Четыре повести о Колдовском мире - Страница 10

— Бретфорд! — прошептала Эйслин, закрывая глаза и откидываясь на подушку. Видимо, силы покинули ее. — Злополучный Бретфорд! Он должен быть остановлен, прежде чем черная повозка…

Госпожа Айрина и Мердис переглянулись. Они никогда не любили друг друга, но сейчас об этом забыли.

— Неужели ты ничего не можешь сделать? — прошептала госпожа Айрина. — Моя дочь умирает!

— Эта лихорадка не обычного свойства, — медленно сказала Мердис. — Миледи, этот ребенок не совсем ваша дочь. Есть силы, которые воздействуют на нее. Вы это вряд ли поймете. Ее дали вам для определенной цели, после того, как жизнь вашего ребенка закончилась. Древние не хотят, чтобы их знание пропало. В Пустыне они спрятали нечто, и оно должно быть защищено от неправильного использования. Этот ребенок — один из десяти, цель которых — защитить этот секрет. Если она решится выполнить свою миссию, она должна будет покинуть и вас, и Мэла, и все то, что она любит. Сейчас в ней борются два начала — земное и древнее. Вот эта-то борьба и вызывает лихорадку. Ведь она еще ребенок, а перед ней поставлен великий выбор.

Госпожа Айрина упала на колени подле кровати Эйслин, глядя ей в лицо.

— Была ли я слишком горда, слишком жадна? Я хотела, чтобы ей достался Малмгарт и богатый муж, который добавил бы ей славы. Мне надо было согласиться на то, чтобы она выбрала Мэла. Мэл был бы здесь, рядом с ней. Ведь ей никто никогда не нравился, кроме Мэла, а я ревновала. Неужели, Мердис, я потеряю теперь ее окончательно?

— Не знаю, миледи. Такая, как я, не может знать будущее.

— Доченька, ты меня слышишь? — госпожа Айрина придвинулась ближе. — Я разорву твой брачный контракт с Хроком. Ты опять будешь сильной. Есть что-то, что ты должна сделать, цель, для которой тебя послали. Если Мэл — твоя судьба, иди за ним. Никто не будет тебе мешать. Ты все еще моя дочь, кем бы еще ты ни была. Пусть дураки и трусы говорят, что хотят. Я горжусь тем, что ты моя дочь.

Сон Эйслин становился спокойнее. Обе женщины смотрели за ней почти до рассвета, и тут бдительная Мердис слегка задремала. Эйслин проснулась и тихонько встала. Мать ее спала, неловко устроившись в кресле, подложив под щеку руку. Эйслин легонько поцеловала ее, а затем тронула Мердис за плечо.

— Пора, — прошептала она, взяла туфли и плащ. — Черная повозка подходит.

Мердис проснулась, вышла за ней из комнаты и спустилась по лестнице во двор. Дверь была надежно закрыта на засов и на тяжелые замки, но они беззвучно открыли ее и вышли. Затем так же осторожно закрыли ее за собой.

Эйслин остановилась в центре двора. Распущенные волосы ее в свете луны нимбом окружали лицо. Она поворачивала голову, прислушиваясь к звукам, которых Мердис не слышала.

— Дитя, ты больна… — начала Мердис.

— Идет! — прошептала вдруг Эйслин. Послышался отдаленный грохот деревянных колес, похожий на гром. Звук становился все громче, слышался свист кнута. Эйслин повернулась к большим воротам замка. Они были заперты и должны были оставаться запертыми до возвращения лорда Руфуса. Через этот вход ничто не могло пройти, однако закрутилось облако, через него пробились крутящиеся потоки света, и постепенно облако приняло форму огромной черной повозки с двумя высокими колесами. На ней были символы, знакомые Мердис. Повозку тянул гигантский бык. Его лишенное кожи тело с кровавыми полосками было серого цвета и блестело. Он неумолимо двигался к ним, как в ночном кошмаре. Возница в капюшоне поднял кнут и, щелкнув им, произвел звук, подобный грому. При этом на Мердис и Эйслин взметнулась одежда и разлетелись волосы.

Мердис схватилась за руку Эйслин, стараясь оттащить ее, но Эйслин не двигалась. Повозка остановилась, и возница поманил кнутом. Вилы были засунуты в специальное гнездо, острые концы их блестели голубым огнем. Эйслин потянула Мердис вперед, не обращая внимания на ее протесты. Скоро все стихло в порывах ветра.

