Чужак из ниоткуда 4 (СИ) - Страница 5

Я рассказал, время от времени давая слово Владимиру Алексеевичу, как единственному действующему профессиональному учёному-астроному среди нас, если не считать Бориса Натоновича.

Фидель слушал крайне внимательно.

— Я правильно понимаю, что вы уверены в успехе? — переспросил он, когда я закончил. — То есть, в том, что вам удастся поймать этот сигнал от иной цивилизации?

— Возможно, не сразу, — ответил я. — Но рано или поздно поймаем, уверен в этом.

— Могу я спросить, откуда у вас такая уверенность?

— Не у нас, — ответил я. — У меня. У меня уверенность стопроцентная, а мои товарищи могут в этом сомневаться, их право.

— Хорошо. Откуда у тебя эта уверенность? — Фидель неотрывно глядел на меня.

— Потому что я это знаю.

— Что именно?

— Что в двухсот тридцати девяти световых годах от нас расположена двойная звезда, вокруг которой вращается планета с высокоразвитой цивилизацией, похожей на нашу. Двойную звезду мы уже нашли, её существование доказано. Осталась ерунда — доказать наличие цивилизации. Только не спрашивайте меня откуда я знаю, о её существовании. Мой ответ будет сильно отдавать мистикой, а там, где присутствует мистика, науке нет места.

— Хорошо, не буду, — сказал Фидель. — Спрошу другое. Допустим, мы убедились в наличии этой высокоразвитой цивилизации. Каковы наши дальнейшие действия?

Я коротко рассказал о грядущих полётах на Луну, строительстве на ней нашей базы и станции Дальней связи.

— То есть, мы собираемся с ними связаться?

— Конечно. Почему нет?

— Хотя бы потому, что, по твоим словам, они ушли дальше нас в развитии, а значит сильнее.

— Ну и что?

— Тот, кто сильнее, всегда может завоевать более слабого.

— Не всегда.

— Всегда, — Кастро даже хлопнул ладонью по столу. — Это закон.

— Куба слабее Соединённых Штатов Америки во много раз, — сказал я. — Слабее во всех сферах. Начиная с экономической и заканчивая военной. Однако что-то я не вижу, чтобы США завоевали Кубу. Да, возможно, кое-кто из власть имущих в США об это мечтает. Но мечтать не значит сделать.

— Мы сильнее духом, — ответил Фидель. — Они знают, что потери будут слишком велики, если решатся на это. И потом у нас в друзьях вы, — великий Советский Союз. Он никогда не допустит этого.

— Хорошо, — сказал я. — Почему тогда великий Советский Союз, который, как и США, намного сильнее Кубы, не завоюет её?

— Ну, это просто, — засмеялся Фидель. — Зачем это вам? Мы и так друзья, союзники и вместе строим социализм и коммунизм.

— А говорите — закон, — улыбнулся я. — Значит, не всегда сильный стремится завоевать того, кто слабее?

— Один — ноль, — согласился Кастро. — Но всё равно. Если мы и впрямь найдём эту цивилизацию, о которой ты говоришь, истерика поднимется страшная. Даже я не могу просчитать, насколько страшная. Armar la de Dios es Cristo [1], как у нас говорят. Советую тебе, мой юный друг, удвоить и даже утроить осторожность.

Торжественная демонстрация главного подарка Фиделю — первого в истории человечества гравилёта «РС-1» состоялась на следующий день там же, на военно-воздушной базе, куда нас привезли сразу после завтрака.

— Всё-таки удобно быть личным гостем руководителя страны, — заметил по этому поводу Аркадий Натанович. — Никаких забот. Кормят, возят, встречают, наливают. Если б не жара, совсем благодать.

— Август — самый жаркий месяц на Кубе, — объяснил переводчик Хосе. — Высокая влажность, в ней всё дело. Душно. Даже ливни не помогают, а, скорее, ухудшают положение.

— Прямо как у нас в Ленинграде, — сказал Борис Натанович.

— Я был в Ленинграде, — сказал Хосе. — Там совсем не жарко.

— В какое время года вы там были? — осведомился младший Стругацкий.

— Весной. В марте.

— В марте и нам не жарко. Вы приезжайте в июле…

— В Кушке, — сказал я, — мы закапывали летом сырое яйцо в песок и через десять минут оно прекрасно запекалось.

— «Ротмистр Чачу громко и пренебрежительно рассказывал, как в восемьдесят четвёртом они лепили сырое тесто прямо на раскаленную броню и пальчики, бывало, облизывали», — немедленно процитировал Аркадий Натанович, — [2]

Я рассмеялся.

