Что случилось после того как Нора оставила мужа, или Столпы общества - Страница 14

Ева. Нора, теперь по крайней мере нам сохраняют жизнь!

Нора. Здесь все снесут и продадут, то есть, все уже продано, осталось только снести.

Десятник. Социал-демократия лучше всех гарантирует, что больше ничего не произойдет без нашего ведома.

Ева. За исключением того, что покатятся ваши головы.

Работница. Эти времена, к счастью, в прошлом, если только не начнется новая война, а она не начнется.

Нора. Они скажут, на месте ваших жилищ будет построена железная дорога, для вашего же блага, вы сможете теперь ездить в отпуск!

Ева. Отпуском особенно наслаждаешься, когда не мешает работа, потому что ты ее уже потеоял.

Нора. Но на самом деле здесь построят нечто намного более опасное, и ваши детские стульчики взлетят на воздух.

Работница. Со времен Французской революции равенство и справедливость проглядывают сквозь ветви предпринимательского дерева…

Работница. …теперь мы их наконец-то добились.

Работница. Кто не работает, тот не ест.

Ева. Ну да, все, кто не работают, ничего и не едят.

Нора. С вами так поступают, потому что вы — женщины. Потому что женщин страшно ненавидят. Вероятно, потому что чувствуют, как женщины сильны, и ничего не могут с этим поделать.

Работница. Нора, мне это непонятно.

Нора. Мужчины чувствуют, что женщины обладают огромным внутренним потенциалом. А потому, из страха, уничтожают женщин.

Десятник. Как чудно ты говоришь, Нора. В своем фанатизме ты кажешься мне сегодня почти безобразной!

Работница. Да, мне тоже кажется, что она уже не так красива, как раньше.

Нора. Это другой вид красоты, внутренняя красота, но она еще не стала столь модной, как внешняя.

Работница. Я бы хотела быть красивой внешне, чтобы все это видели.

Нора. Все лучше, чем быть сексуальным паразитом, больше я не хочу им быть.

Работница. Паразита нам уже трудно себе представить, потому что ты стала почти безобразной.

Работница. Да, и такие женщины, как ты, стареют…

Нора. Разве вы не видите мою внутреннюю красоту, источник которой — разум? Моя теперешняя красота намного важнее.

Ева. Пол, на котором мы стоим, разрушат!

Работница. Недавно я стала свидетельницей отвратительного случая. Я пошла в клозет и наблюдала процесс, довольно часто происходящий в помещениях такого рода, позорный процесс, мягко говоря. Одна коллега, у нее как раз были критические дни, подмывалась водой из уборной.

Нора. Прежде всего, ранят женское достоинство.

Работница. Между тем женское достоинство и гигиену защищают.

Работница. Это не повторится.

Ева. Нет, потому что скоро больше вообще ничего не будет.

Нора. …женщина себе не принадлежит. Но с настоящего момента я принадлежу себе.

Работница. Ты потому выглядишь так безобразно, что не хочешь быть частью большого целого.

Работница. Мы все — части большого целого. Мы хорошо подходим друг другу.

Работница. …в этой гармонии — наша красота.

Работница. Красота отдельной части — ничто по сравнению с красотой массы.

Ева. Помните времена Законов против социалистов? «Женщина и социализм» Бебеля и «Капитал» Карла Маркса были объявлены подрывающими основы государства и запрещены.

Работница. Но мы все равно их читали!

Ева. Однако в этой библиотеке должны стоять только история европейской живописи, учебник рисования, книга рекомендаций по успешному разведению мелких животных, сборник туристских маршрутов по Гарцу и тому подобное!

Работница. И туристских маршрутов по Шварцвальду!

Десятник. Достаточно того, что они могут там стоять. Но им не обязательно там быть и отравлять социальный климат.

Работница. Достаточно, что они могут здесь быть, если мы этого захотим.

Нора. Когда я вас слушаю, мне ужасно хочется все это спалить!

Работница. Нора, ты сошла с ума.

