ЧОП «ЗАРЯ». Книга четвертая - Страница 13
Интересненько! Мой кабинет, мой сейф, моя картина! Я повнимательней пригляделся к собеседнику. Попытался вспомнить фотографию в газете, которую показывал Стеча, – вроде этот мужичок и впрямь похож на ювелира. И тогда получается, что он сам себя и ограбил! Нанял воробья, которому крылышки-то потом подрезали.
Картинка сменилась, пошла вторая часть.
Дело сделано. Лёнька, переполненный радостью, крался по темной комнате, обнимая, как маленького ребенка, угловатый мешок с добычей.
Но радовался он недолго.
От перепада эмоций меня тряхнуло, будто сначала нежно щекотали, а потом неожиданно крапивой обожгли. Наш вор уже успел дернуть щеколду на окне, как заревела сигнализация, вспыхнул свет, и в комнату с ружьем в руках вбежал ювелир. Выглядел смешно: ночнушка до пола, ночной колпак с кисточкой. А за его спиной уже слышался топот охраны.
«Не пали, это же я», – промямлил удивленный Воробей и собирался уже продолжить. Я прям чувствовал, как формируются мысли у него в голове. Продолжить про уговор, мол, сам же нанял, а теперь дуркуешь.
«В окно прыгай, – скомандовал ювелир. – По плану все, завтра в трактире свидимся…»
Ленька выдохнул, на мой взгляд, слишком уж радостно. Тут не надо было в голове у него сидеть, чтобы понять, что никуда утром он не собирается. Ювелир, судя по промелькнувшей в глазах ухмылке, похоже, тоже.
Воробей вспорхнул на подоконник и протиснулся в раму. В этот момент ювелир дернул светильник, висевший на стене. Послышался лязг, скрежет, свист летящего металла и… пленка закончилась.
«Эй! Куда? Ну вот, на самом интересном месте… – обиженно засопела Харми. – Мальчики, что там дальше-то?»
«Предположу, что дополнительное бронирование, которое блокирует все входы и выходы в случае тревоги…» – начал Ларс.
«А если короче?» – скривилась Харми.
«Если короче, то голову ему отрезало, когда из окна высунулся», – проворчал профессор и уже собрался рассказать нам про устройство подобных механизмов, как вернулась картинка.
Бледное, полностью бесцветное изображение, которое Воробей транслировал уже в режиссерской версии фобоса.
Меня накрыли с головой его эмоции: страх, неуверенность, полнейшее непонимание того, что происходит, растерянность. Взгляд снизу, сквозь кусты, потом «камера» устремилась ввысь, пролетела вдоль стены, уперлась в стальной щит, закрывающий окно. Все зависло в очередном Лёнькином тупняке, но, к счастью, звук сигнализации выключился, и защитные ставни поползли вверх.
Ювелир времени даром не терял: и бумаги на столе разбросаны оказались, и сейф стоял нараспашку (хотя Ленька его прикрывал). Я заметил нишу в стенной панели, которой не было раньше. Неприметная дверца была открыта, и ювелир пытался впихнуть туда мешок с добычей. Справился и закрыл секретный шкаф. Весь извздыхался, а потом и искряхтелся, пока перевалил обезглавленное тело через подоконник.
Выкинул Леньку в окно, выстрелил в потолок и бросился из комнаты, крича при этом: «Воры! Воры! Ограбили! Один ушел, прячется где-то в саду!»
А через минуту ювелир уже выскочил на улицу в сапогах на босу ногу и накинутой на плечи шубе. И начал тупо бегать от окна к ограде, а потом по саду, оставляя на снегу следы мифического второго вора.
Я отключился. Прервал картинку и вывалился в реальный мир, где вокруг меня приплясывали замерзшие Стеча с Банши.
– Стеча, а напомни, чем здесь дело-то закончилось?
– Ну, бр-р, – здоровяк подул на руки, – Два грабителя, один погиб, второй ушел. Украли ценностей на пятьдесят тысяч, может, больше. Там страховая еще разбирается, сколько выплатить. Но ювелир внакладе точно не останется.
– Ясно, – процедил я и посмотрел на дом. В комнате глухой горничной зажегся свет. – В общем, кинул ювелир всех. Подговорил Воробья, слил ему все входы и выходы, а потом сам и прикончил ради страховки.
– Херасе! – Стеча вскинул брови, а потом нахмурился. – Это плохо. С самого начала знал, что плохая идея с «красными рубашками» связываться. Хрена лысого нам Клепа поверит, что ограбления не было. Решит, что мы себе захапать все хотим. А нам сейчас еще одна война не нужна. Черт!
