Chorus (СИ) - Страница 5

Пол вокруг такой чистый, что мне стыдно двинуться с места. Я по жизни — неуклюжий свинюшка, в детстве с прогулки приносил на ботинках целый огород, и сейчас на обувь налипла грязь и лесная подстилка. А сайл, у которого шесть ходильных ног, причём ещё и с зацепами, как и не был нигде! Как, как они всегда остаются такими чистыми, ухоженными, с блестящей шкурой?

С другой стороны, будь у меня пластины и ни одной потовой или другой железы, я бы тоже был вечно красавчиком. А то сейчас, в замкнутом пространстве, чётко ощущаю, что от меня уже начинает немного пованивать. Сегодня был бы как раз день для полного купания по распорядку, а завтра — поздние начала смен, как бы выходной. Разумеется, всё это я пропустил.

Неизвестно, сколько бы ещё я тупил, не зная, что делать, но сайл — вернулся, подошёл ко мне вплотную и навис. Ну наконец-то к делу, а то что меня, как барышню, кормят и гуляют. Пора бы и оприходовать, а то разбалуюсь.

Подумалось: а ведь он, со своим нюхом, точно знает, что мне пора бы помыться, да и то, что я не очень-то и от слизи вытерся. Странно, я ощутил нечто вроде стеснения перед ним, таким отполировано-чистым, блестящим, и замешкался с застёжками комбинезона.

Не зря. Сайл, похоже, действительно не нуждался в услугах такого рода, потому что протянул мне одной из своих дополнительных конечностей браслет. Я быстро схватил тот, но тут же пожалел, что не использовал шанс дотронуться до этой “руки”.

После щелчка на запястье, экран браслета засветился. «Введите личные данные», да. Похоже, я действительно начинал новую жизнь, с новым именем и идентификатором. Ну что ж, всегда мечтал стать кем-то другим. Или пошутить с системой.

— Ник Нейм*, — громко называю я свои новые данные.

Браслет загорается зелёным, потом тухнет. Принято. Биометрику он сам сосканирует.

Сайл склонил голову, и полоса под его глазами — оранжево-бежевая. Не знаю, что это значит. Понял шутку, что ли, образина?

— Иди туда, — почему-то прибегает к синтезу голоса.

Хотя мне бы хватило и цвета. К тому же, приказ подтверждён указанием передней конечности.

Чувствую себя немного бунтарём и варваром, оставляя на полу мокрые и грязные следы. Указанная дверь отворяется, я даже браслет не прикладывал.

— Делай всё здесь, — немного неловко выражает мысли сайл, — до утреннего цикла.

Понятно. Значит, я предоставлен самому себе до утра, и моя жопа тоже в безопасности — сайлы никогда не лгут. А заняться — есть чем. Тут что, специально к моему прибытию готовились?

Термо-лежанка, аккуратно заправленная, столик для вещей, вешалка для комбинезона. Свет — как в спальнях для хоруса, не такой ослепительно-яркий. Всё выглядит намного лучше, чем тесный отсек, положенный мне по должности. И да. Туалет. И душ. С настоящими, мать их, водой и паром.

Сбрасываю одежду и забегаю чуть ли не с криками блаженства отмываться.

В голове, тем не менее, всплывают всякие ужастики, когда маньяк притворяется добреньким. Пародии на Красную Шапочку. Да ну и пусть.

Чистый я плюхаюсь на кровать. В нашем мире можно умереть в любой момент и, если сайл придёт меня расчленять и пожирать с утра, так я хоть высплюсь.

Верчу новый браслет, рассматриваю. Новый ли? Вот царапина, скол. А вот кое-что ещё необычное. Тиснение в виде зигзага. Такого же, как нанесён на боку у чёрного сайла. Интерфейс — стандартный, никаких особых данных нет. Рабочий день для меня — не установлен, как и режим мытья, кормления и отдыха. Прочерки. Свободный график? Или рабочий день будет один и последний?

Я определённо не первый его “помощник”, а что стало с предыдущим… наверное, спросил у самого сайла, что стало с тем, кто до него был. Я так делать не буду. Меньше знаешь — дольше живёшь. И крепче спишь.

Только вот почему лежак расположен прямо под вентиляцией? Одеяло, конечно, греет, но на улице — не май месяц!

Оттаскиваю постель к противоположной стене. Имею право распоряжаться личным пространством! Свет падает на то место, где она находилась ранее. Кажется, там что-то лежит на полу, или наклеено.

