ЧУЖАЯ АГОНИЯ Сборник научно-фантастических рассказов - Страница 37

Джарис сделал несколько затяжек и стал рассказывать дальше:

— Природа всегда стремится убить одним выстрелом сразу двух зайцев. К примеру, рука, приспособленная для хватания, может найти совершенно другое применение. Вот и чрезвычайно чувствительная кожа обитателей ДК-8 первоначально предназначалась для того, чтобы поглощать как можно больше света, но со временем у них выработалось исключительно обостренное чувство осязания. Это справедливо и в отношении животных. Их тропизм фантастическим образом доминирует над всеми остальными рефлексами. Начни какое-нибудь животное гладить одну вот такую безделушку, которая у вас в руке, и его уже не остановить.

Маддик улыбнулся, уставившись вдаль, мягко водя большим пальцем по выемке вверх-вниз, вверх-вниз.

— Можно сказать, — продолжал Джарис, — что туземцы развили науку осязания до невообразимых высот. Энергию, которую мы затратили на совершенствование орудий труда, они вложили в эту науку. По нашим меркам это довольно отсталое общество: косный племенной матриархат… всего несколько простейших орудий, пользоваться которыми могут только женщины, да и то лишь из особого клана. Остальные женщины отдыхают на искусно устроенных горных террасах, где они лежат, впитывая солнечную энергию, или изготавливают амулеты, предназначенные для гипноза и удовлетворения осязательных ощущений.

— От такой жизни, — голос Джариса звучал мягко, как бы издалека, — они делаются невероятно тучными. Сперва мы испытывали к ним отвращение, но потом поняли, что иначе там не выживешь. Таким образом, больше поглощается солнечной энергии. Они так умело регулируют процессы, происходящие в коже, что, как это ни покажется странным, сохраняют привлекательность.

Он откинулся назад и, прикрыв глаза, прошептал:

— Просто изумительно, — затем неожиданно усмехнулся, — вы спросите, каким образом практически голыми руками они обрабатывают такое твердое дерево. Если присмотреться, то можно обнаружить, что предмет совершенно лишен текстуры. Фактически это не дерево, а огромное семя, что-то вроде ореха авокадо. Как известно, сорванный авокадо мять так же легко, как глину, но когда он засохнет, становится чрезвычайно твердым. Чрезвычайно.

— … Чрезвычайно, — согласился Маддик.

— Как я говорил, женщины клана изготавливают эти предметы, а мужчины ставят в лесу. Конечно, сильный пол там весьма тщедушный, и погиб бы с голоду, если бы полагался во время охоты только на свои мускулы и отвагу, не будь этих хитроумных приспособлений. Животные, в которых очень сильно развита способность к осязанию, бродят по лесу, натыкаются на них, начинают гладить, и потом больше не могут остановиться. Мужчинам даже не надо их убивать. Этим занимается высшая каста женщин. Они просто ждут, когда животное дойдет до кондиции, а затем ведут на бойню, под гипнозом, конечно.

— Конечно, — отозвался Маддик, ритмично и плавно водя пальцем по граням и ложбинке.

— Вам следует знать, — заметил Джарис с оттенком триумфа в голосе, скрытого за безукоризненной вежливостью, — что на мужчин время от времени находят необъяснимые приступы непокорности. Вот почему их гипнотизируют почти с самого рождения. Эта традиция насчитывает много веков. К несчастью, природа и здесь сыграла злую шутку. Если биологический вид находится в состоянии бездеятельности слишком долго, он перестает развиваться. Гипноз на протяжении нескольких поколений почти вытравил у мужчин желание продолжения рода. Это подобно медленному исчезновению генов. Когда мы высадились на ДК-8, там едва хватало мужчин, чтобы расставлять силки.

Он наклонился вперед и, улыбнувшись, доверительно сообщил:

— Можете представить, каким бесценным подарком оказался наш экипаж для вождей племени, когда стало ясно, что мы можем скрещиваться с местными женщинами — новое начало… новая кровь…

Наступила небольшая пауза, потом Джарис продолжал ровным сухим голосом.

