Чокнутая будущая (СИ) - Страница 6

— Я без предупреждения, — произнесла я, разочарованно оглядываясь по сторонам, — забежала на минутку по-родственному.

Кабинет казался таким же фальшивым, как и его хозяин.

Будто просто прикидывался чем-то незаметным, но стоит поскрябать по дешевым панелям, как можно обнаружить редкие породы дерева.

Едва удержавшись от того, чтобы начать простукивать стены, я пристроилась на скромный стул с кожзамовым сиденьем и уставилась на Антона.

Записка с аргументами Лизы прожигала дыру в кармане.

— Сколько? — спросил Антон, даже не прикидываясь радушным хозяином.

— Спасибо, — прощебетала я, — что предложил. От кофе, пожалуй, я не откажусь — и хорошо бы с конфеткой.

— С конфеткой, — повторил Антон снова несколько обескураженно. — Ну конечно же.

И принялся кому-то звонить, требуя напитки.

Букет так и торчал в его подмышке, но отчего-то это не было смешно.

Это было, если хотите, устрашающе.

Как будто хищник вздумал прикидываться травоядным, но зубы у него уже нетерпеливо пощелкивали.

— Гольфы забыла, — перестав терзать интерком, небрежно заметил он.

Тут пришла моя очередь удивляться:

— А?

— Милое платьице, цветы, кудряшки, конфетки. Еще бы гольфы — и образ Лолиты-переростка был бы более полным.

Лолита-переросток!

Стало так обидно, что на несколько минут я почти забыла о своем возрасте — полновесный тридцатник на носу.

Все дело в том, что я слишком чернявая. Блондинки выглядят легковеснее, им больше сходит с рук.

Будь мои кудряшки золотистыми, а глаза голубыми — ему бы и в голову не пришло рассуждать о всяких дурацких гольфах. Он бы просто любовался персиками моих губ и озерами моих глаз.

Что и говорить — вечно приходится делать лимонад из лимонов, и хоть бы раз получилось малиновое варенье, например.

— Теперь ты будешь надо мной глумиться, потому что я нахожусь в постыдном и унизительном положении попрошайки? — уныло уточнила я, разглядывая бесполезные кружева моего подола.

Он хмыкнул и уселся на стол, небрежно бросив цветы на документы.

— Удивительно, но ты первая из Лехиных жен, кто заговорил о стыде. Прежние все больше напирали на то, сколько я ему должен.

— А ты должен? Я бы тоже напирала — но не знаю, о чем именно мы сейчас говорим.

В кабинет вошел грузный мужик в синем рабочем комбинезоне и грохнул на стол огромные кружки с кофе.

Некоторое время мы все завороженно смотрели на то, как раскачивается кипяток, гадая, выплеснется он наружу или обойдется.

Обошлось.

Мужик вздохнул, с явным сожалением, и так же молча вышел.

— Кто это? — спросила я ошарашенно. — Он же не копает у тебя могилы, в перерывах исполняя обязанности секретарши?

Антон перегнулся через стол, открыл верхний ящик, достал оттуда наполовину съеденную шоколадку и протянул мне.

— Конфет нет, прости, — сказал он с улыбкой, — а Мишка… ну он просто сотрудник, не думай слишком много.

Я вздохнула.

Вот зачем этот человек улыбается, когда прекрасно видно, что ему вовсе не хочется этого делать?

— Не думать я могу, — согласилась я, — это гораздо приятнее, чем думать.

— Какое счастливое умение, — заметил Антон иронично.

Шоколад был горьким и пористым, безо всяких приятных добавок вроде орехов или пусть даже изюма.

Люди, которые покупают такой шоколад, вряд ли умеют по-настоящему радоваться жизни, я давно это заметила. Зато твердо стоят на ногах и точно знают, чего хотят.

И нет, я не гадаю по шоколадкам, хотя могла бы.

— Значит, Леха перестал рассказывать всем девицам подряд, что был мне вместо родителй, что целую юность потратил на такого сложного подростка, как я? — задумчиво спросил Антон. — Не доедал, не досыпал, а поставил младшего брата на ноги?

— Серьезно? — это было неожиданно. Алеша не казался человеком, который способен не доедать и не досыпать.

