«Чувства Инкорпорейтид» - Страница 7

— Похоже, ты хочешь устроить на него облаву. Честно говоря, Колин, я беспокоюсь за тебя.

— Хорошо, но тогда ты все время должен быть со мной. А сейчас вспомни, какие слова сказал тебе в последний раз Кеннеди?

— Хм. Не помню… Но вообще я делал все, как ты велел, и, кроме того, выяснил, что Томсон — человек Кеннеди.

— Так-так. Значит, Томсон — один из людей Кеннеди, — протянул Фрэйзер. — Значит, именно ему он отдаст записи. Хотелось бы мне знать точное время их встречи, после того как ты передашь липовые документы.

— Хм-м-м-м… Ты уверен, что Кеннеди поступит в точности так, как ты предполагаешь?

— Джим, это необходимый риск, и я единственный, кто чем-то рискует. Но все будет о'кей, обещаю тебе. Трагической ситуации попросту не возникнет.

Суорски посмотрел на Кеннеди скептически, но вслух сказал:

— Надеюсь, что на этот раз ты, Колин, прав.

Зубы Фрэйзера блеснули в улыбке.

— Ты хорошо прошел через это?

— Да, благодаря тебе. Я позволил ему загипнотизировать меня, но дальше, похоже, у него ничего не вышло. Он провел со мной беседу и долго нес какую-то чепуху о воинских секретах и о Советском Союзе, о том, что это государство стоит на страже мира и справедливости. Мне показалось, что он пытался насильно завербовать меня. Однако, хотя актер из меня, как ты знаешь, плохой, он, по-моему, ничего не заметил.

— Да, артист из тебя не выйдет, и тебе надо было просто повиноваться Кеннеди без всяких возражений и рассуждений. А обо мне он пытался что-нибудь узнать? Впрочем, для дела это не играет никакой роли.

— Да, пытался, — Суорски положил руку на плечо Фрэйзера. — Ты нанес мне поражение, Колин. В своих рассуждениях ты оказался прав, только теперь я в этом убедился.

— Что ты хочешь сказать?

— Пожалуй, ничего… — Суорски рассмеялся. — А теперь осталось только дать ему то, что он больше всего хочет получить.

Кеннеди хмуро смотрел на поверхность стола, за которым сидел.

— Вот что, Фрэйзер, — сказал он. — Будь проклят этот хорошенький пациент, больше я для вас ничего не буду делать.

— В последнее время я стараюсь как можно реже встречаться с вами. — Фрэйзер не садился и, казалось, нависал над Кеннеди. — Почему вы прямо не сказали, что больше никогда не желаете меня видеть?

— Что вы имеете в виду? — Кеннеди потянулся к звонку.

— Выслушайте меня, прежде чем что-либо предпримете, — грубо сказал Фрэйзер. — Я знаю, вы пытались повлиять на Джима Суорски. Вы спрашивали его о совершенно секретных бумагах, и он принес их вам недавно, после чего вы передали их в одну тайную шпионскую организацию. Это высшая измена, Кеннеди.

Психиатр резко откинулся назад.

— Не пытайтесь с вашими задиристыми мальчиками избавиться от меня, — предостерег Фрэйзер. — Суорски сидит на телефоне, вызывая ФБР. Только я могу остановить его.

— Но… — начал Кеннеди, облизнув губы. — Но он обвинит в измене в первую очередь себя. Ведь это он передал мне бумаги!

Фрэйзер усмехнулся.

— Не думаете же вы, что они были настоящими?! Сомневаюсь, что ваши действия завоюют вам популярность в Советском Союзе, когда они попытаются построить машины по подложным чертежам.

Кеннеди посмотрел на дверь.

— Что вы хотите? — прошептал он.

— Помните Ферриса? Парня, которого вы обработали для меня? Он владелец соседней с вами конторы. Я специально подсунул вам именно его, а потом установил у него в конторе — только на одну ночь — простой маленький осциллограф. Осциллограммы очень тонкая и чувствительная вещь, ею занимаются несколько миллионов людей. Ваш прибор плохо вел себя, если вы заметили. Конечно, и лаборатория, и машина хорошо защищены, но, несмотря на это, какие-то помехи все равно существуют. И мой маленький прибор не вызвал у вас никаких подозрений, тем более, что я включил его только в тот момент, когда вы вводили команды в мозг Суорски. Я не включал прибор, когда вы проводили обследование, потому что иначе вы заметили бы слишком сильное расхождение и прекратили бы работу, что не привело бы к нужному эффекту. Вы сами рассказали мне технологию процесса. Суорски отлично сыграл свою роль. Раньше, пока вы вмешивались только в человеческие жизни, вас не за что было ухватить, но теперь вы шпион.

Кеннеди сидел неподвижно, только губы его беззвучно шевелились, потом он сказал:

— Я уже начал изменять мир к лучшему. Я надеялся на человеческую доброту. А вы, ради одной женщины…

— Я никогда не доверял ни одному человеку с комплексом превосходства. Мир действительно меняется под властью чьей-нибудь сильной руки. Уже не один раз пытались перестроить его. В прошлом диктаторы обычно поднимались из реформаторов и кончали массовыми казнями. Вы пошли тем же путем. — Фрэйзер облокотился о стол. — Я победил в этой драке. — Он направился к выходу. — Скрипите зубами сколько угодно — это не поможет вам. Суорски, Мартинез и я проследили за вами. Если вы не вернете прежнее сознание всем своим пациентам, мы пойдем на крайние меры. А пока давайте прочитаем вашу регистрационную книгу и позаботимся, чтобы вы сделали то, о чем я говорю.

Кеннеди прикусил губу.

— А машина?..

— Пока не знаю, решим это потом… О'кей, где тут телефон? Мне надо позвонить Джуди Сандерс. Попросите, чтобы она пришла для специальной обработки прямо сейчас.

Месяц спустя бумаги с записью этой истории были отобраны у одного маньяка, который пытался прорваться в лабораторию Колумбийского университета, где, поставив в тупик ученых, стояла машина Гавотти. Он учинил драку, но был задержан. Говорят, в тюрьме он совершил самоубийство. Его звали Кеннеди.

Фрэйзер почувствовал укол жалости, узнав об этом, но тут же отвлекся: он был поглощен хлопотами, связанными с его венчанием.