Chorus (СИ) - Страница 12

Как будто золушка собралась на бал, но фея-крёстная оказалась злой волшебницей, и подарила ей вот такое платье.

Я понял, что это. Кто это. Сайл без панциря. Детёныш. Ребёнок Архивариуса. А чего я ждал? Что тот, кто не убивает меня, потому что я интересный, кормит меня и играет, чем-то лучше, чем остальные? Никогда не убивал людей? Не захватчик? Добро, а не зло? Я совсем забыл, приручённый нормальными условиями, очарованный красотой моря, благодарный за заботу, как щенок-бродяга. Я почти что симпатизировал чёрному покровителю, так наивно и по-человечески веря в лучшее, в добро, которое должно быть во всём, даже в нём!

Мне стало не гадко и не противно. Просто как парализовало, видеть такую красоту, и такое уродство рядом. Дико. Неправильно. Страшно.

Любопытство — смертельный порок. На моих плечах — чёрные зацепы лап, впиваются, дёргают…

Комментарий к 6. Все получили по грехам их и делам их

________________

* “Откровение Иоанна Богослова” — последняя книга Нового Завета (в Библии). Часто также упоминается как “Апокалипсис”.

========== 7. Одну на всех награду — смерть. ==========

В любой сложной ситуации паниковать — лишнее дело. Единственное, что меня радует в положении, когда разъярённый сайл схватил меня поперёк туловища, притянул к себе, разинул пасть и грозится отрезать языком голову, так это то, что он может меня слышать. Но тех наносекунд, что мне остались до смерти, хватит только на один выкрик, и ошибиться — нельзя.

— Я не хотел им зла!

Смертоносное щупальце замирает у меня под подбородком, но это не значит, что я в безопасности. Мне просто даровано время на то, чтобы оправдаться.

— Я не вредил им! Я ошибся! Я ничего не трогал!

— Не трогай, — отвечает сайл и с разворота швыряет меня в проходную комнату. — Уходи.

Я бы и рад сбежать, только вот прилетел в стену, гукнулся о неё так, что рёбра хрустнули, а от удара об пол и дыхание перехватило. Даже заскулить от боли невозможно. Скорчившись, блюю на пол слизью и желчью, потом ещё раз, следующие потуги бесплодны. Сглатываю едкую слюну. А это сайл так, просто отмахнулся, не приложив никакого специального усилия. Я видел, как инсектоиды, только с виду довольно поджарые и слабые, передвигали свои огромные машины, как карточные домики.

Но лучше всё же послушаться, сайл, когда убедится, что всё с его потомством в порядке, вернётся разбираться со мной. Встаю, согнувшись и опираясь о стену. И мог бы уйти, но машина-дом загудел, его качнуло. Поехали, блин. Или пошли? Да хоть поплыли.

Тащиться пришлось в свою комнату, теперь-то я уже никогда не перепутаю, падать на лежак и скукоживаться там, страдая от зуда в шрамах и боли в рёбрах. Браслет утверждает, что уровень моего здоровья — бледно-лимонный, значит, дерьмово, но не сдохнешь. И даже рёбра не сломал. Пить только хочется.

Ко мне подбирается чёрная машина-изучатель, тыкает ходильной «ножкой», которую я отпихиваю. Не помер, отстань. Хозяин твой виноват, конечно, но я тоже рассеянный долбоёб предпоследнего уровня, надо же так влипнуть.

Механизм походил немного туда-сюда, затем вышел.

Вернулся через несколько минут всего, но я уже успел болезненно задремать. Ну хоть не просто так донимать, принёс еду, воду. И собирался, видимо, в меня всё запихивать, но я вовремя сел и откусил еду сам. Наверное, хозяин дал машине безоговорочный приказ обо мне заботиться, потому что она, убедившись, как заботливая бабушка, что я хорошо кушаю, легла рядом, втянув конечности, и нагрелась.

— Маши-и-нка, — поглаживаю я её по чёрному, полированному боку, — можно, ты со мной навсегда останешься, а не этот страхожук?

Я уверен, что он меня если и не слышит сейчас, так всё равно узнает. Ну и пусть, что мне теперь, любить его, что ли? Как бы мне хотелось свалить, остаться там, на берегу моря! С таким-то браслетом, «без графика» — даже работать не придётся, знай себе персики и инжир жри, там же сады, огороды, всё брошено, а зимой костёр жги и в любой дом заходи, живи, что хочешь — бери.

