Чтобы войны не было - Страница 2
В западной фантастике пятидесятых годов тема третьей — и последней — мировой войны оставалась едва ли не самой популярной. Тут все перемешалось — и панический ужас, и осознанный протест. А ремесленникам и коммерсантам от литературы их прагматический нюх безошибочно подсказывал, что тема не выдохнется ни через месяц, ни через год.
Конвейер американского книжного рынка с его культом потребительства быстро приспособился к нестандартной новой продукции и, перемолов ее, начал штамповать «концы света» промышленными партиями. И, случалось, голос таких художников, как Брэдбери, заглушался шумом коммерческого прибоя, накатывавшего на прилавки чередой волн кошмаров, сработанных под одну копирку.
Могут возразить: мол, кошмары — это тоже предупреждения, тоже сигналы об опасности. Это смотря с какой целью предупреждать. Мемориал в Хатыни — страшный памятник, но он заставляет действовать, бороться, хоть что-то предпринимать в защиту мира, но только не сидеть сложа руки. Цель литературы ужасов — запугать читателей, вселить в них неописуемый страх перед будущим, перед техникой, перед наукой, оторвать от реальности и подчинить року неизбежности.
В июне 1982 года в Кельне собрались писатели из сорока восьми стран мира. Повестка «Интерлита-82», сформулированная академично: «Современные писатели и их вклад в дело мира: границы и возможности», — мало отражала те страсти, что кипели на этой встрече. Все понимали, сколь самоубийственна гонка вооружений, все отдавали себе отчет и в том, что писателю ныне не отсидеться в башне «чистого искусства». Но как по-разному все это понимали.
Много было недоверчивых. Их приходилось убеждать и эмоциональными речами, и призывами к совести, и цифрами. А цифры эти заслуживают того, чтобы вспомнить о них и здесь.
Над Хиросимой взорвалась бомба, которой со злой иронией дали прозвище «Малыш». Ее тротиловый эквивалент равнялся «всего лишь» двадцати килотоннам. И тем не менее этот взрыв разом убил около ста тысяч человек, многие скончались впоследствии от ранений и облучения. Но и сейчас, спустя тридцать восемь лет, «белая смерть» — лейкемия — продолжает косить людей. Общее число жертв Хиросимы сейчас превышает двести тысяч человек. А число живущих ныне «хибакуся» — так в Японии называют инвалидов, уцелевших после бомбардировок Хиросимы и Нагасаки, — почти в два раза больше.
А ведь взорвался-то над Хиросимой всего лишь «Малыш»! В наши дни американская подводная лодка «Посейдон» имеет на борту шестнадцать ракет по десять боеголовок каждая. Их общий суммарный заряд эквивалентен ста сорока миллионам тонн тринитротолуола. А вот резюме документа, подготовленного экспертами ООН: «Общая мощность всего существующего ныне ядерного оружия равна мощности одного миллиона бомб, подобных сброшенным на Хиросиму».
Много это или мало? Вопрос звучит наивно и безответственно. Этой мощности хватило бы, чтобы убить планету Земля много раз. Человечеству достаточно и одного...
Вот строки из заявления «О последствиях использования ядерного оружия», сделанного экспертами из разных стран мира (в том числе и из СССР) в 1981 году:
«Недавние заявления (представителей американской администрации. — Вл. Г.) о возможности победить или хотя бы выжить в ядерной войне, вероятно, отражают неспособность правильно оценить ее последствия с медицинской точки зрения: любая ядерная война неизбежно приведет к гибели, болезням и страданиям огромных масс населения, лишенных возможности получить эффективную медицинскую помощь... Объективный анализ возможностей медицины в борьбе с последствиями ядерной войны заставляет сделать единственный вывод: спастись мы можем, лишь предотвратив ядерную войну».
