Чудеса Антихриста - Страница 45
В монастыре был большой двор, обнесенный великолепной старинной галереей с колоннами. Донна Микаэла расставила в арках маленькие палатки и столы с лотереями и позаботилась о всевозможных увеселениях. Между колоннами висели гирлянды венецианских фонариков. А вокруг бассейна были расставлены бочки с винами Этны.
Во время этих приготовлений донна Микаэла часто разговаривала с маленьким Гандольфо, который сделался монастырским сторожем после смерти фра Феличе.
Однажды она попросила Гандольфо показать ей весь монастырь. Она обошла его весь от чердака до погреба. При виде этих бесчисленных маленьких келий с решетчатыми окнами, оштукатуренными стенами и жесткими деревянными скамьями, ей пришла в голову одна мысль.
Она попросила Гандольфо запереть ее в одной из келий и оставить ее там одну на пять минут.
— Вот я в заключении, — сказала она себе, оставшись одна. Она ощупала дверь и окна. Все было действительно заперто.
Так вот что значит сидеть в тюрьме! Четыре голые стены, могильная тишина, могильный холод.
— Теперь я узнала, что испытывают заключенные, — подумала она.
Но в ту же минуту она забыла обо всем при мысли, что Гандольфо, пожалуй, не вернется и не выпустит ее. Его могут куда-нибудь позвать, он может внезапно заболеть или споткнуться в темных коридорах и убиться насмерть. Могло случиться многое, что не даст ему вернуться.
A ведь никто не знает, где она, и никому не придет в голову искать ее в давно покинутых кельях. Если она пробудете здесь хотя час, она с ума сойдет от ужаса.
Она видела перед собой голод, мучительную смерть. Бесконечные часы будет она метаться в тоске и отчаянии. Ах, как она будет прислушиваться к шагам, кричать и звать!
Она будет стучать в дверь, царапать ногтями штукатурку со стен, будет кусать и грызть оконные решетки. И когда ее найдут, наконец, она будет уже лежать мертвая на полу, и всюду будут следы ее попыток вырваться отсюда.
Но почему же Гандольфо не идет? Она наверное уже сидит тут четверть часа, даже полчаса!…
А Гандольфо вернулся ровно через пять минут.
— Боже мой, так вот что значит быть в тюрьме! Вот какую жизнь ведет Гаэтано!
Она зарыдала, выйдя снова на свежий воздух.
Немного спустя, когда они стояли в открытом дворике, Гандольфо указал ей на два окна со ставнями и зелеными занавесками.
— Там кто-нибудь живет? — спросила она.
— Да, донна Микаэла, там живут.
И Гандольфо рассказал ей, что там живет человек, который выходит только по ночам и никогда ни с кем не говорит.
— Он сумасшедший? — спросила донна Микаэла.
— Нет, нет, он в своем уме, как вы, как и я. Но говорят, он должен скрываться. Он прячется от властей.
Донна Микаэла заинтересовалась этим человеком.
— Как его зовут? — спросила она.
— Я его называю синьор Альфредо.
— A где он достает пищу? — расспрашивала она.
— Я ему готовлю, — отвечал Гандольфо.
— А одежду?
— Я ему доставляю ее… Еще я приношу ему книги в газеты.
Донна Микаэла некоторое время молча прохаживалась взад и вперед.
— Гандольфо, — сказала она, подавая ему розу. — Положи эту розу на поднос, когда ты понесешь пищу твоему несчастному узнику!
С этого дня донна Микаэла почти ежедневно посылала какие-нибудь мелочи этому незнакомцу, то цветок, то книгу, то плоды. Это доставляло ей большое удовольствие. Она создавала себе всевозможные фантазии. Иногда ей удавалось вообразить себе, что все эти вещи она посылает Гаэтано.
В день базара донна Микаэла уже рано утром пришла в монастырь.
— Гандольфо, — сказала она, — пойди к твоему узнику и спроси его, не хочет ли он вечером прийти на праздник?
Гандольфо скоро вернулся с ответом.
— Он велел очень благодарить, донна Микаэла, — сказал он. — Он придет!
Она удивилась, она не думала, что он решится выйти из заключения. Она только хотела оказать ему любезность.
