Чудо человека (сборник) - Страница 26

И не думайте, что я собираюсь жертвовать собой, — уходя, всегда думаешь о возвращении.

Я вернусь.

Постарайтесь понять и не осудить.

Ваш Лешка".

Впрочем, записку мы дочитали уже потом. А тогда, только переглянувшись, мы ринулись напролом, обдираясь о ветки елей и колючие кусты можжевельника. И — с разгона проскочили между соснами, ограничивавшими «диво». «Диво», которого уже не было.

— Лекс! — заорал я, понимая, что это бессмысленно, что он не услышит, что его уже нет нигде в нашем мире. — Лекс!

Я ругался, что-то кричал, не помню уже что, но что-то бессмысленное и громкое, а в мыслях билось одно: "Что ты наделал, дурак, что ты наделал?!"

Володька тряс меня за плечо. Лицо у него было совершенно мертвое, глаза ввалились, губы вытянулись в ниточку.

— Это я, — сказал он механическим, странно спокойным и ровным голосом, — это я должен был пойти, а не он. Он мое место занял. Я болтал, a он пошел. Понимаешь, это я должен был пойти…

Вот, собственно, и все.

К вечеру приехали на мотоцикле Толя с Наташей и привезли в коляске Трумина. Он нам поверил, но…

Началось следствие. Боюсь, следователь до сих пор пребывает в уверенности, что мы злодейски расправились с Лешкой, а потом для отвода глаз придумали всю историю с «дивом». И не судили нас только за полным отсутствием улик.

Была академическая комиссия. Она работала долго; снимки, сделанные Володькой, обнюхивали, обсасывали и пережевывали. Но к единому мнению комиссия так и не пришла. Одни считали нас мистификаторами, или, наоборот, жертвами мистификации; другие утверждали, что «див» — галлюцинация, непонятным образом зафиксировавшаяся на пленке; третьи… Пожалуй, один лишь Бармин принял нас и нашу версию всерьез, но тогда он был одинок в этом мнении. Почти одинок.

С тех пор прошло больше двадцати лет. Изредка попадая в Усть-Урт, я заезжаю на это место. Четыре года назад по предложению Бармина, уже академика, ученого с мировым именем, Нобелевского лауреата, там была поставлена автоматическая станция слежения и огорожена охранная зона. Я смотрю на сосны — теперь из них осталась лишь одна, вторую повалило ветром лет семь назад…

И уезжаю.

Я знаю, ты не прав, Леша. Знал тогда, остаюсь уверен и теперь. И все же…

И все же где-то в глубине души, там, на самом дне, шевелится странное чувство, похожее на зависть.

Иногда я вижу его во сне. Обросший, истощенный, бредет он, по щиколотку увязая в темном, рыхлом песке, раздвигая руками похожие на стрекозиные крылья растения, и тогда мне кажется, что он должен, непременно, обязательно должен вернуться. Я чувствую это. Может, он уже, вот сейчас, только что вернулся? Или сегодня? Завтра?

Ты должен вернуться, Лешка!

1970

Коуп-Ридж львиной шкурой распластался по равнине, вытянув передние лапы вдаль шоссе. В левой был зажат столб со щитом, украшенным надписью:

Джеральд скользнул по щиту взглядом, сбавил скорость и еще раз сверился с планом. Теперь не пропустить бы четвертый поворот направо, — по Ганновер-стрит, — а потом по Гринхилл-род — уже до самого места. Он стал считать повороты. Будь трижды неладны эти провинциальные городки! Насколько проще там, где существует единая адресная система, и достаточно накрутить на диске автомедонта код, чтобы машина сама остановилась у нужных дверей, а затем сама же припарковалась на ближайшей стоянке… Ага! Он резко бросил свой «тандерсторм» вправо, отчего оба правых колеса на мгновение зависли. Джеральд покачал головой и еще скинул скорость

Его привела сюда одна из выдумок шефа, вечно осеняемого какими-нибудь гениальными идеями. "Вот что, Джеральд, — сказал он как-то раз. — Свяжитесь со всеми патентными бюро и под каким-нибудь более или менее благовидным предлогом выудите у них сведения обо всяких сумасшедших изобретателях — из тех, что приносят заявки на антитравитацию и аппараты, делающие все из ничего. Вдруг в этом навозе обнаружится жемчужное зерно? Ведь педанты из Патентного запросто могут его прохлопать…»

Так родился проект «Жемчужина». За месяц составленный Джеральдом список достиг внушительных размеров. "Хватит, — сказал шеф. — Теперь прощупайте их, но — осторожненько. Или нет, это будет слишком долго… Возьмите в помощь Додсона и Брентлея".