В повозке сидели остальные мертворожденные. Все девять человек со своими опекунами радостно приветствовали девушку, когда Эйслин заняла свое место. Они общались друг с другом, не произнося ни слова, но Мердис казалось, что ее захлестывают волны возбужденной болтовни. Она не почувствовала, что покидает Малмгарт, сопровождаемая мощными порывами ветра, громом и яростными стрелами молний. Повозка ехала не так, как обычные повозки. Вместо того чтобы громыхать по избитой дороге Долин, она парила в воздухе среди густых облаков.

Эйслин напрягала все органы чувств, чтобы определить направление, по которому они двигались.

— Мы, Мердис, движемся на север, в Пустыню, это в другой стороне от битвы при Бретфорде. У Мэла и Руфуса не хватит времени, чтобы договориться с другими лордами, прежде чем захватчики высадятся на наш берег. Почему мы движемся на север, когда битва происходит на юге? — она говорила громко, так чтобы все слышали, не обращая внимания на попытки Мердис заставить ее замолчать.

Одетый в серую одежду возница обернулся. Лица его в падавшей на него тени от капюшона не было видно. Он ответил:

— Если люди Долины не согласятся на их лидерство, Долины опять будут уничтожены. Их вооружение и войска не идут ни в какое сравнение с Ализоном.

— Вместо того, чтобы ехать в Пустыню, мы могли бы им помочь, — настаивала Эйслин.

— Это их судьба, раз уж они так глупо заупрямились. Они могут сражаться друг с другом из гордости и недоверия. Смертные люди так устроены: дерутся и умирают, когда не надо. Так они и захватчиков пропустят. Нам сейчас надо защитить то, что спрятано.

Эйслин подумала о Мэле, и ее чувства разом отозвались в душах остальных: так листья поднимаются под сильным порывом ветра. Все они не захотели слепо подчиниться воле возницы.

— Мои родители и мои братья погибнут, если я ничего для них не сделаю, — сказала Мирр. — Они бы ни за что от меня не отвернулись.

Все остальные вторили ей. Эйслин велела вознице:

— Поворачивайте повозку и езжайте на юг.

— Вы что же, выступаете против воли Древней Расы? Я не могу развернуться. Мне приказано привезти вас на место, и я должен это сделать.

— Я велю вам повернуть на юг, или я назову ваше имя, — приказала Эйслин. — Я вас знаю, и я не боюсь.

Опекуны в страхе съежились от такой дерзости, а Мердис попыталась усадить ее на место.

— Эйслин! Это бунт! Никто не смеет выступать против Древних! Ты не сможешь изменить то, что решено ими.

— Разве Старая Раса решает судьбу смертных людей? — гневно спросила Эйслин. — Разве люди не вольны решать сами за себя и выбирать дорогу, которая ведет их к цели? Даже люди Древней Расы не имеют право приказать людям Долин, что они должны умереть, чтобы спасти то, что спрятано. Они не умрут, если мы повернем назад и придем им на помощь, а мы обязаны им помочь. Мы такие же смертные, как и они, мы такие же, за исключением того, что нас разделяет. Отвернувшись от них, мы предадим сами себя!

— Эйслин! — закричала Мердис — Ты не можешь этого сделать! Ты сама не знаешь, что делаешь! Ты можешь погубить и себя, и всех остальных мертворожденных! Вся долгая, терпеливая и планомерная работа людей Древней Расы пойдет насмарку!

Еще один опекун промолвил:

— Возможно, так и произойдет! Они допустили ошибку, вложив свои души в тела смертных людей! Какое отвратительное сочетание Силы и чувства!

— Замолчите! — воскликнула Эйслин. — Мы повернем повозку назад. Все мы знаем имя возницы, и я назову его первая.

— Ты просто пародия на Силу Древних! — прошипел возница. — Ты не имеешь права командовать этой повозкой!

— А я скомандую, — спокойно сказала Эйслин. — Твое имя — Виард, и я командую тебе повернуть назад.

— Раскомандовалась, — сказал Виард мрачно.

— Поворачивай, Виард! — воскликнули мертворожденные, в то время как опекуны их сжались от страха.

Виард вспорол воздух кнутом, послышались оглушающие удары грома. Повозка дернулась, закачалась, как корабль на волнах, заскрежетав, почти остановилась и развернулась. Гигантский вол пошел вперед, на губах его вскипела обильная пена.