Что-то заставило донну Микаэлу поднять голову. Она стояла на монастырском, дворе и над головой ее, в верхнем этаже стукнуло окно. Донна Микаэла увидала человека средних лет и приятной наружности. Он стоял у окна и смотрел на нее.
— Это он, донна Микаэла, — сказал Гандольфо.
Она была счастлива. Ей казалось, что она освободила из заточения этого человека. Она испытывала и другое чувство, но люди, не обладающие фантазией, не поймут ее. Целый день донна Микаэла с трепетом и волнением ждала вечера. Она думала о том, как ей одеться. Она словно ждала, что придет Гаэтано.
Но скоро донне Микаэле стало не до мечтаний.
Целый день она встречала неудачи.
Прежде всего она получила письмо от старого разбойника Этны Фалько Фальконе. Он писал ей:
«Милый друг, донна Микаэла!
Так как я слышал, что ты собираешься провести железную дорогу на Этну, то должен тебе сказать, что этого никогда не будет с моего согласия. Я тебе говорю об этом вперед, чтобы ты напрасно не тратила ни труда, ни денег.
Просвещенная и высокорожденная синьора, остаюсь твоим покорным слугой
Фалько Фальконе.
Пассафиоре, мой племяннпк, писал письмо».
Донна Микаэла смяла и бросила грязную бумагу. Это являлось смертным приговором ее предприятию; но сегодня она не хотела об этом думать. Ей надо позаботиться о базаре.
Немного спустя пришли ее строители, Джиованни и Кармело. Они хотели посоветовать ей пригласить инженера. Она не знает, какая почва на Этне. Ведь это все лава, под ней пепел, а потом опять лава. Надо прокладывать дорогу по верхнему слою лавы, или по слою пепла, или рыть еще глубже? Какой плотности нужно основание для железной дороги? Они ничего не могут делать без человека, понимающего это дело!
Донна Микаэла отправила их ни с чем.
Завтра, завтра, сегодня ей некогда думать об этом.
A вслед за ними пришла донна Элиза с еще худшими новостями.
В Диаманте есть часть города, населенная бедным и диким народом. Эти бедняки пришли в ужас, услыхав про железную дорогу. Они говорили, что тогда начнется извержение Этны и землетрясение. Великая Этна не потерпит никаких оков. Она стряхнет с себя всю железную дорогу. И народ говорил, что они выйдут и разгромят дорогу, как только будет положен первый рельс.
Ах, какой несчастный день! Донне Микаэле казалось, что теперь она дальше от цели, чем когда-либо.
— Что нам поможет, если мы даже выручим на базаре большую сумму? — уныло говорила она.
Но выходило так, что и на базаре ей не выручить никаких денег. После полудня пошел дождь. Такого сильного дождя в Диаманте не было с того дня, как звонили колокола Сан-Паскале. Облака спустились до самых крыш, и дождь лил ручьями. Стоило пройти несколько шагов, чтобы промокнуть насквозь.
В шесть часов, — время, назначенное для открытия базара, — ливень еще усилился. Когда донна Микаэла пришла в монастырь, там не было никого, кроме тех, кто обещал помогать при продаже и угощении.
Она готова была расплакаться. Какой несчастный день! И кто накликал на нее все эти беды?
Взгляд донны Микаэлы упал на незнакомого ей человека, который стоял, облокотись на колонну, и смотрел на нее. Тут она вдруг узнала его. Это был джеттаторе, джеттаторе из Катании, которого ее научили бояться еще в детстве.
Донна Микаэла быстро подошла к нему.
— Пойдемте со мной, синьор, — сказала она и пошла впереди него. Она хотела отойти подальше, где бы никто не мог слышать их, и она хотела попросить его, никогда больше не попадаться ей на глаза! Он не должен портить ей жизни!
Она не думала о том, куда идет.
Неожиданно для себя она очутилась у дверей церкви и вошла в нее.
В церкви было почти темно, и только возле изображения Христа горела маленькая лампада.
Увидя святое изображение, донна Микаэла остановилась, как вкопанная. Именно сюда-то ей и не следовало приводить его.
Вдруг она вспомнила, что корона Младенца подкатилась под ноги Гаэтано, когда он готов был разразиться гневом против бандитов. Может быть, младенец Христос не хочет, чтобы она прогоняла джеттаторе.