Чудотворец - Страница 11
Степа вздохнул, глубоко затянулся сигаретой и начал рассказывать:
– История там получилась занятная, а началась она месяца за три до того, как Дмитрию Сергеевичу горло перерезали… В марте восемьдесят восьмого взяли этого Варфоломеева на гоп-стоп. Добра-то у него в квартире много было – от папаши осталось… А папаша этот – Сергей Петрович Варфоломеев – был личностью довольно известной, книжки про Эрмитаж писал популярные: «Замечательные картины», «Героический Эрмитаж». Штук пять написал, его считали известным искусствоведом, хотя Варфоломеев-старший с тех пор, как окончил в восемнадцатом году третий класс частной гимназии, так больше нигде и не учился… А вот жена его действительно была искусствоведом и уже в тридцатые годы работала в Эрмитаже, в научно-просветительском отделе… Но главным делом жизни для Сергея Петровича было собирательство. Причем он не фуфло всякое собирал, а настоящие шедевры, у него было несколько тысяч французских и английских литографий начала девятнадцатого века, работы Эжена Изабе, Лами, Монье, Гаварни, Донье.
– Ни фига себе! – присвистнул Ващанов, удивленный, однако, не крутостью коллекции Варфоломеева, а тем, как легко сыпал Марков ничего не говорящими подполковнику именами. – Откуда ты так в этом разбираешься? Монье, Лами… Я и слов-то таких отродясь не слыхивал.
– Да я тоже не знал – до того дела, товарищ подполковник… А там уж пришлось с искусствоведами поговорить, каталоги полистать… Заодно и культурный уровень повысил… Ну вот. Самыми ценными в собрании Сергея Петровича были, однако, не литографии и даже не работы Калло (семнадцатый век, между прочим). Самым ценным была коллекция нэцке – маленьких японских фигурок-скульптурок из дерева, слоновой кости, лака и перламутра. Этих фигурок было около трехсот, и они представляли все основные японские школы: Эдо, Нагоя, Цу и какие-то еще, я уже забыл названия… К этим нэцке прикладывались еще японские цветные гравюры, тоже очень ценные, очень известных японских мастеров… Сейчас вспомню: Харунобу, Утатаро и, кажется, Хокусай.
– Слушай, Степа, кончай мне лекцию читать, – хмыкнул Ващанов. – Не в коня корм. Мне что Хокусай, что Хуйкусай – без разницы. Все равно я в этом ни хрена не понимаю… Ты ближе к делу давай, без этих… Утатаро или как их там.
– Понял, – кивнул Марков. – Так вот – сколько вся эта радость стоила, никто толком даже не знал. Также непонятно было, откуда все это у Сергея Петровича взялось. Однако те коллекционеры, с которыми я успел переговорить, утверждали, что основная часть собрания появилась у Варфоломеева уже после войны, а потом он ее только приумножал… У Сергея Петровича было два сына – Дмитрий и Олег. Дмитрий был старше Олега на двенадцать лет, соответственно одному из братьев в восемьдесят восьмом году было пятьдесят шесть лет, а другому – сорок четыре. Их мать умерла еще в шестидесятые годы, а вот Сергей Петрович ушел из жизни в восемьдесят шестом… Братья, как водится, стали делить наследство… Да, я забыл сказать – старший, то есть Дмитрий Сергеевич, с детства инвалидом был, церебральный паралич и все такое. Но он в полном уме был, руки здоровые; я когда к нему в квартиру пришел, так он по полкам книжным на одних руках лазил, словно паук какой-то… А второй брат, Олег, он художником был, не очень, правда, известным, но зарабатывал хорошо… Копии делал.
– Что? – насторожился Ващанов. – Какие копии?
– Ну, копии с картин знаменитых мастеров, – пояснил Марков. – Ведь многие маленькие музеи заказывают копии известных полотен, потом для разных казенных учреждений заказывали, для гостиниц… Ну и некоторые из разбогатевших торгашей и спекулянтов тоже любили на стенку якобы Айвазовского повесить… Но это уже частные заказы… Вообще-то с этими заказами все не так просто было. Ведь, для того чтобы копию с какой-нибудь картины сделать, нужно каждый раз у эрмитажного начальства специальное разрешение оформлять… Но Олега-то там все знали отлично – и папаша про музей книжки писал, и мать там работала, так что никаких особых проблем у Олега Сергеевича не возникало, и работа была всегда. Хотя прошлое его было небезупречным, я проверял: он пару раз привлекался – один раз за спекуляцию, второй – за незаконные промыслы, но, что называется, отделался легким испугом, помогали ему, не иначе…
– И хорошие он копии делал? – спросил Ващанов внезапно охрипшим голосом.
