Чокнутые детки - Страница 7

Перед сном Прокл вычёсывает шелуху запущенных пяток, применяя нелегально добытый в общественной бане кусок пемзы, на стройке – кусок кирпича, на мостках – морскую вехотку, напоминающую миниатюрную воронку смерча.

У плотины – о чудо! – кухонное хозяйство обогащается самоделочным – из плоского напильника – бандитским ножичком, выдернутым из развалившегося на запчасти утопленника.

Грызёт Прокл без устали жёлтые ногти рук, ловко перекусывает заусенцы и горестно плюёт добытой органикой в окно, удобно расположенное у самой земли.

Была б земля плодородней, то вырос бы под окном целый легендарный лес кустистых ногтей и закрыл бы он собою и школу, и солнце.

Из окна видны гимназические ворота, за оградой топорщится облезлая луковка и чуть-чуть более целый гонтовый шатёр церкви.

…Заигрывает с революционно плывущими облаками колокольня…

В солнечное утро, ровно в семь тридцать пять, двадцать третьего октября с Рождества Христова по григорьянскому календарю, – а безветрие и тучки вчерашние куда-то, надо сказать, словно по заказу расползаются, – тень от колоколенки родится. Стелется, ломаясь, аж по шести крышам, выстроившихся будто по линейке с востока на запад.

Конец тени с двумя дырявыми насквозь спаренными арками ровно в семь сорок пять взбирается на известняковую стену раскольничьего, а позже – при батьке Ермаке – казачьего скита.

Теневой рисунок арок с точностью до десятинки вершка повторяет рисунок окон упомянутого в казачьих летописях охранного дома.

Так что, если вы глянете из одного из сих окон, то увидите солнце, обрамлённое волшебной изящности аркой.

Красотища в раме и вопросище в голове: почему так?

Отойдёте к следующим окнам – картина другая: солнце уже сбоку и лепит вам луч в ухо.

Тень от носа ломается на косяке, напоминая Гоголя.

Да, действительно странно, оченно странно.

Не иначе как древняя обсерватория, едрёный ты корень! Язви его!

Не иначе как обсерватория построена не просто аляпом с авосем, а как будущий Знак Михейшиного рождения.

Не иначе как намекают на важность Михейшиного присутствия тут, и на бронирование ему места в книге нешуточных Историй Российского государства!

Но, волхвы не пришли ещё к Михейше в гости.

Далеко не Христос Михейша, скорее наоборот: чрезвычайно хитёр, непоседлив, но умён чертёнок, этого не утаить! Значит, не обсерватория то была, а простое совпаденьице.

Такое же случайное совпаденьице, как план пирамид и разрез по вентканалам вкупе с созвездием… Ориона, мать его, что в центре Вселенского зоопарка: Стрельцов по Псам, Раков, Лебедя, Щуки, Кобылы. В космических баснях Михейша не силён.

Свой теневой Знак он вычислил точно.

В первые семь лет своей жизни водил по утрам родителей и дедов к приуроченному к чернокнижице природно-искусственному явлению.

Там же, папенькой и маменькой вручались ему подарки, приговаривая фамильный стишок и дёргая уши:

– Не будь лапшой, поглядывай в оба,

хитри, завирайся, да не особо!

…За воротами школы вторая по главности площадь Нью-Джорска, по вечерам напоминающая оживлённостью Ёкского производства Сад Буфф.

Здесь проистекает совершенно другая – весёлая и беззаботная жизнь.

Со скуки и отсутствия денег решил одичавший Прокл лузгать семечки, – вон их целый мешок подсолнухов, – и под щёлканье обломков жёлтых коренных слушать вечерами уличное радио. К сему железному с картонным глашатаю новинок культуры, как только выставили мудрёный прибор, собирается теперь – а раньше крючком не затянешь – четверть населения Нью-Джорки.

Изрядное число разных новостей о войне и мире, о рождении сто девятнадцатого монарха в Сиаме (что за страна?) несётся с железа.

О возросшем количестве волков в товарищеской Тамбовской губернии поговорят.

О возрасте дубов и буков в Гайдпарке где-то нароют. (Где ж такой смешной Гад-парк?).