Предупреждая человечество об опасностях, которые несет с собой гонка вооружений, ученые приводят и иные соображения. Известно ли мировой общественности, спрашивают они, какие средства отвлекает подготовка к войне от мирного строительства? Как она истощает ресурсы — сырьевые, энергетические, людские? Журнал «Курьер ЮНЕСКО» приводит такие факты: «... на строительство и развертывание 200 американских межконтинентальных баллистических ракет наземного базирования «MX» необходимо затратить приблизительно 10 000 тонн алюминия, 2500 тонн хрома, 150 тонн титана, 24 тонны бериллия, 890 000 тонн стали и 2,4 млн. тонн цемента...» На военные цели идет пять-шесть процентов всего мирового потребления нефти. Это больше, чем количество нефти, которое используется, например, Францией!
И в этой связи интересно заглянуть в книги писателей-фантастов. На их страницах, как в увеличительном стекле, проступают не только картины грядущего; в фокусе этой уникальной линзы литературы порой вспыхивает огонь самых больных проблем сегодняшнего дня.
Сорок пятый год остался в памяти человечества как год Победы и год Хиросимы. Жуткое предзнаменование — этот отвратительный «гриб», вставший над миром как раз в тот момент, когда людям следовало бы облегченно вздохнуть после стольких страданий. А ровно через год началась новая война, война необычная — «холодная». Не рвались снаряды, не косила смерть десятки миллионов людей, а мир в результате все-таки оказался перед пропастью, и само его будущее было поставлено на карту.
Как известно, один из самых ярых стратегов «холодной войны» министр обороны США Форрестол просто свихнулся на своей ненависти к «красным» — ив буквальном смысле тоже: с криком «Русские идут!» он выбросился из окна на асфальт. С тех пор прошло вот уже более четверти века, но истошный крик этот стоит и по сей день, то чуть затихая сообразно изменениям в политическом климате, то нарастая с новой силой.
Как мы помним, атомная монополия США приказала долго жить. Но вспомним и другое: нас вынудили пойти на срочное наращивание ядерного потенциала. Как сейчас вынуждают идти на необходимые меры заявления американского президента, объявившего новый «крестовый поход против коммунизма».
Шестидесятые годы отозвались на Западе очередной волной запугивания обывателей. В американских и английских книгах тех лет чего только не понаписано! Первоначально вопль «Русские идут!» зародился в устах безумца; можно поверить даже и тому, что ранние сочинители произведений на тему «красной опасности» также находились в некотором помешательстве, раз искренне верили в собственные кошмары. Однако, когда в наши дни за перо берутся холодные сапожники, профессионалы бестселлеристики, то, разумеется, ни о какой болезни говорить не приходится — всего лишь чутье золотоискателей, расчетливо прикидывающих, где копать...
Видно, кому-то очень нужно, чтобы все это находило сбыт, — и в бой брошено кино. В 80-х годах на экраны выходят один за другим шпионско-фантастические боевики резко антисоветского характера. Пропагандистской машине приходится постоянно наращивать темп, раздувая истерию, не давая потребителю расслабляться, передохнуть — а ну как читатель или зритель хоть на секунду задумается. Подключается телевидение, и теперь уже десятки, сотни миллионов задыхаются у экранов от ужаса перед «красной опасностью».
На таком мрачном, даже паническом фоне советская фантастика — явление (для западного читателя) и вправду фантастическое. Все в ней есть — космос, роботы, мир светлого будущего, путешествия во времени. Но почему же никто и ни с кем практически не воюет?
Правда, не только безоблачное грядущее описывается в советской фантастике, часто, очень часто приходится возвращаться мыслью и к недавнему прошлому. Никто не забыл той реальной войны, что унесла двадцать миллионов жизней одних только советских людей. Многие писатели-фантасты сами воевали, а те, кто помоложе, сражались для Победы на своем фронте — в цехах заводов. Мирным и счастливым будущее само по себе не станет, надо еще побороться за него, выстрадать его, надо было драться за него в прошлом, приходится драться за него и сейчас. К тому же, как можно забыть о пережитом, когда снова зашевелилась в мире коричневая нечисть, забряцали оружием «стратеги», слишком быстро забывшие урок, преподнесенный историей!