Работница. И стала такой некрасивой, Нора.

Работница. И какой-то бесчеловечной, Нора.

Работница (качая головой). Спалить то, что нас когда-то сделало свободными: станок!

Нора. Обслуживая станок, женщина утрачивает свою женственность, одновременно лишает мужчину мужественности, унижает его и забирает у него кусок хлеба. Муссолини.

Работница. Но у нас нет фашизма!

Ева. Да, станки у вас скоро заберут. Женщину это коснется сильнее, потому что она работает за станком еще не так долго.

Нора. Вы должны сжечь то, что вас порабощает! Ничего, если при этом сгорят ваши мужчины, потому что это они поставили вас за станок и таким образом взвалили на вас двойную, тройную нагрузку, ничего не дав взамен.

Работница. Это анархизм и терроризм!

Нора. Женщину обезглавили и расчленили. Ей позволяют иметь только тело и отрубают голову, потому что там могут быть мысли.

Работница. Но ведь кроме нашего тела…

Нора. …на котором она была…

Работница. …у мужчины ничего больше нет!

Работница. Не можем же мы наших мужчин, у которых и без того ничего нет…

Работница. …лишить еще и нас самих.

Нора. У ваших мужчин есть вы, у вас же нет вообще ничего!

Работница. Это неправда, это обладание взаимно.

Работница. Кроме того, у нас есть дети.

Нора. Которых мужчина не хочет, ему не нужна эта обуза.

Десятник. По меньшей мере, с точки зрения мужчины, Нора, ты в самом деле кажешься некрасивой. Женщина, может быть, не видит этого, но женщине это не так уж и важно.

Работница. Нет, и женщине она тоже кажется некрасивой.

Работница. Мне Нора тоже не нравится.

Работница. И мне тоже!

Нора. Когда женщина перестает нравиться, она делает первый шаг к освобождению. Наносит удар по основанию пирамиды скрытого насилия.

Ева (которая некоторое время молчала, внезапно начинает кричать, крик перерастает в истерику, так что ее в конце концов приходится держать). Я тоже женщина. Я — женщина, как эта Нора! Я подпрыгиваю с возгласами радости, ношусь кругами так, что отдельные части моей фигуры уже едва различимы, ластясь, вешаюсь на шею первому встречному, раздаю поцелуи направо и налево, шаловливо скольжу над полом, как маленькая девочка, с трудом торможу в другом конце зала и, ликуя, кидаюсь обнимать какого-нибудь любимого мужчину, бурно благодарю за плитку шоколада, хожу на руках и, громко смеясь удавшейся шутке, упираюсь ногой в лицо мужчине на мой выбор, играю в игру «Разбойники маршируют по золотому мосту», называя разбойников в порядке их появления: АО «Дойче банк», АО «Берлинер дисконта банк», АО «Дрезднер банк», АО «Банк торговли и индустрии», АО «Банк коллективного хозяйства», АО «Ипотечный и учетный банк», «Земельный банк жироцентрал», «Корпоративный банк», АО «Берлинский коммерческий банк», ООО «Харди-Сломанн-банк», банковский дом «Маркар&Со», «Марк Мекр младший &Со», АО «Конти-банк», АО «Симон-банк», Х.Й. Штайн, Варбург, Бринкманн, Вирц&Со….

Работницы склоняются над ней, заслоняя ее, жалеют и утешают, десятник остается в стороне и курит сигарету, Нора сидит неподвижно.

Пауза.

Нора. Я готова разорвать маскарадные костюмы на сотни тысяч частей.

Вейганг, одетый в костюм для игры в теннис, входит. Нора бросается ему на шею.

Нора. Я хочу немедленно исповедаться тебе, любимый! Я больше не вынесу этого напряжения между нами.

Он почти не обращает на нее внимания, отодвигает ее в сторону.

Я должна признаться тебе, что в глубине душе уже я почти отдалилась от тебя. Но снаружи я увидела такие ужасные вещи, что тут же захотела опять к тебе приблизиться. Чудесно, не правда ли?