Чижик-пыжик - Страница 3

Только тут я окончательно проснулся.

- Ну а как же? Я, правда, еще не знаю, - как бы все оправдывался Санкт-Петербург, - о каком конкретно отеле идет речь, но планируем что-нибудь в центре и вообще...

Да, конечно, это было то самое "посольство" и те самые "дары". Но тогда я еще ничего не знал об этом, я уже говорил, что только спустя время раскрутил произошедшее и понял смысл случившегося...

- А большой доклад? - спросил я и услышал в собственном голосе явную и неожиданную мне самому заинтересованность, чуть ли не заискивание.

- Да нет, минут на пятнадцать-двадцать, и, разумеется, будет синхронный перевод.

- На каком же языке я должен говорить?.. - значит, никуда не еду, подумал я, и почему-то очень огорчился.

У меня однажды уже была такая история. Мне позвонил товарищ из Канады, наш недавний эмигрант, и предложил прочитать курс в каком-то ихнем университете: какой хочешь и о чем угодно. Я решил, что это Божий перст - тоже грянул гром и сверкнуло. В ту пору жить мне было негде, я скитался по мастерским знакомых художников безо всякой видимой перспективы - а тут Канада! Полгода буду кувыркаться в Великих озерах, в Ниагаре, а потом на заработанные большие доллары сниму комнатушку в московском центре - в любом районе!.. Приятель перезвонил через день, когда я уже успел изучить карту Северной Америки, и сообщил, что все отменяется, ибо читать курс следовало исключительно на их языке. А я никакого канадского языка не знаю - тем более там их, кажется, два.

- Ну что вы, это вас будут синхронно переводить, - успокоил меня любезный Санкт-Петербург. - Итак, я вам звоню через неделю, а вы тем временем...

- Видите ли в чем дело, - нагло сказал я, потому что терять мне было совершенно нечего, а просто ехать из-за какого-то синхронного доклада я, разумеется, не хотел, - у меня обстоятельства, боюсь, для вас непреодолимые...

- Что такое? - участливо спросил Санкт-Петербург.

- Я никуда не могу ездить без жены, - сказал я твердо, - хоть и на конференцию в Питер, у нас с ней...

- Так в чем проблема? - рассмеялся Санкт-Петербург с каким-то непонятным мне облегчением, - хорошо, вы сразу предупредили, двухместных номеров будет мало, я знаю это по предыдущему опыту, а сейчас я вам сразу такой двойной забронирую. Договорились?

- Пожалуй... - сказал я в некотором остолбенении и зачем-то посмотрел на часы: до конференции в Питере оставалось не так уж много времени - месяц, а дел невпроворот, надо было все очень четко продумать и решить, слишком хорошо помнил я свои предыдущие неудачи.

Нет, конечно, не думал я тогда о дарах - ни о чем постороннем я вообще не думал. Я представил себе город на Неве - сразу вообразил, бывал там два-три раза в жизни по каким-то случайностям. Но если честно, не город я себе тогда представил и вообразил, даже не отель в его центре. У меня в руке позванивал ключ от номера, я открываю... Нет - закрываю дверь, за окном белые ночи...

Погоди, остановил я себя, какой отель, дверь, раньше будет поезд... Конечно, поезд - "стрела", "СВ". Вот с чего надо было начинать.

Я отправился в Пен-клуб.

Скажем так: в те дни это было не самое удачное место для решения личных проблем. Пен-клуб готовился к международному конгрессу - впервые в России! У них, как и у меня, оставался месяц - паника и истерика... Кто это сказал, что человек - животное общественное? Не помню, но я, видимо, из других, хотя вполне сочувствовал моим коллегам, даже, быть может, сострадал, но где-то глубоко, скорей, на подсознательном уровне. Во всяком случае, озабочен я был совсем не тем.

Я поднялся по шаткой лестнице, открыл дверь и сразу увидел одного из самых ответственных за все это эпохальное мероприятие - человека горячего, открытого, порой непредсказуемого, чаще всего ироничного и самоотверженного. Поэт, бывший футболист, он резво бежал по коридору, а навстречу трещали звонки сразу нескольких аппаратов.

- Здорово, - сказал я и придержал его за рукав, что было, разумеется, нарушением футбольных правил и можно было б схлопотать желтую карточку, - с кем бы тут у вас поговорить насчет билетов в Питер?

