как нельзя кстати. Я просто обязан был выплеснуть на своих тюремщиков весь гнев, который переполнил мою душу.

— Тогда вперед, — сказал он. — Держись за мной. Прикрывай тыл. Стреляй не задумываясь. Иначе можешь упустить последний в этой жизни шанс.

В этой жизни?

А что, может быть и другая?

Странный он какой-то…

Мы выбрались из подвала, не забыв закрыть засов — чтобы наше освобождение не заметили раньше, чем нам этого хотелось бы.

Проскочив какие-то помещения, мы попали на кухню. На плите что-то шкварчало, а большой стол у стены напоминал картины фламандских художников.

Там лежали вперемешку разнообразные овощи, фрукты, дичь — фазаны и заяц, два домашних неощипанных гуся и копченый свиной окорок.

Оказывается, этот «язвенник» Бортник был не дурак пожрать…

Шеф-повар при нашем появлении остолбенел. Это был невысокий краснощекий мужичок с уже наметившимся брюшком.

— Тихо, — приложил палец к губам парень. — И никаких лишних движений.

— В-вы… м-меня… у-убьете?!

Повар подпустил глаза под лоб и пошатнулся. Чтобы не упасть, он оперся рукой о стол.

— На фиг ты нам нужен, — сказал я повару.

Он немного успокоился и перевел дух. Но все равно страх за собственную жизнь его не покидал.

Чудак-человек… В наши смутные времена, по-моему, уже никому ничего не страшно. Каждый день то кого-то взорвут, то застрелят, то поезд сойдет с рельс, то самолет упадет.

А посмотришь телевизор, так вообще крыша сдвинется. Как расскажет диктор или ученый муж о том, что в сторону Земли летит комета, образовалась еще одна озоновая дыра и американцы строят новую противоракетную оборону, из-за которой мы все полетим в тартарары, так хочется напиться прямо с утра.

Все мы живем как на войне. А там человек быстро привыкает к экстремальной ситуации и ему почти все по барабану. Он просто становится фаталистом.

Мой, так сказать, напарник заглянул в следующее помещение.

— Кто еще есть на кухне, кроме тебя? — спросил повара мой, так сказать, предводитель.

— Н-никого… Я од-дин.

— Не врешь?

— Ч-честное слово!

— Смотри… Кто сейчас в доме?

— Г-гости… К хозяину приехали гости.

— Сколько их?

— Четверо.

— Точно?

— Ой, извините! С ними двое охранников. Здоровые ребята. Мне кажется, они военные.

— Где приезжие?

— Наверху, в каминном зале. А охранники в холле, в шахматы играют. Я им недавно отнес бутерброды и бутылку виски. Один из них такой хам…

— Кроме гостей, сколько еще человек в здании?

— Хозяин — Роман Александрович, Рог и Бостон… то есть его телохранители. Гнусные типы… Они вооружены.

— Понятно. План дома знаешь?

— А как же.

— Ну-ка, расскажи…

Немного успокоившись, шеф-повар достаточно толково объяснил все, что нам было нужно.

Мы не стали его глушить, просто связали и заклеили пластырем рот.

— Извини, дружище, так нужно. — Я успокаивающе похлопал его по плечу. — Лежи тихо и никуда не рыпайся до нашего ухода. Это будет не раньше чем через час. Не высовывайся — и останешься в живых.

Повар быстро-быстро закивал, выражая таким доступным ему способом полное согласие с моими доводами…

Мы не стали идти напролом, через холл, где жевали бутерброды «шахматисты».

Шеф-повар подсказал нам, как пробраться незамеченными к каминному залу с другой стороны, где был тайный выход, — Бортник и впрямь не пожалел средств для своей безопасности.

Но нет ничего тайного, что не стало бы явным.

В чем мы и убедились только что — забитый мужичишка, почти лакей, каким-то образом докопался до самого сокровенного; а «серый кардинал» Бортник умел хранить свои тайны.

Уж не знаю, из каких побуждений повар сдал нам своего хозяина с потрохами. Скорее всего, из-за обычной неприязни и даже ненависти слуг к господам, существовавшей во все века и эпохи.

