Что удивительного в благодати? - Страница 61

Я улыбаюсь Кристине и Рейнеру, изящной паре из Германии, работающей в университете. Оба имеют степень докторов философии и принадлежат к одной и той же пиетистской общине южной Германии. Они рассказывали нам об огромном влиянии, которое оказало на мир движение моравских братьев. Оно все еще чувствуется в их немецкой общине. Однако сейчас приходится дорого платить за столь дорогую для них весть. Их сын только что уехал миссионером в Индию. Уже год он живет в ужаснейших трущобах Калькутты. Кристина и Рейнер всегда высоко ценили подобную самоотверженность, но это их сын, и самоотверженность дается им нелегко. Они страшатся за здоровье и безопасность мальчика. Кристина закрыла лицо руками, между пальцев сочатся слезы. «Кровь Христова, за тебя изливаемая, Кристина, и за тебя, Рейнер…»

А вот Сара, в чалме, закрывающей лысую, изуродованную голову — врачи удалили опухоль мозга. Майкл — заика, он вздрагивает и съеживается, когда кто–то окликает его по имени. Мария, неистовая толстушка–итальянка, только что она вышла замуж в четвертый раз. «Уж я знаю, этот — настоящий».

«Тело Христово… Кровь Христова…» Что еще мы можем предложить этим людям, если не благодать, льющуюся рекой? Что может дать им церковь, если не эти знаки благодати? Благодать им — этим инвалидам, этим людям из распавшихся семей? Да, конечно. Так может быть, наше богослужение не так уж отличается от собрания Анонимных Алкоголиков внизу?

Как ни удивительно, через очки благодати мы и тех, кто вне церкви, видим точно такими же. Как и я сам, как и любой христианин, эти люди — такие же грешники, возлюбленные Богом. Заблудшие дети, некоторые очень далеко забрели от дома. Но Отец все–таки ждет и готов принять их с радостью и ликованием.

Пророки в пустыне, современные писатели и мыслители тщетно ищут альтернативные источники благодати. «Стыдно сказать, но мир нуждается в христианской любви», — признался Бертран Рассел. Незадолго до своей смерти писательница Марганита Ласки, гуманист и неверующий человек, сказала в телеинтервью: «В одном я вам, христианам, завидую: вы прощены. Мне просить прощения не у кого». Дуглас Копланд, автор термина «поколение X», приходит к выводу: «Тайна в том, что я нуждаюсь в Боге — я слаб и не справляюсь в одиночку. Мне нужен Бог, Который поддержит во мне щедрость, иначе я перестану давать; укрепит мою доброту — или я перестану быть добрым; поможет мне любить — потому что я утрачиваю эту способность».

Иисус с удивительной нежностью обращается с людьми, которые выражают такую потребность. Иоанн описывает спонтанную сцену с женщиной у колодца. В ту пору инициаторами развода выступали мужья. Эту женщину отвергли пятеро мужей. Иисус мог начать с разговора о том, до какой степени эта женщина не справляется с жизнью. Однако Он не сказал ей: «Ты понимаешь, что живешь во грехе, живешь с человеком, который тебе не муж?!» Вместо этого Он сказал: «Я дам тебе напиться». Он сказал ей, что видит ее жажду, а вода, которую она пьет, никогда не утолит этой жажды. И Он предложил ей воды живой, чтобы напиться вволю.

Я стараюсь следовать этому примеру, когда общаюсь с человеком, чей образ жизни мне решительно не нравится. «Этот человек жаждет», — твержу я себе. Однажды я встретился со священником Генри Нувеном сразу по его возвращении из Сан–Франциско. Он посетил несколько больниц для жертв СПИДа. Мучительные истории пациентов пробудили в нем сильное сочувствие. «Эти люди страстно, буквально до смерти жаждут любви», — говорил он. Он видел изнывающих от жажды людей, приникших к отравленному источнику.

Когда я готов в ужасе отшатнуться от грешника — от «не такого, как я», — я напоминаю себе о том, каково было Иисусу на земле. Чистый, безгрешный. Какое отвращение должен был Он испытывать при виде людского греха! Но Он обращался с закоренелыми грешниками милосердно и без осуждения.

