Что для России лучше - Страница 43
По сути, единственным серьезным обвинением для советской элиты со стороны рьяного сторонника теории заговора Д. Зыкина было то, что будто бы (цитирую) «сознательно создавались и не устранялись бытовые неудобства. Например, ликвидация знаменитых сталинских «коммерческих магазинов», где торговля шла с дополнительной наценкой, а потому в них отсутствовали очереди, резко усугубляет дисбаланс спроса и предложения. Состояние перманентного «дефицита», то есть превышения спроса над предложением помимо создания недовольства в обществе, также было исключительно выгодно теневой власти, торговой мафии, в широком смысле этого слова. Декларируемый принцип «распределения по едокам» в реальности оборачивался принципом: «что распределяешь, то и имеешь». То есть, в первую очередь по сравнительно заниженным ценам товары приобретали сами работники торговли, и лишь то, что оставалось после них, доходило до народа. Это подхлестнуло спекуляцию, повысило реальный доход и реальную власть торгово-цеховой теневой социальной группы.
Регулярно инициируются на первый взгляд нелепейшие кампании, раздражающие общество: борьба с «вещизмом», «низкопоклонничеством перед западом» и так далее. Бредовость и неуклюжесть акций — это плод сознательных действий антисоветской элиты, помноженный на зашоренность и догматизм дряхлого старшего поколения идеологов и управленцев».
Между тем в применимости теории заговора по отношению к разрушению СССР есть несколько противоречивых моментов.
1. Теория заговора предусматривает волюнтаристский подход к истории, дескать, в истории возможно все по желанию отдельных людей (масонов, евреев, революционеров, олигархов и т.д.). Во-вторых, теория заговора игнорирует тот непреложный эмпирический факт, что история совершалась вопреки воле самых могущественных людей, ее творивших. Величайшие исторические деятели в своих мемуарах только и делают, что жалуются, что события пошли совсем не так, как они предполагали. И если повлиять на историю в желаемом направлении не удалось Александру Македонскому или Цезарю — почему мы местным российским олигархам отдаем предпочтение?
2. Если Горбачев есть сознательный заговорщик и предатель, то уж слишком он недалек, чтобы так здорово все организовать. Действительно, если мы примем за основу нашей гипотезы идею заговора элиты, то окажется, что он сделан очень неквалифицированно. Судите сами. Д. Зыкиным приводится список новых русских, и все они оказываются выходцами из номенклатуры. Да, большая часть нынешней элиты вышла из номенклатуры. Но ведь это крупицы той огромной массы элиты, которая, кстати, в большинстве своем оказалась на задворках нынешней жизни. Очень многие из той элиты резко ухудшили свое положение по сравнению с тем, что имели при социализме, да и отбор успешных был явно случайным. Никто, например, не мог предусмотреть результат противостояния в 1991-м или в 1993 году. Странно, готовили слом одни, а плоды пожинают другие.
После победы великой дерьмократический революции к власти пришла средняя по умениям и умственному развитию номенклатура, а высшая элита существенно ухудшила свое положение и нередко вообще осталась не у дел. Предположим, что был заговор средней части элиты, но тогда почему высшая элита его не заметила? Ведь средняя номенклатура ничего не решала. Экономическая мощь была у красных директоров, но 95% их осталось с носом, а огромная их часть после великой дерьмократической революции вообще оказалась на обочине жизни. Если так, то уж больно неразумно действовали заговорщики. Поэтому я думаю, что роль Горбачева — не более, чем роль дурака, хватающегося за власть.
3. Сторонники заговора утверждают, что не только Горбачев — предатель (допустим), но началось все, мол, с Хрущева. Но тогда почему Хрущев, Брежнев, Андропов, которых сторонники данной теории относят к числу заговорщиков, придали невиданное ускорение СССР? Почему Хрущев и Брежнев все силы приложили к наращиванию потенциала социализма?
Да, очень уже странным выглядит поведение заговорщиков. С одной стороны, сторонники заговора видят предательство элиты уже начиная с Хрущева. С другой стороны, мы находим очень резкое увеличение финансирования науки в период конца правления Хрущева и начала правления Брежнева. Именно это резкое увеличение числа научных работников позволило очень успешно развиваться СССР в 60-х и начале 70-х годов.
