Chorus (СИ) - Страница 13

— Да. Не все.

Я чувствую, как внутри меня запрыгал маленький ребёнок и захлопал в ладошки. Это с виду я избитый усталый циник, а если самому себе до конца признаваться, какая-то часть меня в восторге и от сайлов, и от перспективы посмотреть и других чужих. Кто из мальчишек в детстве всякие токусацу (1) не смотрел, и не вопил от восторга при виде новых монстров?

— Скоро прибудем. Возьми.

Сайл протягивает мне дополнительной конечностью маленький передатчик. Я беру его, и только хочу провести пальцем по чёрно-синей “ладони”, как сайл отдёргивает лапу.

— Не трогай.

Ну хорошо, я и так знаю, что это уязвимое место. Не достаточно втёрся в доверие, видимо. Хорошо, хоть он поверил, что я не хотел его ребёнку зла. Но я и правда не хотел. И не хочу. Не выход это. Да и ничего уже не даст.

Повертев в руках, замечаю крючок, и аккуратно пристраиваю аппаратик за ухо.

— Ник будет понимать звук. Говорящих светом или мыслями — нет.

И на том спасибо. Больше всего мне бы хотелось пообщаться с другими людьми-спутниками Архивариусов.

Дом, вздрогнув, остановился, и я не успел спросить ещё кучу всего, в частности, про ребёнка сайла — его ли это сын или просто “единица Роя”.

— Чистись, пока стоим, лечись.

— Ты тоже подготовишься?

— Да, — отвечает мне инсектоид, разгибая конечности и снова нависая надо мной громадиной.

Раздеваюсь и иду в душ только тогда, когда он выходит из комнаты, и посмотрев на браслет. Ого я спящая красавица, почти сутки прошли. То-то так в туалет хочется…

Купаюсь тщательно, вначале озабоченно ощупав абсолютно синие бока. Гематомы, конечно, здоровенные, но жить буду, а царапины от языка сайла почти совсем зажили. Побрившись, аккуратно, глядя в экран телефона, как в зеркало, ровняю отросшие волосы, чтобы и в глаза не лезли, и как чучело не ходить. Хотя сомневаюсь, что сайлы, лишённые эстетических чувств, оценят. Хотя…

— Волосы короче. Нику идёт, — отмечает «мой» сайл, когда я выбираюсь в проходную комнату доложить, что готов.

Ладно, буду воспринимать это как должное. Возможно, «идёт» в понимании чужого — это когда лучше, аккуратней, чем было. Протягивает ко мне переднюю ногу:

— Держать Ника.

— Зачем?

Но ответить мне он не успевает, перехватив в районе талии. И очень вовремя, потому что дом — опрокидывается вертикально, что не доставляет сайлу никаких неудобств, а меня бы могло и покалечить. Представляю, как звонко попадали мои телефоны и убежал спальник.

— И куда мы теперь, в гору? — уцепившись за лапу сайла, для надёжности, спрашиваю.

— В Улей. Недолго.

И правда, проходит едва ли пара минут, как всё возвращается в нормальное положение, снаружи что-то скрипит, шелестит, щёлкает, и инсектоид, отпустив меня, светит: «Пойдём». Семеню следом за ним в открывшуюся дверь.

Не знаю, чего я ждал, но особо Улей меня не поражает. Высокая, круглая огромная зала, по стенам которой такие же, как у нашего, двери домов или гладкие заглушки. Гуляют несколько сайлов. Те же цвета, тот же свет.

И в очередной раз сетую на свои слабые и короткие ножки, стараясь не отставать от инсектоида.

Запыхавшись, едва не упускаю возможность увидеть чужих другой породы — неподалёку от одного из выходов в тоннели, куда мы и направляемся, стоят ещё два архивариуса, зеленоватый и розоватый — те же белые зигзаги по боку. Первый — одинок, а вот возле второго… Непонятно, это два существа или одно — тёмные орехообразные блестящие тела парят вокруг инсектоида, иногда меняясь местами, сплетаясь шлейфами-щупальцами, и скользя по его шкуре веерными отрезами длинных полупрозрачных перепонок. Ни глаз, ни видимых ртов, ничего больше нет, только гребни, делающие их похожими на разрывные пули.

Засмотревшись, едва не теряю собственного сайла из виду. Нужно его потом подробно расспросить, что это за существа такие. И почему им можно инсектоидов трогать, а мне — нельзя? Дискриминация по расовому признаку!

