Чудо - Страница 116

— Вот что я скажу вам обоим,— начал Клейнберг,— но прежде всего Регги. Я уже сказал Аманде, что операция и имплантация, сделанные Кену, обещают успех. То же самое могу сказать и о вашей Эдит. Она должна выздороветь и вернуться к нормальной жизни через пару месяцев, а то и раньше.

Регги, шмыгая носом, принялся благодарить доктора, но тот поднял руку.

— Есть еще одна вещь, которую я должен сказать об Эдит. Это касается и вас, Лиз. После того как ей зашили разрез и вывели ее из анестезии, случилось нечто неожиданное, более того, совершенно экстраординарное. Она открыла глаза и попыталась заговорить с нами — мы с доктором Дювалем стояли рядом. Наконец ей удалось произнести несколько слов шепотом, но ясно и четко. И вот что мы услышали: «Скажите Регги, скажите ему, что, прежде чем попасть сюда, я видела Деву Марию в гроте. Я видела Ее явно, точно такой, какой Ее описывала Бернадетта. Она явилась мне и заговорила со мной. Она обещала мне исцеление и сказала, что я должна знать: наука и вера совместимы». Доктор Дюваль начал умолять ее замолчать, не тратить силы. Однако она покачала головой и добавила тихо, но четко: «Нет, мне надо сказать кое-что еще. Скажите Лиз Финч — она обязательно должна узнать, что Пресвятая Дева явилась предо мной,— так вот, скажите ей, что я снова чудо-женщина. И еще, доктор Клейнберг, передайте Лиз, что я ей благодарна, очень-очень благодарна».— Тут Клейнберг вскинул руки.— Ну вот вам и весточка от Эдит — вся до последнего слова. Представьте, видела саму Деву… Невероятно, не правда ли? А слова, которые она вам адресовала,— это просто загадка какая-то.— Доктор Клейнберг устремил на Лиз цепкий взгляд.— И за что это она вас так благодарила?

Уж Лиз-то знала за что.

— Это я должна ее благодарить,— нараспев произнесла она счастливым голосом.— Обязательно скажите ей это, как только она очнется снова.

С этими словами Лиз развернулась на месте и пулей понеслась по больничному коридору.

В ПАРИЖЕ…

Билл Траск сидел в своей застекленной каморке главного редактора в офисе АПИ, вознесшемся над улицей Итальянцев. Траск разбирался с бумажками, скопившимися на краю его стола, когда под локтем тренькнул телефон. Он рассеянно поднял трубку.

Звонила Лиз Финч из Лурда.

— Нарыла историю? — переспросил Траск.— Тогда давай включу диктофон.

— Хорошую историю, Билл, не сомневайся. Сдается мне, именно такая тебе нужна.

— Хотелось бы надеяться.

— Дева Мария сдержала слово, данное Бернадетте. Пресвятая Дева, как называет ее церковь, явилась в святом гроте. Ее явление видел один человек — англичанка средних лет из Лондона. Зовут Эдит Мур, замужем. Между Девой и миссис Мур состоялась даже краткая беседа.

— А это правда?

— В той же мере, что и прежние видения, признанные церковью. Миссис Мур не какая-нибудь финтифлюшка. Солидная женщина, ответственная гражданка.

— И она, говоришь, узрела Новоявление Девы Марии? Отлично! То, что доктор прописал.

— Ага, доктор,— хмыкнула Лиз.— Но там есть кое-что еще, от чего история только выигрывает.

— Ну-ну, давай.

— Три года назад эта самая миссис Мур тяжело заболела. У нее был диагностирован рак, саркома бедра. Медицинская братия махнула на нее рукой. Сама она католичка, правда, веровала не слишком ревностно — то молилась, то нет. Вот она и ухватилась за последнюю соломинку — поехала за исцелением в Лурд. Первое время ни молитвы в гроте, ни питье воды из источника, ни целебные ванны, ни факельные шествия — ничто не помогало. На следующий год она поехала снова и в последний день пребывания, после принятия ванны, мгновенно исцелилась. Прошла все обычные в таких случаях медицинские осмотры, все церковные проверки и вплотную подошла к тому, чтобы ее официально объявили чудесно исцелившейся. Большая честь, высокая трибуна. Как же, чудо-женщина… Да кое-что у нее не заладилось. Насколько мне удалось выяснить, такого еще ни с кем не бывало.

Траск был заинтригован:

— И что же у нее было не так?

— На этой неделе она приехала в Лурд на последний осмотр, который должен был провести один парижский специалист по ее заболеванию. Так вот, осмотрел он ее и обнаружил, что злокачественная опухоль не только появилась снова, но и начала разрастаться. Для женщины это стало сокрушительным ударом. Ни тебе чуда, ни славы. Но затем она узнала про другого французского хирурга, который успешно ставил на животных опыты с заменой генов, то бишь генной инженерией. И он выразил готовность опробовать этот метод на миссис Мур.

— И что это за французский хирург? Его фамилия?

— Извини, Билл, но упоминать о нем нельзя. Ведь он, пойдя на такое, нарушил правила медицинской субординации. Если его имя всплывет, это грозит ему немалыми неприятностями.

