Чудо быть дедушкой. Рассказы о себе и самых близких - Страница 16

Какое-то время спустя Даня с мамой снова пришли в церковь. Пока мальчик пытался ставить свечи, мама общалась с батюшкой и рассказала об одном поразившем ее случае.

– Представляете, батюшка, на днях забираю Даню из детского сада, а он меня спрашивает: «Мама, что такое детский дом?» Я ему стала рассказывать, как могла, конечно, о детях, лишенных родительской любви. Даня идет домой и молчит. Пришли домой, сел он на диван и принялся думать. Я стараюсь его отвлечь, понимаю, что сейчас его мысли о грустном. И что вы думаете, он встает с дивана, отправляется в детскую и закрывает за собой дверь.

Я за ним. Он мне в приоткрытую дверь: «Мама, не мешай. Мне нужно побыть одному».

Конечно, я переживаю, нервничаю. Никогда еще с ним такого не случалось.

Вышел он из комнаты примерно через час. Смотрю на него, глазки заплаканные, но улыбается. Спрашиваю:

«Данюшка, мальчик мой, что с тобой случилось и что ты делал в своей комнате столько времени один без мамы?»

Он отвечает:

«Сначала я сказал Боженьке спасибо, что у меня есть мама и папа и что я живу вместе с вами. А потом вот».

Даниил возвращается в комнату и уже через минуту выволакивает в коридор огромную сумку, в которую мы обычно складываем его игрушки. В ней не только игрушки, но еще и одежда, книжки. Даже конфеты свои любимые и те положил. И просит:

«Мама, давай отвезем это деткам, которые живут одни без мам в детском доме».

Батюшка, я не сдержалась, заплакала, честное слово. Не ожидала от моего сына такого благородства и неравнодушия.

Отец Георгий внимательно, не перебивая, слушает Данину маму.

– И вы вместе с сыном побывали в детском доме?

– Да.

Батюшка подошел к мальчику и, приобняв того за плечи, сказал:

– Мама рассказала, как вы с ней ездили в детский дом. Мне понравился твой поступок. Это решение взрослого, ответственного человека. Не каждый станет так щедро делиться тем, что у него есть. А отдавать – значит любить. Знаешь, что я подумал?

Мальчик внимательно слушает священника:

– Пожалуй, из тебя может получиться неплохой президент. Во всяком случае, если ты, уже став взрослым, не потеряешь этой способности сопереживать своему ближнему. Время придет, и если ты на самом деле когда-нибудь выдвинешь свою кандидатуру, я обязательно проголосую за то, чтобы ты стал моим президентом.

Он и она много лет прожили в так называемом гражданском браке, прижили девочку. На то время ей уже было лет шесть. Наконец пришли к обоюдному согласию узаконить брак и сыграть настоящую свадьбу, и чтобы невеста обязательно была в белом платье.

Люди взрослые, разрабатывая сценарий, решили, что по выходу пары из загса малышка пойдет перед ними и будет маму с папой осыпать лепестками роз.

Свадьба удалась на славу. На самом деле получилось очень красиво и умилительно – девочка с длинными локонами в белых одеждах ангела осыпает путь лепестками алых роз.

Среди гостей была еще одна малышка, ровесница «маленького ангела». Сказать, что выход с розами ей очень понравился, – значит не сказать ничего. Она тут же представила себя на месте этой девочки и побежала к своим маме с папой.

– Я тоже так хочу! Давайте и мы справим свадьбу! И чтобы я тоже вот так же с розами!

Родители озадаченно переглядываются:

– Видишь ли, милая, но мы с мамой уже давно женаты.

– Значит, мама уже шла из загса в белом платье?

– Да, у нас уже это было.

– А я где была? Почему я этого не помню?

– Видишь ли, тебя тогда еще и на свете не было. Сперва мы с мамой пошли в загс вдвоем, стали мужем и женой, а потом ты у нас родилась.

– Вот так всегда, – расплакался ребенок. – Живете только для себя, а обо мне никогда не подумаете!

Не знаю, во что бы переросла обида маленькой девочки, если бы ее родителей вдруг не осенила спасительная мысль – отправиться в церковь и устроить торжественное венчание.