Идём мы довольно долго, в пугающей, но характерной для Роя тишине. Нам попадаются сайлы других профессий, а Архивариус — всего один. Но вот удача, за ним идёт беловолосый парень. То есть действительно беловолосый. Когда я махнул ему, он обернулся и уставился на меня вишнёвыми глазами. Альбинос. В таком же комбинезоне, как мой. Но хозяин у него будет помельче, не такой блестящий, и цвета неприятного — жёлтовато-бурого. Поэтому будем считать, что он не махнул мне в ответ и отвернулся только потому, что позавидовал. Выкуси, сучка белобрысая.

Наконец мы на месте. Сайл пропускает меня вперёд через дверь. Помещение довольно просторное, но в то же время — захламлённое. Машины, какие-то случайные вещи человеческой и, по-видимому, других культур, а между ними и по ним ползает десятка два сайлов, и все с зигзагом на боку.

Нами интересуются двое, по одному из которых даже мне видно, что он далеко не молод — пластины тусклые, местами выщерблены, походка не такая пружинистая, глаза мутноваты. Но далеко не немощный.

Осматривают меня, «мой» Архивариус, когда подходит чья-то машина-изучатель, тихо говорит мне:

— Разденься.

Несмотря на то, что меня три года такие же жуки ебли под хвост, держа за гриву, раздеваться всё равно как-то стрёмно. Но я верю, что ничего особо страшного не случится, пока тёмный сайл рядом. Я же его «неприкосновенный спутник».

Так и есть, изучатель всего лишь сканирует мою биометрику, а «мой» сайл стоит рядом со старым, наклонив голову. Переговариваются, видимо. Хотел бы я знать, о чём. Наверное, обсуждают, какой я тощий, мелкий и некрасивый. Не забраковали бы!

Наконец, мой браслет светится зелёно-розовым, потом гаснет.

— Одевайся, возвращайся.

— А ты?

— Потом.

— Меня хоть одобрили? — переступаю с ноги на ногу, прижимая к себе одёжку.

— Да. Спорили. Не нравилось, что Ник — обычный.

Вот сейчас обидно было.

— Ну извини, какой есть. Сам выбрал.

— Правильный выбор, — отвечает сайл. — Не нравятся методы. Не понимают.

— Что ты имеешь в виду? — застегнув комбез, осматриваю себя.

— Беседовать. Не пугать. Отвечать на вопросы. Не делать неприятно.

— Ха, как же. Изрезал языком, об стену приложил. Спасибо, хоть не насилуешь.

Сайл мне ничего на это не отвечает, просто разворачивается и идёт вглубь завалов комнаты, к другим себе подобным. Сомневаюсь, что я его обидел. Скорее, просто разозлил. Ну и пусть. Выхожу из помещения, решительно топаю по коридору прочь. Я есть хочу, и намерен стребовать с машины положенный мне паёк, и так питаюсь угрожающе нерегулярно, а с такими марафонскими расстояниями этого Улья я помру, как загнанная лошадь.

Но это только казалось, что я запомнил дорогу. Потому что где-то сделал поворот не туда. И ещё какой.

Передо мной тупиковая комната, не очень большая, я так думаю, для проживания сайлов не-Архивариусов. Их там как раз двое, сцепились друг с другом, стоя только на последней паре конечностей. Подрались? Нет…

Сплелись языками, что постоянно в движении, играются, как две змеи, вырвавшись из приоткрытых пастей хозяев. Ходильными ногами зацепились за шкуры друг друга, упёрлись. Сбоку мне хорошо видно, что и дополнительные конечности сжимают таковые же у партнёра, поглаживают, тискают. Общаются. Полосы под их глазами — ярчайшие. Не удивительно, ведь инсектоиды, чуть подаваясь вперёд-вверх и назад-вниз, как бы танцуя, трутся друг о друга. Членами, покрытыми блестящей слизью, тёмно-зелёным и чёрно-красным, в тон хозяевам. Довольно энергично и изобретательно — волнами, зигзагами, боковыми и передними сторонами. В разном ритме, иногда почти останавливаясь, иногда — рвано и быстро. Под партнёрами-любовниками уже накапала лужа их страстных выделений. Заметив меня, они, кажется, завелись ещё сильней, ускорились, полосы вспыхнули ярче.

А я и останусь посмотреть. Во-первых, они обожают, когда кто-то смотрит во время секса, это их возбуждает, извращенцев. Во-вторых, сайлы-геи, вот так номер. С другой стороны, здесь, в Улье, наверное, особо-то и трахать некого. А, может, им так больше нравится.