– Говорили, что очень хорошие, – пожал плечами Марков. – Я, правда, сам ни одной не видел… Ну так вот… Когда Варфоломеев-старший умер, он какую-то часть своей коллекции Эрмитажу завещал, а остальное разделил между сыновьями, причем как-то так странно получилось, что поделить-то коллекцию родитель поделил, но хранителем всей этой радости назначил старшего, видимо, опасался, что младший все пропьет или бабам раздарит… Дмитрий-то остался жить в старой отцовской квартире, а Олег в новостройке на Охте однокомнатную хатенку получил… Ну и, судя по всему, братья ладили между собой не так чтобы очень. Вот… Да, одна важная деталь – коллекция Варфоломеева на всех положенных учетах состояла, в каталогах разных, ну, может, не вся, но большая ее часть… То есть просто так ее было не продать и не вывезти никуда, это однозначно… А в марте восемьдесят восьмого Варфоломеев, который Дмитрий, обратился в милицию с заявлением о том, что на его квартиру было совершено разбойное нападение: вечером позвонили в дверь квартиры, он открыл, а там якобы два кавказца с пистолетами…
– Почему «якобы»? – перебил Степу Ващанов.
Марков усмехнулся и достал из пачки новую сигарету.
– Почему «якобы»?.. Понимаете, Геннадий Петрович, очень уж много в версии Варфоломеева неувязок было… Он в милицию позвонил уже поздно вечером, когда от веревок злодейских освободился. Туда группу послали, но, естественно, ничего по горячим следам не получилось. А я к нему уже утром пошел – он же инвалид, пришлось уважить… Ну и поговорили… По словам Варфоломеева, его сразу связали и залепили рот скотчем. Он еще меня спросил: «Вы знаете, что такое скотч, молодой человек?» Я говорю: «Знаю, не беспокойтесь»… А после того как связали, эти кавказцы якобы полили его бензином из канистры и стали требовать, чтобы Варфоломеев показал, где что лежит, а иначе, мол, сожгут… Я спрашиваю; «Дмитрий Сергеевич, как же вы могли им это сказать, если у вас рот скотчем-то залеплен был?.. И руки связаны – даже пальцем не показать…» Варфоломеев разозлился, говорит: «Я рассказываю, что было, вот вы их поймайте и спросите, почему они так нелогично поступили…» Ладно, действительно в запарке при гоп-стопе всякая дурь случается… Но вот что любопытно – я ведь в его квартире через тринадцать часов после разбоя был, а запаха бензина не учуял… Не могло же все выветриться так быстро? Ну если они на него чуть ли не канистру вылили… И еще. В квартире жуткий бардак, застарелый такой, качественный. Понять, где что лежит, сориентироваться быстро невозможно. А по словам Варфоломеева выходило, что злодеи в квартире минут пятнадцать всего орудовали – взяли самое ценное и ушли… Тут два варианта. Вернее, три. Либо Варфоломеев все-таки сам им все отдал, но он клялся и божился, что ничего не отдавал и не показывал… Либо кто-то детально объяснил им, что брать и где именно…
– А какой третий вариант? – Ващанов начал расхаживать по кабинету – точь-в-точь как Виктор Палыч накануне вечером в «Домике егеря».
– Третий вариант… – Степа пожал плечами и хмыкнул. – Третий вариант, Геннадий Петрович, такой – не было никакого разбоя, и кавказцев тоже не было… Инсценировка была. Причем не очень качественная…
– Погоди. – Подполковник остановился посреди кабинета. – Ты же говорил, что братья сильно не ладили между собой?.. Может быть, младший… Как его – Олег?.. Может, он навел на хату? Или даже сам в налете поучаствовал… А старик начал путаные показания давать, чтобы от братика подозрения отвести… Все же родной брат… Такой вариант тебе в голову не приходил?
– Приходил, – кивнул Марков. – Я его даже отрабатывал, но Олег в той «теме» явно был не при делах… Я с ним встречался, разговаривал… Между прочим, некоторые его знакомые говорили, Олег, мол, очень опасался, что его братец за кордон свалит и коллекцию с собой прихватит – найдет лазейку… Кстати, опасения эти небеспочвенными были… Как удалось установить, примерно за неделю до налета Дмитрий Сергеевич начал оформление загранпаспорта якобы для турпоездки в Австрию… Это к слову… А Олега я проверял тщательно – непохоже, чтобы он к этой истории отношение имел… Прямое, я имею в виду, отношение… Он вообще в то время очень занят был, несколько месяцев с «Эгиной» работал – днями и ночами, только об этом и думал.