— Думаю, вы поймете, почему я вернулся один… единственный мужчина, который вырвался с ДК-8. Впрочем, — прибавил он, — в некотором роде и не вырвался.

— … и… не… вырвался… — выдавил из себя Маддик.

Джарис удовлетворенно кивнул, обогнул стол и. подойдя к Маддику, выпустил клубы дыма в его широко раскрытые глаза. Тот даже не шелохнулся, уставившись в одну точку. Лишь пальцы правой руки продолжали двигаться, любовно гладя полированный предмет, а большой палец плавно скользил по ложбинке

Джарис выпрямился, с грустной улыбкой на губах достал из стола колокольчик и позвонил.

Через минуту дверь полутемного алькова отворилась, и в проеме возникло нечто огромное и бледное.

— Он готов, дорогая.

Где-то вверху, в вечных облаках планеты Вескеров, загрохотал гром, который постепенно усиливался. Услышав его, коммивояжер Джон Гарт остановился; пока его ботинки погружались в грязь, он приложил руку к здоровому уху, чтобы получше слышать. Звук то затухал в плотной атмосфере, то нарастал, постепенно становясь все громче.

— Этот звук точно такой же, как у твоего космического корабля, — сказал Итин с бесстрастной вескерской логикой, медленно разделяя мысль на части и тщательно анализируя их по отдельности. — Но твой корабль все еще стоит там, где ты его оставил. Должен стоять, даже если мы не видим его, поскольку ты один умеешь им управлять. Даже если бы кто-нибудь еще умел управлять им, мы бы услышали шум от звездолета. Поскольку мы его не слышали, и если этот звук есть звук космического корабля, это должно означать…

— Да, еще один корабль, — сказал Гарт, будучи слишком поглощенным собственными мыслями, чтобы ждать завершения тяжелой цепи вескерской логики. Конечно же, это был еще один космический корабль. Появление нового корабля было делом времени. Этот же, несомненно, совершал посадку, ориентируясь по радарному отражателю, как и его собственный корабль, который, должно быть, четко выделялся на экране пришельца; возможно, тот сядет как можно ближе к нему.

— Отправляйся к своим, Итин, — сказал Гарт. — Лучше по воде, чтобы побыстрее добраться до деревни. Скажи всем, чтобы спрятались в болотах, подальше от твердой почвы. Этот корабль садится по приборам, и тот, кто окажется под ним, изжарится живьем.

Грозящая опасность была вполне понятна маленькой вескерской амфибии. Не успел Гарт договорить до конца, как перепончатые уши Итина сложились, подобно крыльям летучей мыши, и он молча скользнул в ближайший канал. Гарт захлюпал дальше по вязкой грязи, стараясь передвигаться как можно быстрее. Только он добрался до края деревни, как громыхание перешло в оглушительный рев и из нависающих над землей облаков появился космический корабль. Гарт прикрыл глаза от нисходящего яркого языка пламени и всмотрелся в увеличивающиеся контуры корабля со смешанным чувством.

Прожив почти целый земной год на планете Вескер, он почувствовал, что ему приходится перебарывать в себе тоску по хоть какому-нибудь человеческому общению. Пока этот давно похороненный отголосок стадного чувства звал его присоединиться к другим членам обезьяньего племени, ум торговца деловито подводил черту под колонкой цифр и подсчитывал итог. Это вполне мог быть корабль другого торговца; в таком случае его монополии на торговлю на Вескере пришел конец. Однако это мог оказаться вовсе не коммивояжер, и потому Гарт остался в тени гигантского папоротника и расстегнул кобуру пистолета.

Корабль подсушил сотню квадратных метров грязи, рев затих, и посадочные опоры с треском проломили хрустящую грязевую корку. Металл заскрипел и встал на место; облако дыма и пара медленно поплыло во влажном воздухе.

— Эй, Гарт, обманщик туземцев и вымогатель, где ты? — проревел громкоговоритель корабля. Очертания аппарата были едва знакомы, но скрежещущие нотки в голосе узнавались безошибочно. Выходя из-под папоротника, Гарт изобразил на лице улыбку и пронзительно свистнул, положив два пальца в рот. Из кожуха на стабилизаторе корабля появился направленный микрофон и повернулся в его сторону.