О количестве армейских дирижаблей (чьих?), привязанных к вершинам секвой, дырявящих тучки (а это что за страх?).

Вспомнят о зубной пасте из кремния и поташа (что за хрень?).

Словом, много чего любопытного и таинственного сообщается из радио.

А ещё больше несётся оттуда утешительной народу и горькой православию дикой, разгульной, смущающей музыки. Там мазурки, запорожско-военные гопаки, вальсы венские, кендзы японские, чечётки бетельгейзейских хомосапевидных тараканов. Жгут по публике танги греховные бразильские, аргентинские, прочие и разные, как кошки и рыба.

Устроили уездные начальники для увеселения шахтёрского народишка уличный клуб с танцульками на булыжных камнях. Грузинские пляски, да хохлятские ухватки против всего этого отдыхают в конце очереди.

Для душевных разговоров насадили лопухастых тополей и натыкали вдоль оград лавок.

Для развлечения детского поставили качалку, гуливерские шаги. Вы тут микробы против них, и страшно даже смотреть, не то чтобы круги резать там.

Воздвигли карусель. А зимой делают лабиринт из кисловского льда. При этом с прожекторной подсветкой. Лектричество им, видите ли, лишнее!

Подумывают о фонтане с вертящимися гипсовыми лебедями, с красноносыми гусями-селезнями и золочёными петушками.

Всё торчит прямо напротив простецкой и толстой как в каземате Кронштадта Прокутилкиной дверцы.

Хозяин трактира Павел Чешович Кюхель (а, снова он!) готов совместный пай держать там и сям.

Прекрасное руководство в Нью-Джорске. Рай, да и только. Нью—Йорк, Шанхай, судя по количеству расставленного света и… закрой варежку…

Стоп! Никаких гетт! Никаких краснофонарных кварталов!

Нет там света ночью, начиная во все стороны от иллюминированной площади.

Никаких намёков на иноземную пошлость! Максимум разумной экономии и моральной пользы!

Гуляй честной народ в темноте и при свечах, пропивай пензию, забудь о голодных бунтах, о сходках, о пожарах и недовольстве! Еды и пития на складах завались! Ну, где ещё таковского найдёшь на восток от столицы?

Дивится неуклюжий, наступленный медведем, Прокл красоте звуков и сбалансированности их с посадской звонницей.

Управляет всеми типами музык, дёргая спутанные вороха бечёвок, крутя вертушки волновых настроек, продвинутый Мирошка-колокольщик с волосами до плеч, скрывающими растопыренные и розовые локаторы его. Мирошка курит еловые иголки, говорит: жутко полезные вещества прут с того в мозги и добавляют знаний в искусствах.

Храм знаний, радиотруба и церковь «Всех сокрушающих радостей» с земным Мирошкой, вознёсшимся от нужности своей под самые облака, расположены бок о бок.

– Новости! Опять сшибательные новости! Сегодня вечером дадут отменные амери-каньские но-о-во-сти, – кричат вольные озорные мальчишки – глашатаи: «Финишен Интертеймен! Сэнди Росс едутЪ сюдысь! Синди энд Патрик наслышаны нашего фольклору и тоже готовы со Спарками, Стенлями, Линдслями ехать в Нью-Джорск. Сымать кино про нас будут!»

Ждали артистов с киношниками ровно сто лет и тридцать три года.

Сняли-таки! ишь, чертяки синемастые! хвильму про нас!

На краю деревни нашли остатки фона. Половину фона подложили под боевик, другую заменили кактусовыми штакетниками и росписями по павильонной фанере. Получилось неплохо и вроде бы даже смешно. Похоже на Квартальчик Собачьих Драк3. Похоже на мультик: беготня с саблями по всей Руси, пожарчики, кулачные бои, праздники, весёлые революции, несбыточные мечты о мире (какому зрителю мир интересен?) и кровавые диктаторы с широчайшими улыбками на лицах, и все, как один, в солдатских кальсонах.

Правильно разрисовать их может разве что Дюрер-немец, а оценить и пропечать «Швайнен унд Брудер».