Четырнадцатое июля - Страница 3

Гоншон. Я прощаю тебя. Не драться же нам, когда неприятель стоит у стен... Да к тому же ты мой клиент. Но мы еще встретимся, когда версальцы будут здесь.

Демулен. Разве они в самом деле подходят?

Гоншон. А! Бледнеешь! Да, будет бой! Лотарингские и фландрские наемники на Гренельской равнине; артиллерия в Сен-Дени, немецкая кавалерия в Военной школе. В Версале маршал, окруженный адъютантами, отдает приказы перед боем. Они атакуют нас сегодня ночью.

Женщина. Господи, помилуй! Что с нами станется?

Буржуа. Разбойники! Мы, французы, для них хуже неприятеля.

Рабочий (Гоншону). Откуда тебе все известно? Ведь дорога в Версаль отрезана. Они установили пушки на Севрском мосту. Никого не пропускают.

Гоншон. Ты что, подозреваешь меня? Смотри! Всякий, кто посмеет сомневаться в моей преданности Нации, отведает моего кулака. Разве Гоншон не всем здесь известен?

Рабочий. Никто тебя не подозревает. Успокойся. Не время теперь грызться друг с другом. И без того хватит дела. У тебя только спрашивают, откуда ты получил сведения.

Гоншон. Я никому не обязан давать отчет. Что знаю, то знаю. У меня свои источники.

Другой рабочий (первому). Оставь его! Он парень ничего, простецкий.

Буржуа. Боже мой! Что же нам делать?!

Студент. К воротам! Все к воротам! Не пропустим их!

Буржуа. Как же это мы можем не пропустить?! Жалкие, безоружные люди, не обученные военному делу, да разве мы сумеем оказать сопротивление лучшим войскам королевства!

Другой. Какое там! Они уже вошли! А здесь эта Бастилия въелась в нас, как язва, подтачивает наши силы и никак от нее не избавишься!

Рабочий. А! Проклятая! Кто нам поможет свалить ее?

Студент. Сегодня в Бастилию ввели еще одну роту швейцарцев.

Другой. Пушки оттуда направлены прямо на Сент-Антуанское предместье.

Рабочий. Ничего, ничего не удастся сделать, пока у нас в зубах эти удила. Надо прежде всего освободиться от них.

Буржуа. Но каким способом?

Рабочий. Способа я не знаю. Надо просто взять ее.

Все (сумрачно и недоверчиво). Взять Бастилию?! (Отворачиваются друг от друга.)

Продавцы газет (издали). Новости!.. Самые свежие новости... Смертельная схватка под Парижем!..

Мужчина (маниакального вида, истощенный, в поношенном платье). Не солдат мы должны опасаться. Они не нападут на нас.

Все. Что?

Маньяк. Они не нападут на нас. Их план куда проще: держать нас в осаде, пока мы не умрем с голоду.

Рабочий. Сдается мне, что с их помощью дело идет к тому. Стоишь, стоишь у булочных с утра и до поздней ночи.

Женщина. Мука стала роскошью.

Маньяк. С завтрашнего дня подвоза вовсе не будет.

Буржуа. Куда же они девают зерно?

Маньяк. Уж я-то знаю. Они ссыпали его в каменоломни, в Санлис и Шантийи, — пусть, мол, сгниет, лишь бы не досталось нам.

Буржуа (недоверчиво). Быть этого не может!

Маньяк. Это именно так.

Женщина. Он верно говорит. В Шампани кавалерия уничтожила хлеб на корню, чтобы уморить нас с голоду.

Маньяк. Мало того! Они кладут отраву в хлеб, который продают нам. Съешь — обжигает горло и внутренности. В моем квартале умерло двадцать человек. Таков приказ из Версаля. Уморить нас точно крыс.

Демулен. Нет такого короля, который пожелал бы истребить свой народ. Для этого нужно быть Нероном. Франция еще не дошла до такого безумия.

Маньяк (таинственно). Я знаю, в чем секрет. Французов развелось слишком много. Вот они и решили поубавить народу во Франции.

Демулен. Ты болен, дружище, тебе надо полечиться.

Рабочий. В его словах есть доля истины. Королеве хочется, чтобы все мы подохли.

Демулен. Какой ей в этом прок?

Рабочий. Она же австриячка, черт подери! Австрияки всегда были врагами Франции. Если австриячка и вышла за нашего короля, так только для того, чтобы легче было напакостить нам. До тех пор, пока она у нас, нам не будет покоя.