- Ты с печки свалился?.. - с изумлением сказал он. - А совесть у тебя есть? Какие билеты, не видишь, что происходит?

- А что происходит?

- Товарищи, друзья, коллеги... - он был возмущен до крайности. - Тебе, видишь ли, нужны билеты, а у нас...

- Да что у вас стряслось?

- Ты можешь себе представить, сколько проблем, да каждые полчаса?!. Десять минут назад, - только что, мне звонят, и выясняется, что... Даже не знаю, как тебе объяснить, чтоб ты понял, ты ж ко всему равнодушен... Предположим, выясняется, что, скажем, Фолкнер не приедет - понимаешь? Не может, не хочет, дела у него, он, видишь ли, романы пишет, а мы рассчитывали, нам нужен хотя бы один нобелевский или чтоб...

- Пока все нормально, - сказал я, - что тут удивительного? У Фолкнера вполне уважительная причина, ты мог бы и сам догадаться, что он не приедет. Замените его, ну... хотя бы на Миллера.

- Какого Миллера?

- Генри, - сказал я, - Фолкнер старомоден, его никто уже давно не читает, а на Генри Миллера или Чарльза Буковски вся Москва сбежится. Это Витя Ерофеев думает - открыл тему, но мы-то с тобой знаем, кому здесь принадлежит первенство...

- Хорошо живешь, - сказал он, - время есть на шуточки, ты правда не понимаешь, в какой мы кошмарной ситуации?

- Не понимаю, это ведь ты сказал про Фолкнера?

- Я сказал для примера, чтоб не размазывать - ты же понял, о чем речь? Нам нужны звезды - понимаешь? А звездам мы не нужны - им нужны деньги, за так они нипочем не поедут. Вот, скажем, Эко...

- А ты читал Эко? - спросил я.

- Я его читать не буду, но это имя, а ему нужен не только бизнес-класс и не просто суперлюкс, но и тысячу долларов на карман - это, считай, самый минимум. А где их взять?

- Так он писатель или баней заведует в этом, как его, - в Неаполе? сказал я. - А может, он семечками торгует на ихнем привозе в Тоскане?.. Он понимает, куда его приглашают - в нищую страну, мы только вчера с четверенек поднялись? У нас проблемы - для того и конгресс. Тысячу долларов! А где писательская солидарность? Я его тоже читать не могу.

- То-то у тебя солидарность - билетами для себя интересуешься, а не тем, как у нас и что. В Питер ему надо...

- Меня пригласили на продолжение нашего конгресса, я должен буду вытянуть ситуацию, если она тут провалится.

- Ах вон оно что? Они вытащат, как же! Да они в маразме - в Питере, они только о себе думают, как и ты, впрочем. А мы должны не только всех пригласить, поить-кормить и обустраивать, развлекать и решать высокие проблемы, они, видишь ли, еще хотят, чтоб мы их потом всех отправили в Питер? Мы... Ладно, кончаем базар - ты будешь помогать? Главное-то здесь, не где-то в Питере - триста человек, можешь себе представить?

- Ты же сказал, никто не хочет ехать?

- Это Фолкнер не хочет... То есть... Ну что он ко мне привязался, этот Фолкнер! Я имею в виду этого, как его?.. А эти триста с полным удовольствием. Они, знаешь, зачем едут - все триста человек? Затем, чтобы громко, на весь мир заклеймить нас, как коллаборантов, что нам плевать на права человека, что Кавказ превращен в кровавую баню, а мы тут...

Мне стало не по себе: получалось, что я тоже типа коллаборант, думаю только о своих, скажем, проблемах, и как бы за чужой счет хочу это самое...

- Что ты так уж переживаешь за других, - сказал я вразумляюще. - Мы-то с тобой не такие, и у нас у всех свобода - в нашем Пене. Свобода, а не партия? У нас с тобой есть свое отношение - к Кавказу и ко всему прочему? Есть. Вот мы его и выскажем - разве не так?

- Это уже кое-что, - сказал он и посмотрел на меня помягче. - Ты, стало быть, еще живой. В связи с этим даю тебе конкретное задание. Тут такая история: у нас неожиданно сорвалась главная развлекательная программа посещение Большого театра, они такие деньги хотят слупить с наших иностранцев, у нас ни на что больше не останется. А зачем нам Большой? Нам он точно не нужен. Можешь его чем-нибудь заменить? Подумай - чтоб интересно, красиво, современно - настоящее гала-представление. Можешь?