Чокнутые детки - Страница 8

Красота! Ранний пример коммунизма, равенства, братства!

И что же с того?

А то, что после деревни начали снимать боры, снега, отступления белогвардейские и нечаянно нашли почернелые останки «Хотеля Таёжного».

Нашли их владельца. Вернее, владелицу. Теперь «она» живёт в Париже неподалёку от Форума.

Правнучку Вихорихи зовут Фаби. Фаби любит Nexte, покуривает травку, однажды переспала с Кирьяном Егоровичем Полутуземским, дважды с Ченом Джу (на ступеньках Форума и в фонтане Стравинского) и обожает читать Мишеля Полиевктова в подлиннике.

В Нью-Джорке обнаружили совершенно целёхонький «Кути по пути», отделанный, разве что, алюкобондом, и с пристроенным флигельком в семь этажей.

Отсюда следует, что всё то «гугло-нудло», что выше было написано, является самой что ни на есть правдёшенькой правдой.

Закончился короткий по-бостонски завтрак у младших.

Хруст, схожий с ходьбой по свежевыпавшему градобою, или со скрипом зубов, если применить сей жевательный инструмент к еде из стеклянного порошка, пошёл теперь от центромира немалой и нескучной семьи Полиевктовых.

Сердце и мозг Большого Дома имеют серьёзное двузначное наименование этого объединённого органа: «Библиотечный Кабинет».

Зацепленный нами Кабинет этот – священная Мекка, знаменитая пирамида Хеопса, знатный Капитолий, занятный, но недоступный клуб Ватикан, званный штаб Клуба Диванных Путешественников и Спальная Служба хозяина.

В присутствии Хозяина – дедушки Федота – это, прежде всего, публичная читальня «для своих и со стороны», сравнимая по многообразию жанров разве что с Александрийской. Она двухсветной высоты, с тремя выносными галереями-ярусами по контуру стен, с книгами на вынос и без предварительной записи.

Она удобна для пользования: без очередей, с самообслуживанием, с недействующим гостевым кальяном – какому чёрту он тут нужен – и кофейным прибором, замученным непрерывным извлечением прока.

А в отсутствие хозяина это главный игральный и спортивный зал для двух самых молодых домочадцев женского пола, банты и макушки которых едва выше крышки стола.

Девочки приходят сюда без кукол, но зато с корочками жевательной извести в карманах и сгустках их во ртах.

Они, с каждым месяцем юных жизней, всё глубже и выше осваивая пространство, порой неожиданно, словно корабельные обезьяны в момент пушечного выстрела, вдруг начинают орать и пищать пиратскими лозунгами, кидаться мелкими объектами, носиться стремглав по антресолям и испытывать на динамическую прочность средства вертикального передвижения.

Лестниц в кабинете, кстати, по всем пожарным правилам, две.

Первая – стационарная винтовая, негорючая, выполненная из наборного чугуна, расположена рядом со входом.

Вторая – её правильней назвать «лестниЩЩЩа» – передвижная или, правильней, перевозная. Тягловая сила: ручная.

Она с массивными деревянными колёсами.

Колеса неоправданно брутальны: они будто бы предназначены везти стенобитную машину с катапультой, цивильно и по-модному слитых в одном предмете.

Девчонки по принципу скалолазов: чем больше на вершине льда, тем интересней водружать флаг, снимают с верхних ярусов витиеватые фолианты, залистанные книги и изъеденные ветхостью книжонки, ранее им санитаро-аморале недоступные.

Скрытым нюхом следопытов-первооткрывателей находятся экземпляры с самыми-самыми распрекрасными картинками, которые, естественно, прячутся от девочек злющими врагами передового столичного журнала «Эротическое просвещение провинц-молодёжи».

И, естественно, что на самых-присамых верхних полках.

Они, словно древние строители на известняковом плато, копошатся на тёплых досках инкрустированного дубовыми бляшками пола.

Они обкладываются параллелепипедами книг.

Собрав количество, достаточное для производства личного гнезда, водружают жилые пирамиды.