Подхожу. Нацарапано. Вот откуда на браслете — скол. Присматриваюсь. Корявые, рваные, пляшущие буквы. По-русски. «Он убьёт меня!» Оптимистично.

И определённо не розыгрыш. Сайлы не опустятся до такого, да и местоимение «я» не употребляют. Даже «ты» говорят только в отношении одного хора, используя это, как универсальное имя.

Что ж. Предположения о маньяке приобретают всё более веские подтверждения. Страшно ли мне? Да ничуть. То есть вообще нет. Совсем. Ни капельки.

Что это за маньяк такой, который предупреждает, когда нападёт? Это как звонить и сообщать про семь дней. Глупости. Предупреждённая жертва — вооружённая. Ну или не такая испуганная. Хотя, конечно, можно создавать постоянное напряжение из разряда «гроб на колёсиках», но будет ли сайл с этим связываться? Абсурд. Таким образом, я себя почти успокоил, и смог уснуть, в тепле и чистоте.

Проснулся я, беззаботный соня, только от того, что пришла машина чёрного сайла. И романтично принесла завтрак. Нет, не в постель, на столик. И даже сторожить не стала, поем я или нет.

А я ещё как поем, сытая жертва — лучше думает и сопротивляется. Порцию я слопал в несколько укусов. Так себе, конечно, явно базовый концентрат, но альтернатива голодной смерти сносная. Теперь можно и осваиваться, и выживать.

Застегнув комбинезон, что от висения на вешалке как обычно, стал мягким и чистым, отправляюсь на разведку, дверь комнаты легко пропускает меня. Сайла нигде не видно, а услышать его — заведомо дело гиблое, чужие шумят хоть минимально только когда трахаются или падают откуда-нибудь. А вот его машина, изучатель, здесь. И ведёт себя как-то странно, ходит у стены туда-сюда, а затем — выходит наружу.

И мне выйти следом не препятствует. Кстати, утро я проспал, уже совсем светло, немного туманно и свежо. И очень красиво.

Деревья — жёлтые, оранжевые, алые. Пёстрые, охваченные пламенем осени. Теряющие искры-листья на чёрную, жирную землю и кое-где ещё зелёную траву. Ветер гоняет самые маленькие по просохшей тропе, воздух — звенит от тишины, даже птиц не слышно.

Осень. Что мы знали о ней, запертые в городах? Опять начало учебного года, дожди, сырость, простуда? И всё. Интересно, а удивляют ли сайлов наши деревья? Могут ли они понять, что это красиво? Сомневаюсь, что насекомые понимают красоту цветов. Или они больше похожи на машины?

Одна из которых кстати, теперь, походив вокруг, остановилась у подлеска, замерев.

— Спокойно, спокойно, — из кустов, задом наперёд, выходит парень, пятясь от механизма подальше, — я не нападаю!

— А что же ты делаешь? — спрашиваю его.

Вздрогнув, оборачивается. Тот самый бродяжка, которого я вчера спас. Уже в комбинезоне, чистый, да и вид не особо болезненный. Пережил кислотную любовь, ещё и легко, вон как ко мне рванул.

— А я знал, знал, что ты здесь! Я этого тёмного давно видел, и машина его меня знает, я не опасен!

Действительно, изучатель никак не реагировал на приближение парня ко мне. Ну, он же был бродяжкой и знал подход к машинам, чтобы они не выдавали его сайлам. А в лес ходил — наверняка за яблоками.

— Я тут решил найти тебя, поблагодарить, — мнётся.

Я не ошибся. Ему — от силы шестнадцать, ребёнок почти. И только с детской непосредственностью можно было прийти меня благодарить к логову сайла-маньяка.

— Я тоже работал раньше, пока браслет не потерял, — объясняет, — тяжелее, чем ты! Я изучил твою работу, стой себе, следи. Я с машинами строил!

Да, сайлы не заботились о выдаче заданий по способностям и физическим возможностям. Всем — одинаково и случайно. Впрочем, понятно. Абсолютное большинство сайлов — универсальные члены своего общества, и взаимозаменяемы.

— Можно, я буду приходить к тебе? Почти каждый день! Сегодня у меня ещё не зажило, но я в рот возьму!

Да. Именно так. Единственная доступная нам валюта признательности — собственные тела, потому что переводить единицы, выдаваемые сайлами, между браслетами — нельзя.