Еще на подходе к подъезду я узнал в маленьком, коренастом человечке в синей куртке и такого же цвета шапке шестилетнего Илюху, моего старинного приятеля и собеседника. Он стоял рядом с бабушкой и о чем-то с ней разговаривал. Я подошел ближе и поздоровался. В ответ Илюха протянул мне руку и с ходу заявил:

– В Москву еду.

– И куда же, если не секрет? Развлечься или по делам?

– Не секрет. На рыб едем смотреть. Там такой большой аквариум. Ты ходишь, а вокруг тебя рыбы. Очень интересно и еще, мама говорит, познавательно.

– А маму с собой берешь?

– Беру. Ей тоже на рыб посмотреть хочется.

В разговор вмешивается бабушка:

– А денег вам хватит? Москва больших затрат требует. На-ка вот, возьми с собою немного. – И протянула внуку купюру в пятьсот рублей. – Мороженое купишь.

– Не надо, баб, у мамы есть.

Потом подумал и все-таки взял. Убирая купюру, мальчик неспешно сложил ее вчетверо и сунул в карман штанишек.

– Ладно, возьму. – И, глянув в мою сторону, объяснил: – Мужику без денег нельзя. Вдруг штраф придется платить.

– Штраф? – удивился я. – Какой еще штраф, Илюша?

– Да гаишникам. А они меньше пятисот не берут.

– Весь в делах, – снова вмешивается бабушка. – Да и заботы. А как иначе? Ведь у нас, батюшка, теперь и жена у Илюши имеется, и даже шестеро детей.

– Две жены, – поправил мальчик.

– Точно, две жены. Илюша не смог определиться, кто ему в группе больше нравится, Катенька или Маша. Потому решил, что женится на обеих. И детей по трое на каждую, чтобы никому не было обидно. Это они у себя в садике уже неделю в «дочки-матери» играют. Увлекательная, скажу вам, игра. Так что две жены, шестеро детей, дом, гараж с машиной. А машина барахлит и требует ремонта. Короче, одни расходы. А как по-другому, если две жены и шестеро детей?

– Ладно, – тяжело вздохнул молча стоявший Илюша, – я пойду. Мне еще старшего из садика забирать.

– Давай, Илья Алексеевич, и счастливой вам завтра поездки. Маме скажи, я ей вечером позвоню.

Илюха прощается со мной за руку и уходит. Бабушка провожает внука взглядом.

– Хозяин в доме подрастает. Уж мы на него не нарадуемся. Вот та счастливицей будет, кому такое сокровище в мужья достанется.

В субботу утром служил панихиду в часовне. Часовню мы построили в самом поселке, как раз рядом с поликлиникой, чтобы люди, особенно больные и старики, могли зайти помолиться и поставить свечку. К нам в деревню им не дойти. После панихиды отправляюсь в большой храм крестить младенцев.

Обычно мы крестим в специальной крестильной часовне, что на территории рядом с храмом, но сейчас пора отпусков. Молодежь приезжает к старикам на лето, внуков везут, а еще дачники. Крестины – дело семейное, всем хочется поприсутствовать. Потому в часовне мы не помещаемся, и крестить приходится в храме.

Отслужив в поселке, сажусь на велосипед и еду в деревню, но в эту субботу с утра неожиданно пошел дождь. А я даже зонтик с собой не захватил. Пришлось вызывать такси.

За рулем незнакомый мне мужчина, на вид младше меня лет на десять. Здрасте, здрасте.

– Куда едем?

– В храм, в деревню.

Таксист словоохотливый, интересуется:

– В храм, на службу?

– Детей крестить.

– И много?

– Сегодня аж пятнадцать малышей. Для нас это очень много.

Водитель улыбается:

– Надо же, крестить! Здорово как. Когда-то я тоже обоих своих пацанов крестил. Сейчас они уже взрослые. А тогда – маленькие, забавные, – вспоминает, смеется. – Ох, как же они тогда орали, что один, что другой. Младшего крестили, батюшка на руки его берет, чтобы в воду окунуть, а он хвать его за крест и держит, – умиляется таксист. – Сейчас выучились, уехали в столицу, там и работают. Мы с матерью их торопим: давайте, мол, «в девках-то не засиживайтесь». Очень хочется внуков понянчить. Малыши – это же чудо какое.