Затем забираются внутрь – каждая в свою ячейку, – и только там начинают листать и смотреть картинки избранной запретной, но такой милой от этого всего вещицы.

– Пора обедать! Всем вниз!

– Мы заняты.

– Подождём Ленку с Михейшей.

– Они уже подходят.

– Это они в сенках стучат?

– Они, милые. Лаптями тряся, колы-двойки неся.

– Хи-хи-хи. У них сапожки с подковками. Даже не валенки. И пятёрки бывают.

– Не хочу есть: я сытый солнечный диск, я качусь по небу в свой звёздный муравейник.

– Кому-тебе говорю! Эй!

– Неа: я фатефон Татунхамат.

– Девочки не бывают фараонами, – сердится бабка Авдотья.

– Тогда мы обе Нефертёти.

Нефертёти разумны и сообразительны не по возрасту.

– Деда Макарей (мсье Фритьофф, батюшка Алексий), у вас есть «питонцы»?

– Детей имеете в виду? Или змею?

– Нет, канарейку, болонку, хамелеончика.

– У меня только домашний музей.

– У меня колледж для поросят.

– У меня приход и своих семеро под лавкой.

– Полошить на штол луковишу… начинает Даша-глупыш,

– …и заведётся ручной сверчок, – заканчивает Оля-умничка.

Процесс познания и строительства храмов развлечений в Кабинете-читальне бесконечен, ибо бесконечны ископаемые дедовы карьеры.

Все полиевктовские девчонки с трёх лет сочиняют устные стихи, с трёх с половиной – сказки, с четырёх пишут межкукольные романы.

Начало собирания сокровищницы положено Федотовыми прадедами. При последнем переезде в Джорку для перевозки библиотеки дедом Федотом (тогда он был просто Федотом Ивановичем) был нанят и переоборудован грузовой вагон. Вагон до самой крыши набился печатной продукцией и строгаными начерно брусками. Из брусков, чуть поправленных резцом столярной вертушки, позже сделались каркасы стеллажей.

До деревни от Ёкского вокзала библиотека ехала караваном. Нет, не верблюжьим, не ослиным, но из… Просто из… Просто из немыслимого количества неиндейских подвод, ведомыми неегипетского вида мужиками, одетыми в неевропейские зипуны и обутыми в ужаснейшие, совершенно неавстралийского вида чуни.

В перерывах между «чтением», пританцовывая и вальсируя, юные читательницы и спортсменки ходят кругами по галереям и ощупывают богатые резные украшения интерьерного убранства. В них с возрастом выискиваются всё более новые, и всё более разгаданные весёлые подробности.

Что вам ещё рассказать?

А то, что всё спортивным обезьянкам доступно для исследования и ломки. Всё, кроме приличной величины и грубовато состряпанной из железного лома люстры, свисающей со стропил до геометрического центра описываемого пространства.

– Дедушкин стол притягивает люстру как магнит.

Поэтому люстра не качается.

Олечка, проверяя это некачательно-магнитное обстоятельство, оставила на зелёном сукне молочные зубы.

Даша уронила на себя «Беспамятную собаку4», скучающую без дела во втором ярусе библиотеки справочников.

Старшая Леночка в своём детстве аналогичным образом и чуть ли не смертельно близко познакомилась с симпатичными ребятами – Яшкой и Вилькой Гримм. Те – радостные, отбросившие страховку циркачи, летели со «сказочной» галёрки третьего яруса на любовную встречу с Ленкиной головой.

От мозгосотрясения и непредусмотренных природой наростов, спасла картонная и цветастая бонбоньерка5, надетая в качестве Сорбоннской короны6.

Младшим девочкам не претит часами вошкаться в кресле, забираться с него на магнитный стол-монумент и переставлять с места на место занимательную дедову канцелярию.

Любят колотить в рынду, названивать в мелкие коллекционные колокольчики, приспосабливать для катания отломанную носорожью часть черепа, наливать компоты в мозги бронзового Наполеона-чашки и ловить вишни оловянными, рельефными ложками со следами битвы при Ватерлоо.