Список они поделили на три части. Себе Джеральд оставил всех, кого считал хоть мало-мальски перспективными, скинув Бобу и Дорси Брентлею остальную мелочь. Увы, ни одному из них не удалось обнаружить пресловутой шефовой «жемчужины». И этот "mad scientist" из Коуп-Риджа был последней надеждой Джеральда. Впрочем, он не слишком обольщался. Надо, сказать, идеи шефа редко оказывались плодотворными. Зато когда в них обнаруживалось все же рациональное зерно, оно окупало все холостые ходы, вместе взятые. Потому, очевидно, шефа и ценили наверху. В ближайшем будущем он получит бригадного генерала и уйдет из Отдела перспективных разработок, а тогда… Чем черт не шутит! Во всяком случае, в Отделе у Джеральда наибольшие шансы. Да и сам шеф, пожалуй, будет рекомендовать именно его… По Гринхилл-род он вел машину медленно, всматриваясь в номера домов. Вот. Он проверил адрес. Все верно. Джеральд нажал кнопку на щитке, дверца беззвучно скользнула назад, а кресло — вбок, в открывшийся проем. Он встал на асфальт, разминая затекшие за три часа ноги.

Майкл У.Крафтон. Окончил Калтех. Работал в Восточной Электрической, затем в "Дженерал Энергетик, лимитед". Шесть лет назад оставил службу, хотя считался работником перспективным. И с тех пор тринадцать раз обращался в различные патентные бюро с заявкой на вечный двигатель. Естественно, его осмеивали. Прошел слух, что бедняга Крафтон… Что ж, пощупаем его.

Участок был окружен высокой живой изгородью, плотной и похожей издали на зеленую губку. Но в редких просветах пробивался кое-где серый тон, в котором опытный взгляд Джеральда без труда угадал скрытую за зеленью бетонную ограду. Над ней виднелись кроны растущих внутри деревьев и какой-то сферический купол, напоминавший не то газгольдер, не то кожух антенны радиотелескопа. Металлические ворота были плотно закрыты. Джеральд на мгновение остановился перед ними. Потом вдавил клавишу сигнала.

— Слушаю, — раздалось из скрытого динамика.

— Джеральд Кремаски из Олд-Крикского Патентного бюро.

— Долго же вы раскачивались, мистер Кремаски… Что ж, добро пожаловать, как сказано на щите, который вы, без сомнения, заметили. А одна из старых грымз, к вашему сведению, — это я.

Ворота провалились вниз, открыв проезд, достаточно широких даже для армейского грузовика. В глубине виднелся дом — вилла из стекла и бетона в стиле Луиса Кана.

— Гараж за домом слева, — закончил голос. — Я сейчас выйду.

Джеральд вернулся в машину и медленно въехал на территорию виллы. В зеркало он заметил, как плита ворот поползла вверх, едва их миновала тяжелая корма «тандерсторма».

— Хороший зверь, — прозвучал неведомо откуда тот же голос. — Лошадей триста?

— Триста восемьдесят.

— Экий динозавр…

— Почему, собственно…

— Потому что скоро таких не будет. Как только пойдет в производство мой двигатель, они неизбежно отомрут. К тому же поддержка сенатской подкомиссии по охране среды гарантирована.

"Начинается, — подумал Джеральд; ему стало тоскливо. — Надо отделаться от него побыстрее".

Черт возьми, но где же гараж? Салатная лента асфальта вывела его на прямоугольную площадку, где могла разместиться максимум одна машина. Он резко затормозил. В тот же момент площадка плавно пошла вниз, и он очутился в подземном гараже, где уже стояли «лендровер-сафари» и незнакомая Джеральду тупорылая, словно автобус, микролитражка.

— Это и есть мое чадо, — сказал голос гулко; акустика в гараже была великолепная. — «Жучок». Как полагаете, мистер Кремаски, сколько в нем сил?