– Подожди, – вклинилась Банши, обращаясь ко мне. – То есть драгоценности еще там, и ты знаешь все входы и выходы?
– Получается так.
Я задумался, мог ли ювелир успеть все перепрятать.
– М-м-м, – деловито протянула блондинка, – Ты сейчас думаешь о том же, о чем и я?
– Похоже на то, – усмехнулся я. Заметил, что Воробей вернулся. Тело фобоса с головой в руках выплыло из-за дерева. Белые глаза на рябом лице внимательно, даже с надеждой смотрели на меня.
– Эй, вы чего задумали? – попытался возмутиться Стеча.
В голове заиграл «Сплин» – ушлые фобосы, считывая мою память и эмоции, устроили мне музыкальное сопровождение. Муха подпевал, а Харми с профессором мычали в такт, создавая аккомпанемент.
«Скоро рассвет, выхода нет. Ключ поверни и полетели…»
Ключ повернул Воробей. Я проскочил к входной дверке, следуя всем инструкциям ювелира, и уставился на совершенно новый замок, вместо той ржавой рухляди, что была в воспоминаниях. Хорошо, Лёнька не ушел и крутился рядом, а когда понял, что мне нужна помощь, аккуратно, будто спрашивая разрешения, коснулся моего сознания. И получив его, прямотоком ушел в мои пальцы.
Попросил финку, с легким разочарованием послал в мозг картинку с правильным набором отмычек на будущее и инструкцией, где их купить.
«…Добро пожаловать в семью, что ли?» – уточнил Муха.
«А что голосование не будем устраивать? – возмутился Ларс. – Он же вор! А вор должен сидеть в тюрьме. Вдруг он у нас личные вещи будет тырить?»
Я физически ощутил обиду Воробья и желание огрызнуться на старого профессора, но показать себя для него сейчас было важнее. Он сосредоточился на замке и, пока Муха спорил с профессором в фоновом режиме, быстренько вскрыл замок. Проявился передо мной в виде летающей головы и посмотрел на меня, вопросительно вскинув брови.
– Давай, что уж там, – кивнул я. Достал душелов и открутил крышку. – Надеюсь, сработаемся.
Пришла теплая волна одобрения, уверенности и благодарности, а голова фобоса втянулась в душелов, как джин в лампу.
Ладно. Дальше я сам знаю. Тут переступить, тут поднырнуть.
Прислушался и нырнул в нишу за шкафом с садовым инструментом, пропуская старушку, медленно шаркающую мимо со свечой в одной руке и полотенцем в другой. Черт, просыпается уже народ! Надо ускоряться. Проверять слух горничной я не стал: подождал, пока она скроется за дверью, и пошел на второй этаж.
Без проблем нашел там кабинет ювелира. Убедился, что новых ловушек тот не поставил, и поскорее юркнул в комнату, уже слыша тяжелый шаги по коридору. Тяжелый шаг, зевота и луч света под ногами, проскочивший под дверью. Пронесло!
А вот в комнате так никто и не убрался: дверца сейфа по-прежнему была нараспашку, на столе разруха, гильза на полу. Возле каждой улики стояла табличка с цифрой. А засохшая кровь возле подоконника вдобавок была обведена мелом. Типа идет следствие – все опечатано.
Нужную мне панель на всю ширину (и с запасом по бокам) прикрыли картиной, той самой, что осталась от батюшки. Он же на ней и был изображен – жуткий дед в духе картины-мема «Американская готика». Мрачные краски на заднем плане изображали какую-то темную мастерскую. Широкая морда с кустистыми бровями и залысинами красовалась на переднем. Взгляд у деда был тяжелый, недоверчивый. В руках он держал медную паяльную лампу, напоминающую окуриватель для пчел. Выглядел агрегат по-стимпанковски просто: как перевернутый бидон с ухватистой деревянной ручкой, к нему шел обрезок трубы с узким носиком с одной стороны и винтом с другой. Все это в заклепках и медных скобах.
Но что-то не так было с картиной. Я постоянно на нее оглядывался. Художник мастерски передал угрожающее настроение. Во взгляде, в напряженных мышцах на руке, сжимающую горелку. Такое лицо можно смело в мастерских вешать: лучше любого мотиватора на работу сойдет. Здесь сразу и контроль качества, и угроза расправы паяльником если что не так.