Четыре птицы - Страница 2
Изменить размер шрифта:
Подъёмный кран
Подъёмный кран – тропическая птица,
Загадочная надпись – ОСН-3
Москва-река на солнце серебрится,
И сладкой гарью дышат пустыри.
Сюда ведет проезд Южнопортовый,
В тоскливый шлакоблочный пейзаж.
Забор, воняющий покраской новой,
И полуразвалившийся гараж.
Громадные гудят автомобили,
На стенах иероглифами мат,
Как будто в этом запахе и пыли,
Свершается магический обряд.
Бессмысленная злая кутерьма
Алхимика, сошедшего с ума.
Ливень
Июль дождлив и жарок, как субтропики.
Глотает фразы сумасшедший ливень,
И тёмен смысл его невнятной строфики,
И голос его влажный непосилен.
Поёт вода с экспрессией пугающей
О том ли, что все капли сочтены,
Или о солнце в лужах, подсыхающих
Среди внезапной звонкой тишины?
А может быть, предвосхитить пытается,
Долбя ожесточённо водосток,
Как беззащитно свету улыбается,
Прорвавшийся из-под земли росток.
А ливень вниз уйдет. Какая разница,
Что в нежности своей несправедлив,
Что капли с листьев, прыгают и дразнятся,
И тихо говорю: «Июль дождлив…»
Раки
Раки выходят на тёплые камни,
Свиркает кто-то в высокой траве.
Жизнь свою щедро приносит река мне,
Точно туза в рукаве.
Может быть, завтра ей дар возвращу я,
Жизнь свою ей возвратив,
Раки тогда надо мной потанцуют,
Клешни раскрыв.
Будут звенеть комары неустанно,
Мох, наливаясь, светлеть,
И облака будут плыть к океану,
А река будет петь.
Лесной царь
Темнота наступает стремительно,
Я один на дороге лесной,
Шевелящимся в сумраке жителям,
Навсегда бесконечно чужой.
Мне невидно, кто ветками хрустает,
Кто кричит над моей головой,
Лишь черники дрожащие кустики
Покрываются свежей росой.
Я не знаю для этого имени,
Лес надежно секреты таит,
Царь лесной, забери, забери меня,
Посвяти меня в тайны свои.
Туристы
Солнце – мячик, запущенный прямо в зенит,
День карельский, неслыханно жаркий.
Слышны аплодисменты – то утка бежит
По воде перед носом байдарки.
За инструктором лодки одна за другой,
Как за уткой утята.
Вот пристали на днёвку. С затекшей спиной
Вылезают неловко ребята.
Обгорели, промокли, смеются они.
Стало шумно меж сосен.
На полянке остались лишь слепни одни —
Посмотреть, как байдарки выносят.
У туристов закуска и выпивка есть,
Ничего не жалеют.
На стволе в два обхвата удобно присесть,
Только в кустиках надо скорее.
А когда ночь наступит и лес оживёт,
Соберутся у светлого круга.
Вдруг затихнут, и слышно, как жук проползёт.
Зябко жмутся друг к другу.
Ледяные глыбы тишины
Ледяные глыбы тишины,
Сжатые дрожащие колонны —
Чёрных дыр мучительные сны
И ревущей плазмы мегатонны.
В сгустках гравитации летят,
Звёздные беззвучные громады,
И бушует, выгорая, ад
В недрах выгорающего ада.
Но они – лишь искорки во мгле
Растворяясь в петлях расстояний.
Ветви галактических сияний,
Еле различимы на Земле.
Где свод неба выточен и прочен,
В тихой отражается реке,
Метеоры – эти слёзы ночи,
Катятся по бархатной щеке.
Поздний октябрь
Томительная неба просинь
Нежнее, чище и родней.
Рассвет окрашивает осень
В предчувствии бесцветных дней.
Дрожат берёзки между сосен,
Листвы лишённые своей,
Уже не золотая осень,
Она и проще, и скромней.
Глядит с улыбкой виноватой,
На свой поблекнувший наряд,
Но наполняет цветом взгляд
Рассвет сквозь воздух горьковатый.
И окон рыцарские латы
Малиновым огнём горят.
Перелётные птицы
А чёрные птицы, и правда, на юг улетают.
Наполнено небо прощальными криками птиц,
Но люди спешат, люди головы не подымают,
И небо пустеет, устав от опущенных лиц.
А вскоре, наутро, окажутся голыми клены,
И будут под ними, обсыпаны снежной трухой,
Пасти голубей, охраняя от кошек, вороны,
Ещё воробьи не покинут наш город сырой.
Да что я грущу, ведь на то – перелётные птицы,
Они улетают – и в небо смотри, не смотри,
Наступит Зима, на балкон возвратятся синицы,
А может быть, даже и толстенькие снегири.