Пусть даже хозяин будет абсолютной душкой и милягой, все равно служанка плюнет в его кофе, дворник отравит любимого пса, а дворецкий запустит мышей в шкаф с одеждой.

Пока существует разделение на подчиненных и руководителей, бедных и богатых, слуг и хозяев — конфронтации и революции неизбежны.

А поскольку иного и не может быть по совершенно понятным причинам, то в ближайшем обозримом будущем — по крайней мере, до нового потопа — покой и впрямь нам будет только сниться…

Мы тихо поднялись по узкой лестнице тайного хода к железной двери.

Она была заперта, но парень чуток поковырялся во врезном замке предусмотрительно захваченными в подсобке проволочками, и она распахнулась, пропустив нас внутрь квадратного помещения со стенами, обитыми деревянными планками.

Под потолком слабо тлела маломощная лампочка дежурного освещения. Похоже, следующая дверь вела в каминный зал, так как мы услышали неясные мужские голоса.

Я опустился на корточки и посмотрел в замочную скважину. Посмотрел и показал парню большой палец — есть!

Я увидел Бортника, узкоглазого крепыша восточной наружности и мужчину лет сорока пяти; на его правой руке не хватало двух пальцев.

Он сидел ближе всех.

Судя по выражению лиц, разговор был деловым и серьезным.

— Посмотришь? — шепотом спросил я парня.

Он кивнул.

Я уступил ему место у замочной скважины.

Когда он поднялся с корточек, я едва не шарахнулся от него.

Лицо парня превратилось в дьявольскую маску дикой злобы.

Но только на миг.

Уже через несколько секунд лицо застыло, окаменело и только в глазах по-прежнему светилась холодная всесокрушающая ярость.

— Что будем делать? — отважился спросить я.

Он посмотрел на меня, как на пустое место, и…

Момент удара ногой в дверь я даже не успел заметить. Похоже, она была не очень прочная, так как от нее полетели одни щепки.

Мы ворвались в каминный зал, как черти из преисподней. Удивление присутствующих было настолько велико, что никто из них даже не шелохнулся; они лишь смотрели на нас во все глаза.

Но если они удивились, то я — тем более.

Кроме Бортника, узкоглазого парня (по-моему, корейца) и беспалого, в зале находились Наум Борисович и — что творится, мать твою! — Виктор Егорович!

К счастью, пса не было. Наверное, его где-то заперли, чтобы не действовал гостям на нервы.

Первым пришел в себя беспалый. Это был крупный мужчина с волевым лицом и квадратным подбородком.

Он сунул руку за пазуху и выхватил пистолет.

Лучше бы он этого не делал. Трюк с пистолетом мужчина проделал очень быстро, что указывало на большую практику во владении оружием, но парень оказался гораздо быстрее.

Мой напарник, стоявший чуть впереди меня, казалось, испарился. И словно по мановению волшебной палочки очутился рядом с беспалым.

Раздался хруст сломанной кости, вскрик, и неестественно согнутая рука беспалого, выпустив оружие, бессильно упала ему на колени.

Следующим оказался кореец.

Он взлетел вверх из сидячего положения и как тигр ринулся на парня. Наверное, это был отменный боец, если судить по его удивительно пластичным и четко выверенным движениям.

Я уже хотел было всадить ему пулю влет, но заметил предостерегающий взгляд парня.

Он говорил яснее ясного: не тронь его! я сам! этот — мой.

Похоже, кореец действительно знал толк в единоборствах. Но едва он приблизился к парню, как тут же был отброшен к противоположной стене зала с невероятной силой.

Мне показалось, будто корейца ударил невидимый поршень огромных размеров, потому что парень по-прежнему стоял не шевелясь, словно скала.

Кореец подхватился на ноги мгновенно. Но в его движениях уже не чувствовалось уверенности.

Парень смотрел куда-то в пространство, будто находился в пустыне и никого вокруг не было.

И эта его отрешенность показалась мне страшнее, нежели бы он сейчас что-то говорил, кричал, ругался или просто передвигался по залу.

— Чон, остановись!