Чудо хождения по водам - Страница 11

– Ой, здравствуйте, здравствуйте! Проходите-проходите! Прошу вас! В кабинет, пожалуйста, в кабинет. Прямо туда, будьте любезны! – И подбежала к высокой, каштан и золото, дворцовой двери кабинета, ухватилась обеими руками, поволокла дверь на себя, растворяя ее перед В., и приговаривала, приговаривала: – Входите, входите! Не чинитесь, право же. Смелее, смелее!

Да, смелости ему бы не помешало. Поекивала у В. селезенка. Даже не поекивала, а чуть не хлюпала, словно у загнанной лошади.

Он ступил в кабинет, слыша, как, мягко пошоркивая замечательно смазанными маслом петлями, закрывается за спиной дверь, – кабинет был пуст, обширный стол директора по связям в дальнем конце тосковал без хозяина. Правда, неподалеку от него, у глухой стены со стеллажами, уставленными всякими рамками с грамотами и моделями выпускаемых заводом машин, появился в компанию ему другой стол. Не такой представительный, но все же достаточно респектабельный – вполне достойный начальственной компании.

В., не проходя в глубь кабинета, недоуменно осмотрелся. Вот он вошел, как велела ему секретарша. И что дальше?

Где-то зазвенел телефон. Словно бы где-то за стенкой. Но не в приемной. Потому что не за спиной. А где-то словно бы впереди. Где-то в глубине. Прозвенел приглушенно раз, другой, третий. И смолк. Следом за чем, через недолгое мгновение тишины, в дальнем углу возник дверной зев, раскрывши тайну секретной комнаты, и из него, энергично крутя колеса, вымахнул в кабинет сам директор по связям. Прокатил мимо своего стола, обогнул его, с лихостью устремился навстречу В. На груди директора по связям, заткнутая за ворот, подобием разглаженного жабо сияла белейшая салфетка, и он на ходу еще дожевывал, передергивал челюстью, извлекая из зубов застрявшую еду, что потреблял в своей тайной комнате перед вызвавшим его оттуда звонком исполнительной секретарши. Но лицо директора по связям уже пылало радостью видеть В. и приветствовать его.

– А вот и наш инопланетянин! – воскликнул он, подкатывая к В. и выбрасывая перед собой руку для пожатия. Считал, должно быть, с лица В. его невольное недовольство поминанием вчерашнего выступления коллеги по телевизору и посыпал скороговоркой: – А ничего, ничего, терпи! Христос терпел и нам велел! То ли еще будет! Хвалу и клевету приемли равнодушно… А чьи слова? Помнишь? Помнишь, говорю? – И тряс его руку в своей, держал, не давал отнять. – И не оспоривай глупца! – не дождавшись от В. ответа, закончил он цитату. – Александр Сергеич Пушкин, неужели не помнишь?

– Не помню, – покачал головой В.

– Плохо! – ответствовал директор по связям. – Классику надо знать. Ввернуть фразу-другую, когда требуется. Тебе сейчас это важно. Публичной фигурой становишься!

– Да, я как раз за этим и пришел, – счел В., что настал удобный момент начать разговор. – Хотел спросить: что это все значит? Стол мой там у меня занят, мне сообщают, я больше там не работаю…

– Не работаешь, не работаешь, – подтвердил директор по связям. Отпустил наконец руку В. и указал ему на строй стульев около стола совещаний. – Садись. А то мне неудобно с тобой – голову задирать. Не мальчик маленький. Метр восемьдесят-то есть, поди?

– Метр восемьдесят два, – злясь на себя за бестолковость разговора и не находя причины не отвечать, отозвался В.

– Вот, даже метр восемьдесят два! – то ли обрадовался, то ли огорчился директор по связям. – Садись, садись, – снова указал он.

В. отнял стул от ряда его собратьев, развернул и опустился на сиденье. После чего директор по связям упруго крутанул колеса и подкатил к нему так, что колени их сомкнулись.

– А где же я работаю? – вернулся В. к своему вопросу.

– Как где? – Волна обиженного изумления прокатилась по подвижному лицу директора по связям. – Здесь, где еще?! У меня. Как вчера договорились.

– О чем мы вчера договорились? – вырвалось у В. – Ни о чем мы вчера не договорились.