Траск, убежденный противник анонимности, презрительно фыркнул:

— Глупости болтаешь. Да я, черт возьми, сделаю его самым известным врачом Франции со времен Луи Пастера. Они его и пальцем не посмеют тронуть. Ты что, Лиз, в самом деле думаешь, что сможешь сохранить такую информацию в тайне? Давай, признавайся!

Задержав на несколько секунд воздух в легких, она тяжело выдохнула:

— Ладно, только будем считать, что это не я тебе сказала.

— Да не трясись ты, в самом деле. Ты же прекрасно знаешь, что будешь не единственным источником. Послушай, этот доктор, как там его?…

— Дюваль. Морис Дюваль из Парижа.

— Этот доктор Дюваль тебя первую поблагодарит, когда вернется из Стокгольма [42]. Так что не трусь. Что там у тебя еще?

— Перед тем как подвергнуться операции в Лурде, миссис Мур потащилась к пещере, чтобы помолиться там еще раз, как всегда в надежде на добрые услуги Девы Марии. А когда больница затребовала ее на операцию, мы с ее мужем бросились разыскивать эту даму. Нашли у грота на коленях, в трансе, почти в полной отключке. Пришлось уложить ее на носилки и тащить оттуда прямиком в больницу. Там она вышла из транса, и ее тут же увезли в операционную. Все то время, пока делали операцию, я просидела в комнате ожидания. Через четыре с половиной часа появилась первая новость: операция прошла успешно. Миссис Мур снова обрела жизнь, но утратила статус женщины-чуда. И тут-то — внимание, босс! — после операции, еле шевеля языком, она изрекает, что в гроте перед нею заново явилась Дева Мария, пообещала ей исцеление и подтвердила, что наука и вера совместимы.

— Слушай, какой поворот! Да тут вырисовывается не статья, а просто супер! А как там наши собратья-журналисты? Может, за тобой по пятам уже несется целая свора, чтобы раздобыть этот материал?

— Билл, я эту тему пасу круглосуточно. Я и больше никто. Это называется «эксклюзив».

— Прекрасно! Прекрасно! Ты хочешь, чтобы мы тут поработали с твоими набросками? Тогда нам понадобятся еще кое-какие…

— Нет, Билл. Готовая статья у меня в руках. Со всеми подробностями — начиная с последних мод от Девы Марии и кончая названием больницы. Готова зачитать. Всего около тысячи слов. Так мне начинать?

— Машинка пишет. Валяй.

Лиз начала монотонно читать историю о новой чудо-женщине. Диктофон Траска записывал ее.

Завершив чтение, Лиз произнесла последнюю фразу:

— Ну вот и все.

— Поздравляю, Лиз. С победой тебя.

— У меня есть и другие подробности. Но они подождут до моего возвращения. Видишь ли, я была немного знакома с миссис Мур и даже взяла у нее интервью, перед тем как все это случилось. Так что могу написать красочный очерк в развитие темы, как только появлюсь в офисе.— Она выдержала паузу.— Если я, конечно, в штате.

Обычно на лбу Траска лежала складка недовольства — отпечаток профессии. Его редко видели довольным. Но на сей раз он послал свою складку к черту.

— Ты только что передала мне новость, Лиз. А у меня есть новость для тебя. Я решил ее придержать, пока не увижу, как ты выполнишь задачу. И ты выполнила ее с честью, говорю это искренне. А новость такова. Наша центральная контора решила, что нужно сделать выбор: или ты, или Маргарет, а решать эту задачку предоставили мне. Признаюсь, Маргарет оказалась в выгодных условиях, получив более вкусное задание. Как-никак Андре Вирон. Возможно, наш будущий Стависки, не так ли? Что ж, вчера Маргарет сдала мне свою статью. У меня было такое ощущение, будто я читаю какой-то убогий рекламный пресс-релиз. И знаю, что могла написать лучше, писала ведь раньше. Так в чем же дело? Ведь с Вироном она возится давно, бог знает сколько времени прошло. Поначалу она, конечно, скрытничала, но я припер ее к стене, взял, так сказать, за самое дорогое. И она в конце концов раскололась. Оказывается, историю она рассказала, да только не до конца. Подобралась она к Вирону очень близко, а если точнее, то забралась к нему в постель. Накопила много материала, но вот незадача: влюбилась в этого ублюдка и не хотела ему навредить. Мечтала сохранить с ним нежные отношения. Одним словом, не могла она дать мне то, что надо. Не могла и не хотела. Я, конечно, взгрел ее как следует. Сказал, что она ведет себя крайне непрофессионально. Новость для нас всегда на первом месте, а уж потом все остальное. В общем, если будет запираться и придерживать материал, то вылетит с работы. Делиться она не захотела. Ну, я и дал ей пинка, хоть и жаль было. Задница у нее была очень даже симпатичная, да и писала она. складно. Но репортером была не таким, какой мне нужен.— Помолчав, Траск заговорил снова: — А вот ты — репортер в самый раз. Профессионал. Так что будет тебе и работа, и повышение жалованья. Да что там говорить, ты все равно ее обскакала бы с той историей, которую только что выдала. Разве я не прав?