Другие. Он прав. Вон из Франции австриячку!

Конта (из толпы). А почему вон?

Толпа. То есть как «почему»?

Конта (выступая вперед). Вот именно. Почему? Очумели вы, что ли? Кидаетесь на самую очаровательную из женщин!

Толпа. Этого еще не хватало! Кто смеет заступаться за австриячку?

— Каковая наглость! Это уж слишком! Нам плюют в лицо!

Демулен (к Конта). Молчите, не надо отвечать им. Уходите отсюда скорее.

Конта. Я никуда не тороплюсь.

Демулен. Смотрите, нас окружают. Сбегаются со всех сторон.

Конта. Тем лучше!

Оборванец. Что ты там бормочешь, аристократка? А ну, повтори!

Конта (отстраняя его). Не дыши мне в лицо. Я сказала: «Да здравствует королева!»

Толпа (вне себя). А! Проклятая ведьма!

Приказчик. Этой красотке не худо бы задать хорошую порку.

Конта. А вот этой глупой роже недолго придется ждать оплеухи. (Бьет его по лицу.)

Приказчик. На помощь!

Толпа (сбегаясь). Сюда, сюда!

— Что случилось?

— Аристократка избивает патриота!

— В воду ее!..

Демулен. Граждане! Это шутка...

Толпа (в ярости). В воду ее!..

Гюлен (расталкивая толпу). Эй! (Заслоняет собою Конта). Вы знаете меня, друзья! Я — Гюлен. Вы видели меня в деле. Это я выломал ворота Аббатства, чтобы освободить наших товарищей, французских гвардейцев. И я проломлю голову первому, кто посмеет тронуть ее. Уважайте женщин, черт вас дери! Если хотите драться — врагов довольно. Сыскать их нетрудно!

Толпа. А ведь он прав!

— Браво!

— Вовсе нет! Она нас оскорбила. Пусть просит прощения!

— На колени, аристократка!

— Пусть кричит: «Долой королеву!»

Конта. И не подумаю. (Демулену.) Помогите мне. (Взбирается на стол.) Если ко мне будут приставать, я закричу: «Долой Неккера». (В толпе гул.) Вам меня не запугать. Вы думаете, я струшу оттого, что вас много и что вы рычите на меня сотней глоток? У меня глотка всего-навсего одна, но она стоит ваших. Я привыкла говорить с народом. Каждый вечер я встречаюсь с вами. Я — Конта.

Толпа. Конта из «Театр франсэ»!

— Из «Театр франсэ»!

— А! а!..

— Дай-ка посмотреть!

— Да замолчите вы!

Конта. Вы не любите королеву? Вы хотите избавиться от нее? Что ж, выгоняйте из Франции всех красивых женщин! Только скажите: мы быстро соберем пожитки. Посмотрим, как вы обойдетесь без нас. Какой дурак назвал меня аристократкой? Я — дочь торговки селедками, моя мать содержала лавчонку возле Шатлэ. Я так же работаю, как и вы. Я так же, как и вы, люблю Неккера. Я — за Национальное собрание! Но я не потерплю, чтобы мною командовали; и даю слово: если бы вы, черт подери, потребовали, чтобы я закричала: «Да здравствует Комедия!» — я бы крикнула: «Долой Мольера!» Думайте, что хотите. Дуракам закон не писан. Но такого закона нет, чтобы здравомыслящих людей заставлять делать глупости. Я люблю королеву и открыто заявляю об этом.

Студент. Еще бы! Они работают на паях. У них общий любовник — граф д'Артуа.

Двое рабочих. Ну и баба! Этой пальца в рот не клади.

— За словом в карман не полезет!

Демулен. Граждане, нельзя требовать от королевы, чтобы она высказывалась против королевской власти. Истинная королева — вот она, перед вами! Те, кого называют королевами, — призрачные властительницы, чучела в коронах! В лучшем случае они способны произвести на свет дофина. Как только он вылупится, их можно бросить на свалку. А ведь они живут на наш счет и обходятся нам недешево. Разумнее всего было бы отправить австрийскую наседку обратно в курятник, откуда ее заполучили за большие деньги. Будто француженки сами не способны рожать детей! Другое дело — королевы театра! Они созданы на радость народу. Каждый час их жизни посвящен служению нам. Каждый их взгляд дарит нам наслаждение. Они — наша плоть, наше достояние, наша национальная собственность. Именем пухленькой Венеры защитим ее и крикнем все вместе: да здравствует королева подлинная, вот эта, да здравствует Конта!