В таких сладостных мечтаниях меня и застаёт сон, мне даже что-то снится, спутанное и слегка пугающее. Проснувшись, чувствую себя ещё хуже, совсем разбитым.

Как только поворачиваюсь, сайл, лежащий на полу рядом, превратившийся в живую крепость, поднимает голову, глаза становятся ярче.

— Ник в порядке?

— Не умру, не надейся, — ворчу.

— Ник не вредил. Не хотел вредить, — говорит чужой, как будто убеждая сам себя. — Что Ник думает?

Я так понял, сайлу интересно. Опять. На этот раз — моё мнение по поводу этой мерзости, что я видел. Конечно, я могу соврать, что в восторге, поражён. Даже чужому будет приятно услышать комплименты о потомстве. Только — не хочу.

— Гадость противная, — сажусь, борясь с болью, — но понять можно. У вас же, убогих, по-другому не получается.

— Рой скорбит, — отвечает мне сайл. — Рой расстроен. В пути поэтому.

— А что случилось? — спрашиваю.

— Потомство умирало. Самки отдавали личинки. Не прорастали. Не могли укрепиться.

— А вы не могли их там, ну, искусственно выращивать?

— Рой не хорус. Потомству нужен носитель, чтобы расти.

— Ах вы паразиты, — усмехаюсь.

— Нет. Личинка не питается носителем. Носитель должен думать о личинке. Прорастая, заставляет носитель думать.

— Дай угадаю. Только разумные расы подходят?

— Ник прав.

То-то я гадал, как сайлы, имея совершенно другую биологию, а значит, и химический состав, выращивали своих детёнышей на людях. Однако, даже если личинки не пожирают носителя, те щупальца-тяжи, вросшие в тело… Вспомнился мне и пресловутый кордицепс, и ещё какой-то полосатый червь… бр-р. С другой стороны, даже нормальная человеческая беременность — паразитизм по всем признакам. Только что вид один.

— Думаешь, этот ваш Крылатый Рой поможет? Кто это вообще?

— Рой не знает, — подумав, отвечает сайл. — Рой надеется.

Усмехаюсь. Надежда — очень человеческое чувство.

— А с чего вы вообще решили, что нужно найти этих Крылатых? Летайте себе, завоёвывайте таких, как мы.

— Самки сказали. Зовёт Крылатый Рой. Самки не разумны, только рожают, знают лучше самцов. Слышат лучше. Скорбим. Рой хочет жить сам. Не лететь.

— А зачем тогда Архивариусы? Зачем ты?

Мне определённо не показалось, что полосы под глазами сайла мигнули цветом удовольствия. Тщеславный, да?

— Собираем знания. Познаём. Храним. Учим Рой применять. — сделав паузу, чужой продолжает, — Когда найдём Крылатый Рой, нужно будет заплатить. Отдать всё, что есть.

Чувствуется уверенность. Вот бы людям такую целеустремлённость и практичность! А ведь действительно, что может предложить менее развитая раса своим собратьям, кроме знаний? Искусство? А если, допустим, они, как и сайлы — не воспринимают красоту? Картины? А если незрячи? Музыку? А если — глухие? Кстати, спрошу.

— Как Рою наша музыка?

— Бессмыслица. Причиняет боль, — отзывается сайл.

— Мне тоже не вся нравится. Скажи, весь Рой думает одинаково, или вы отличаетесь?

— В общем — да. Единицы отличаются. Иногда спорим.

— Да, я помню, как ты «спорил». Пополам одного порвал.

— Спутник Архивариуса — неприкосновенен, — объясняет сайл.

— Это ты так завуалированно «ты мой навеки, котик» сказал? Жутко романтично! — прыскаю в кулак.

— Ник не животное. Не кот.

Вот как тут не заржать в голос? Тихо, соберись.

— А что, у каждого Архивариуса есть спутник?

— Берём спутника с первой планеты, с которой будем.

— То есть навсегда? Я что, и полечу с тобой?

— Да, — просто отвечает, — но не скоро. Ника нужно регистрировать.

— Клеймить, как породистую сучку? — издеваюсь.

— Нет, — не понимает сарказма сайл, — скоро будем в Улье.

— Ваша база?

— Да. Дом Роя. Там самка, архив. Ремонт, осмотр машин, задания, запасы, — перечисляет, — много всего.

— Там будут другие Архивариусы? С помощниками?