— Какой ротмистр Чачу? — растерянно спросил Хосе.

— Не обращайте внимания, Хосе, — махнул рукой Борис Натанович. — Писательские разговорчики. Кстати, Серёжа, мы с Аркадием прочли твои рассказы. «Экскурсовод» и «Мусорщик». Так кажется? В «Знание — сила» и «Техника молодёжи».

— Да, — сказал я, чувствуя, как громко и часто забилось сердце. — Всё правильно.

— «Экскурсовод» — так, довольно банально, уж извини, тема изъезжена вдоль и поперёк, хотя написано неплохо. А вот «Мусорщик» действительно хорош. Поздравляем. Да, Аркадий?

— Хорош, хорош, — энергично подтвердил Аркадий Натанович. — Оригинально, талантливо, ярко. Молодец! Продолжай в том же духе, всемерно поддержим.

— Спасибо, — сказал я. — Вы даже не представляете, насколько для меня важна ваша оценка.

— Ну отчего же не представляем, — сказал Аркадий Натанович. — Отлично представляем. Сами такими были.

На этот раз мы прибыли раньше Фиделя. Собранный и вымытый до зеркального блеска гравилёт уже стоял в положенном месте, на специально отведённой площадке. По хитроватым улыбкам лётчика-испытателя Мусы Нодия и механика Тимофеева Сергеева, которые встречали нас у гравилёта, я понял, что нас ожидает какой-то сюрприз.

Так оно и оказалось.

Как только я по старой пилотной привычке, выработанной ещё Кемраром Гели, начал обходить машину по часовой стрелке, начиная с носа, то почти сразу же с оным сюрпризом и столкнулся.

Сам гравилёт был ослепительно-белого цвета. Ближе к хвостовому оперению, на фюзеляже, красовались алые буквы «РС-1» и ниже — СССР. А спереди, практически, у носа было выведено синим ровным курсивом: Сергей Ермолов.

— Ничего себе, — сказал я. — Это что?

— Имя машины, — сказал Нодия. — А что, есть возражения? Наверху согласовано, не волнуйся.

— Даже не знаю. Неловко как-то.

— Э, слушай! — эмоционально воскликнул Нодия, добавив жестикуляции и характерного грузинского акцента. — Что — неловко, зачем — неловко? Ты придумал этого красавца? Ты. Заслужил, да!

Послышался шум моторов. На трёх машинах подъехал Фидель с охраной. Поздоровался с нами, мы вместе обошли главилёт. В глазах Кастро читался горячий мальчишеский интерес, и он потребовал немедленно опробовать новинку.

Загрузились в гравилёт по полной: я, Фидель, Хосе, Нодия и трое охранников Кастро с оружием.

— Пристегнитесь, — сказал наш пилот по-русски.

Хосе перевёл.

— Взлетай, — небрежно махнул рукой Фидель.

Хосе перевёл.

— Пристегнитесь, иначе никто никуда не полетит, — упрямо сказал Нодия.

Фидель посмотрел на меня.

Я показал ему на свой ремень, который уже был пристёгнут и сказал:

— Не приведи господь, товарищ Кастро, если что-нибудь случится, и вы пострадаете из-за того, что ремень был не пристёгнут, мне не простят.

— Пристёгиваемся, — вздохнул Кастро.

Нодия запустил двигатели. Лопасти над головой прозрачной кабины почти бесшумно набрали обороты.

— Включаю антиграв, — сообщил Нодия и щёлкнул тумблером. — Уменьшение веса в пять раз.

Радостная лёгкость разлилась по телу. Мне всегда нравилось это ни с чем несравнимое ощущение. Предчувствие полёта, за которым всегда следовал сам полёт.

Вот в чём разница, понял я простую вещь. Здесь, на Земле, лётчики взлетают в небо со своим весом и всё равно испытывают радость полёта. Мы, на Гараде, давно пользуемся антигравами, и наша радость ярче. Именно потому, что уменьшается не только вес машины, но и собственный. Что ж, теперь это ощущение будет доступно и землянам.

— Vaya! — воскликнул Кастро и засмеялся.

— Подъём! — сообщил Нодия.

Гравилёт легко оторвался от земли и пошёл вертикально вверх, набирая скорость. На высоте трёхсот метров, заложил крутой вираж…

Мы сделали несколько широких кругов над авиабазой, меняя высоту и скорость. Потом сели на прежнее место — так же легко, как взлетели.