— Это он последние пятнадцать лет такой… сибаритствующий, — проницательно объяснил Антон, не спуская с меня глаз. — А до того был вполне себе и матерью мне, и отцом… Так сколько там хочет Лиза?

Я сомнамбулически протянула ему записку с аргументами.

Шоколад был горьким, а кофе — сладким. Неправильное сочетание наоборот.

Антон тоже был неправильным наоборот — пока все люди пытались казаться лучше, чем они были, он пытался казаться — хуже.

Зачем?

— Все понятно, — деловито проговорил Антон и сунул записку в карман. — Теперь поговорим о тебе, Мирослава. Какой у тебя доход? Ты планируешь детей? Сколько?

—- Пятерых, — ответила я без промедления. — Трех девочек и двух мальчиков. Правда, не от Алеши, от другого мужа.

— Какого — другого? — не понял он.

— Второго другого, — объяснила я. — Алеша мой тестовый муж, я вышла за него замуж для опыта. По любви я собираюсь выскочить потом за нового мужчину, может, даже за тебя, жизнь ведь такая вся внезапная.

Тут он закашлялся и кашлял так долго, что я успела выдуть добрую половину огромнейшей кружки кофе.

— Любопытно, — наконец, обронил Антон. — А Леха знает о твоих планах?

— Я ему наверняка что-то такое говорила. Почти уверена, но это не точно. В любом случае, вряд ли я приду к тебе за алиментами на моих пятерых детей, так что смело вычеркивай меня из списка людей, на которых надо настраивать автоплатежи. Мой бизнес в последнее время процветает.

— И что же это за бизнес? — спросил Антон, уже почти вернувшийся к первоначальной невозмутимости.

— Потомственная гадалка Мирослава Видящая, — представилась я скороговоркой, — расклады на судьбу, любовь и деньги. Онлайн и офлайн. Скидка десять процентов на каждый пятый расклад. Составление натальных карт и астрологические прогнозы.

Выдохшись, я снова сделала глоток кофе.

— Что? — после долгой, какой-то звенящей паузы спросил Антон. — Это вообще законно?

— В приложении «Мой налог» мой вид деятельности указан как «прочее».

Он снова надолго замолчал, переваривая услышанное.

Возможно, на полном серьезе прикидывал, что указано в моей медицинской справке.

— Карты, — осенило Антона внезапно, — скамейка, ЗАГС!

— Бинго, шайба, бито, гол, — в тон ему воскликнула я и, кажется, снова пошатнула дешевное равновесие собеседника. Требовалось как-то компенсировать нанесенный ущерб.

— Хочешь шаурмы? — предложила я голосом человека, предлагающего звезду с неба.

— А у тебя что, с собой? — осторожно спросил он, вроде бы готовый почти ко всему.

Да, огорченно подумала я, принести с собой еду было бы куда практичнее крокусов.

— С собой ничего нет, — преувеличенно бодро прощебетала я, — зато я знаю место, где подают отличную шаурму — совсем рядом.

— Совсем рядом здесь только блошиный рынок, кладбище и горстка старых развалюх, которые давно пора снести.

— Точно, — закивала я, — и отличная шаурма.

Он некоторое время задумчиво пил свой кофе, словно бы решая про себя какую-то мега-сложную задачу.

Терпеть не могу, когда люди так поступают.

Ты говоришь о самой простой вещи в мире — о еде, а они в ответ хмурят брови с таким видом, как будто собираются запускать ракету в космос и никак не могут решить, с какой стороны присобачить для нее стартер.

Я неодобрительно таращилась на него всю эту длинную, неловкую паузу.

Вот бы роста ему повыше, брови погуще, подбородок порешительнее. Тут, конечно, придется допиливать напильником: первым делом изменить прическу, сделать ее покороче. Слишком много волос для слишком ранней седины.

— Не нравлюсь? — вдруг спросил он. — Ты смотришь на меня, как придирчивая буфетчица на осетрину второй свежести.

— Какой у тебя рост? — уточнила я озабоченно.

— Я ниже брата на восемь сантиметров, — огрызнулся Антон с нежданной свирепостью. — Моложе на пятнадцать лет. И уж точно не награжден никакими талантами. Еще какие-то вопросы?

— Полно, — охотно откликнулась я.

Меня так восхитила его резкость, что и словами не передать.

Наконец-то хоть что-то настоящее, правдивое, искреннее.