Каждый, кого коснулась благодать, перестает видеть в заблудших «дурных людей». Он видит в них «несчастных, нуждающихся в нашей помощи». Нельзя выбирать «достойных любви». Благодать учит, что Бог любит нас в силу Своей, а не нашей природы. Никакие категории «достоин — не достоин» тут не применимы. Немецкий философ Фридрих Ницше в автобиографии писал о своем умении «нюхом проникнуть» в скрытые глубины души и распознать «изобилие грязи на дне многих репутаций». Ницше — специалист по безблагодатности. Мы же призваны совершить нечто противоположное, разыскать остаточную ценность человека.

В фильме «Железный сорняк» Джек Николсон и Мерил Стрип натыкаются на замерзающую в снегу, скорее всего пьяную, эскимосскую женщину. Они и сами в подпитии, и пытаются решить, как поступить с ней:

— Она пьяница или бродяга? — задает вопрос персонаж Николсона.

— Просто бродяга. Всю жизнь бродит.

— А раньше?

— Раньше она была шлюхой на Аляске.

— Не всю ведь жизнь. Кем она была до того?

— Понятия не имею. Наверное, маленькой девочкой.

— Девочка — это уже что–то. Маленькая девочка — не шлюха и не бродяга. Это человек. Неси ее в дом.

Эти два отщепенца смотрят на эскимоску через очки благодати. Там, где общество разглядит бродягу и шлюху, благодать видит «маленькую девочку», человека, сотворенного по образу Божьему. И не важно, до какой степени искажен этот образ.

В христианстве действует принцип «ненавидеть грех, но возлюбить грешника». Такое правило легче провозгласить, чем исполнить. Если бы христиане могли всецело следовать в этом примеру Иисуса, мы бы гораздо лучше осуществляли призвание носителей благодати. Даже Клайв Льюис признается, что долгое время не мог уловить тончайшее различие между ненавистью к греху и ненавистью к самому грешнику. Как можно ненавидеть то, что человек делает, и любить этого человека?

«Христианин должен бескомпромиссно возненавидеть грехи», — говорит Льюис. Однако мы должны ненавидеть грехи в других так же, как в себе: горевать о том, что человек способен на такое, и уповать, что когда–нибудь, каким–то образом этот человек исцелится.

В документальном фильме Билла Мойерса о гимне «О благодать» есть эпизод, снятый на стадионе Уэмбли в Лондоне. Музыкальные ансамбли, рок–группы собрались отпраздновать великие перемены в Южной Африке. В завершение концерта организаторы попросили выступить оперную певицу Джесси Норман.

Мы видим толпу, бушующую на стадионе, и интервью Джесси Норман за кулисами. Двенадцать часов подряд «Ганз–н–розес» и прочие подобные им группы зажигали зрителей, и без того подзарядившихся пивом и травкой. Рок–музыкантов вызывали на бис, и они не отказывались. Тем временем Джесси Норман сидит в гримерной и обсуждает с Моерсом «О благодать».

Гимн был написан Джоном Ньютоном, жестоким и грубым работорговцем. Впервые он возопил к Господу, когда во время бури чуть не потерпел кораблекрушение. Он постепенно прозревал, и даже после обращения продолжал свое ремесло. О «святом имени Иисуса» он писал на африканском берегу, дожидаясь «живого товара». Позже он отказался от позорной профессии, стал священником и вместе с Уильямом Уилберфорсом участвовал в борьбе против рабства. Джон Ньютон всегда помнил, из какой бездны извлек его Господь. Он не сводил глаз с источника благодати. Когда он писал слова «спасающее жалкого червя», он действительно говорил о себе.

В интервью Джесси Норман сказала Биллу Мойерсу, что Ньютон, вероятно, использовал старый напев рабов. Он спас эту песню, подобно тому, как сам был искуплен.

И вот наступает момент, когда Джесси Норман будет петь. В круге света Джесси — высокая и величественная чернокожая певица в волочащемся по полу национальном наряде — выходит на подмостки. Ни музыкального сопровождения, ни подпевки — одна лишь Джесси. Толпа бушует. Оперная певица мало кому здесь знакома. «Пусть вернут «Ганз–н–Розес»», — кричит кто–то, и толпа подхватывает крик. Недалеко до скандала.