Не логично. Если уж составлен заговор, то зачем стараться? Если бы решили социализм разрушить, то зачем Хрущев улучшал сельское хозяйство, зачем Брежнев утроил число научных работников и обеспечил беспрецедентный рывок в производительности труда? Зачем первые секретари обкомов героически пытались решить проблемы дефицитов? Я, в частности, имею в виду таковых в Иванове, Владимире и т.д.
Далее. За это время (от Хрущева до Брежнева) элита почти полностью сменилась, и часто многие очень крупные фигуры, которые будто бы составили заговор при Хрущеве, не попали в число тех, кто выиграл от слома социализма. Зачем же им было тянуть воз на пределе своих сил, и почему они не думали о своих гарантиях, если поголовно они были вовлечены в заговор по разрушению СССР? Как я уже писал, очень многие из той элиты резко ухудшили свое положение по сравнению с таковым при социализме, и выборка успешных была явно случайной. Да и никто не посмел бы гарантировать, что все пройдет как по маслу. Кто, например, мог предусмотреть результаты противостояния в 1991-м или в 1993 году?
Поэтому я прихожу к следующему выводу. То, что элита подсознательно (а многие и сознательно) хотела перемен, верно, но она не сумела составить заговор, иначе сейчас бы об этом трубили. (Или же они были слишком гениальные заговорщики, так обставили свои делишки, что никто даже не догадался и ни одного следа не оставили.)
Да, властвующей элите невыгодно афишировать свою деятельность. (44) Да, влиятельные исторические лица имеют возможность вести успешную лоббистскую деятельность по проталкиванию выгодных им решений на высшем уровне (Парламент, Правительство, Президент). Но только эта деятельность будет удачна лишь постольку-поскольку решения эти соответствуют нуждам и чаяниям тех людей, сложением миллионов воль которых и творится история. Именно поэтому величайшие политические деятели истории, мощь и влиятельность которых не шла ни в какое сравнение с влиятельностью современных политиков, не могли добиться своих декларируемых целей, о чем неоднократно и сетовали своим сторонникам и потомкам.
Однако известно, что любая открытая система, конкурирующая с другими системами, стремится к монополизации и подавлению конкурентов. Поэтому элита в СССР стремилась к сохранению своих позиций путем создания тепличных условий для своих потомков. Она создавала монополию и объективно была заинтересована в изменении существующего строя.
Кстати, предательство советской элиты предвидел еще Троцкий. «Что касается социального баланса сталинистского государства, — писал Троцкий, — то он непрочен.» Группы менеджеров не будут постоянно удовлетворяться потребительскими привилегиями. Рано или поздно они попытаются сформироваться в новый имущий класс, экспроприируя государство и становясь владельцами-акционерами трестов и концернов. «Привилегии имеют лишь половину цены, если их нельзя оставить в наследство детям. Но право завещания неотделимо от права собственности. Недостаточно быть директором треста, нужно быть пайщиком. Победа бюрократии в этой решающей области означала бы превращение ее в новый имущий класс… Превращаясь в новую буржуазию, бюрократия, следовательно, по необходимости вступит в конфликт со сталинизмом».
Первая фаза борьбы номенклатуры за превращение в квазикласс (1945-1953 гг.) развивалась как борьба за обеспечение физических гарантий. Что и было обеспечено смертью Сталина. После неё — роспуск «троек» (народу об этом сообщили только в 1956 г.), решение о том, что члена ЦК можно арестовать только по решению ЦК, ликвидация Особого совещания при МВД в сентябре 1953 г., пересмотр Ленинградского дела в 1954 г., начало реабилитации — 16 тыс. чел. в конце 1955 г. и т.д. Чтобы сделать это обеспечение необратимым, надо было демонтировать и ослабить репрессивный аппарат в целом, который при Сталине играл относительно автономную роль по отношению к другим властным силам страны, поставить его под контроль партаппарата. Ещё нужно было официально осудить репрессии, чтобы не было потом попыток репрессировать коррупционеров в среде элиты. Связанная с этим селективная реабилитация живых и мёртвых, разоблачение «культа», «бериевских» и «сталинских» палачей должны были придать процессу необратимый характер (45).