– Не договорились? – снова изумился директор по связям. – Как не договорились? А! – сообразил он. – Это ты имеешь в виду, что своего росчерка на приказе не поставил? – Тут взгляд его схватил салфетку, что висела у него на груди, он гневливым движением сорвал ее с себя, скомкал и затолкал под ягодицу. – То, что ты своего росчерка на приказе не поставил, не имеет значения. Мало ли что не поставил. Приказ вышел? Вышел. Приказ генеральным подписан? Подписан. Номер исходящий на нем есть? Есть. Все. Что еще нужно? Твое факсимиле на нем, что ты ознакомлен, – это необязательно. Может стоять, может не стоять. Все, у меня работаешь. Здесь у меня, прямо в кабинете, и сидеть будешь. Видишь, – он взялся за колеса, слегка крутанул их назад, чтоб развернуться, посмотрел в сторону нового стола, кивнул на него. – Видишь, распорядился, поставили уже для тебя. Красавец какой, согласись! Не чета, наверно, тому, за каким до сих пор сидел. Не чета, а?

В. ошеломленно молчал. Так этот новоявленный стол для него! Сидеть здесь под приглядом директора по связям, как какой-нибудь школьник в классе перед учителем! И что же, подать заявление по собственному желанию? Оставшись без всякого заработка, и еще неизвестно, найдешь ли новый? Особенно теперь. Случившееся потянется за ним предательским хвостом, как шлейф у платья за царствующей особой.

– Я не хожу по воде. Правда. Вчера я специально поехал… – начал он.

– Ладно, ладно, ладно! – прервал его директор по связям. Он снова подкатил к В. – Вчера, не вчера, ходишь, не ходишь! Не имеет значения. Ходишь! Народ видел, народ верит, народ убежден. На десять часов назначена пресс-конференция. Подготовься, соберись, настройся.

– Какая пресс-конференция? – В. хотелось бы, чтобы он ослышался. – Зачем пресс-конференция? Что я на ней буду делать?

– Отвечать на вопросы. – Директор по связям развел руками. А что еще делают на пресс-конференции, означал его жест. – Что хочешь, то и отвечай. Никаких ограничений. Только, как договаривались вчера: почаще о нас. О нашей продукции. О качестве. И не стесняйся, без смущения, не тушуйся.

Нет, я не буду, это не имеет никакого отношения к моей профессии, стояло в В., просилось наружу, он готовился сказать это, собирался с силами, – директор по связям вскрикнул:

– А, забыл! – Хлопнул себя по лбу, опять откатился от В., достал из кармана мобильный, ткнул пальцем в одну из кнопок. – Скажи, чтоб из бухгалтерии ко мне. Как договаривались. Прямо сейчас, – бросил он в трубку с начальственной тяжестью – совсем по-другому, чем разговаривал с В., – и, разъединившись, сунул трубку обратно в карман. Судя по всему, это он звонил барби-секретарше. – Забыл, совсем забыл! – вновь обретая те интонации, с которыми разговаривал с В., казалось, чуть ли не промурлыкал директор по связям. – Будешь приятно удивлен. Очень приятно удивлен. Это все генеральный. Наш генеральный – человек! Повесть о настоящем человеке с него можно писать – такой человек!

Интонация его подразумевала ответную реплику со стороны В., и В. вынужден был подать ее:

– Да, что такое? – спросил он.

– Помнишь, я обещал тебе, сколько будет твоя новая зарплата? В четыре раза против той, что получал. А генеральный вчера: как, всего?! Старый приказ в клочья, тут же новый, и что, во сколько раз против прежней? Нет, подумай, подумай, помечтай!

– Нет у меня никаких мечтаний, – сказал В. – Хотя есть, – поправился он. – Вернуть все, как было. Никаких пресс-конференций, никаких столов здесь у вас.

– Точно, стол надо опробовать! – Директор по связям торжествующе взмахнул руками – словно В. напомнил ему о деле, которое непременно нужно исполнить, а он вот сам совершенно забыл. – Давай поднимись. Давай опробуем. И кресло, кресло! Кресло какое дивное! Мог бы, сам бы себе такое!

И что, что, что ему было делать? В. подчинился.

Он опустился на приготовленное для него кресло у предназначенного ему стола, кресло и в самом деле было удобнейшее, совсем не та табуретка на колесиках, на которой сидел у себя в секторе. Директор по связям подкатился к столу с внешней стороны и воззрился на В. с любующейся улыбкой.