Честность - одинокое слово (СИ) - Страница 79

Проснувшись, первым делом ощутил его тепло. Ноздрей коснулся чистый запах альфы, тело предательски заныло, - я лежал на боку, головой на его руке, и он тесно прижимался ко мне со спины, обнимая за талию. Дыхание мгновенно сбилось, захотелось застонать, но я сдержался.

- Проснулся, Юби? - тихо шепнул он мне на ухо. - Смог отдохнуть?

- Как ты узнал, что я уже не сплю?

- Почувствовал, - я понял, что он улыбнулся. - Твое дыхание изменилось...

- А ты? Ты спал?

- Я даже не пытался. Боялся, вдруг исчезнешь, - он повернул меня на спину и посмотрел в глаза. - Юби, давай поженимся опять, на этот раз всерьез и навсегда? За прежние мои ошибки я прошу простить, я к сожалению, не в силах изменить того, что было, но в будущем моя любовь, мой дом, моя постель принадлежат тебе. Я никогда не изменю, я твой - душой и телом. Юби, я люблю тебя, ты сможешь мне поверить?

- Но Керт, как же...

- Да, знаю. Ты о том ребенке. Не думаю, что он на самом деле мой, но если даже так, я не обязан брать в мужья того омегу, не представляю даже, кто он и откуда взялся? Юби, я выясню, все сделаю, как надо. Младенца, если он мой сын, я обеспечу всем необходимым, решу вопрос с его отцом. Если он от него откажется, то я приму в свой дом, если возьмет себе, они ни в чем не будут нуждаться. Но связываться с нелюбимым на всю жизнь я не согласен, это никому не пойдет на пользу, ни нам двоим, и ни ребенку. Ты понимаешь, да, о чем я говорю?

Он близко на меня смотрел и гладил волосы. Вторая рука как-то незаметно пробралась под тонкую ткань рубашки, в которой я спал, и трогала там ласково и осторожно. Вроде вполне невинные пока движения, но действовали они на мое неискушенное тело просто ошеломляюще. Я слышал все, о чем он говорил, я понимал его слова, но отвечать и что-то спрашивать еще мне не хотелось. Даже такое непростое и серьезное обстоятельство, как появление у него сына сейчас казалось мне совсем незначительным, меня не касающимся, и единственным настоящим было то, что Керт сейчас со мной, он говорит мне о любви и нежно гладит, его рука блуждает в волосах, щекотно, чувственно, невыносимо нежно...

Наверное, я эгоист, как все. А почему бы нет, ведь я обычный человек, и мне так хочется немножко счастья. И я не выдержал напора своего желания, я потянулся к альфе, обнял его и замер от предчувствия того, что будет дальше.

- Я понимаю, Керт, и верю. Хочу тебе поверить, ведь мне никто не нужен в целом свете, только ты... - Отчаянная смелость, и откуда что взялось? Закрыв глаза, я сам его потрогал, грудь и бедро, тугие мышцы живота... Дыханье рвалось на вдохах, а руки продолжали прикасаться, мелко подрагивало тело в нетерпении ответа от того, кто был сейчас так нужен.

Он застонал и хриплым шепотом назвал по имени, коснулся моего лица, бровей и щек, погладил пальцем подбородок, провел мне по губам, спустился ниже... Губы проделали такой же путь, остановившись на губах, потом на шее, пососали мочку уха. Я задрожал сильнее, тело потянуло наслаждением, но это было лишь началом. Керт расстегнул на мне рубашку и прильнул губами к обнажившейся груди, чуть прикусив сосок, и я взорвался шквалом незнакомых ранее эмоций, почти крича от охватившего меня экстаза.

- Юби, ты так чувствителен, - я слышал его голос словно бы издалека, не замечая, что царапаю его за плечи. - Или тебя никто не трогал здесь? Прости меня, я полный идиот, если поверил негодяю Реду... Любовь моя, я так хочу тебя! Мой ненаглядный, драгоценный... - он что-то говорил еще, невнятно, словно бы в бреду, но я и сам был не намного больше в разуме, и отвечал ему таким же бормотанием, а губы альфы продолжали свой волшебный путь, терзая, сладко мучая, даря блаженство. Теперь он целовал мне бедра и живот, и я тянулся к этим поцелуям, раскинувшись под ним в бесстыдной неге...

Послушно приподнялся, чтобы он стащил с меня белье, и тут же ощутил его ладонь там, между ног, где так безумно и отчаянно пульсировало страстное желание, и застонал, уже не сдерживаясь и забыв смущаться, когда он быстро и умело взорвал меня экстазом первого оргазма, лаская и целуя самые интимные места.

- Керт, но разве так...

- Я знаю, милый, просто полежи немного, - ласково целуя в губы, тихо отозвался он. - Ты девственник, я должен быть с тобой предельно осторожен, ведь первый раз чрезвычайно важен. Ты доверяешь мне, мой милый? Тогда расслабься и лежи, и просто чувствуй.

И я лежал, и чувствовал, и наслаждался, как в сказочной стране, где властвует любовь. Он снова целовал меня, - лопатки, плечи, спину, талию и ягодицы, бросая тело в трепет эротического беспредела, поглаживая там, где было удивительно приятно.

- Керт, Керт, - я словно разучился говорить и только имя вырывалось из меня, как стон, как заклинание, мольба о большем. Я снова был невыносимо возбужден, я весь горел, хрипел, кричал и плакал, отдаваясь без остатка, но он не торопился, тщательно и бережно готовя меня к первой близости, одной рукой лаская мой восставший член, другой растягивая влажный анус.

Больно мне было лишь один короткий миг, потом я утонул в блаженстве, приняв в себя назначенного мне судьбой супруга. В эти минуты близости я чувствовал его своим, самым родным, единственным на свете и любимым.

- Юби, любовь моя, - задыхаясь от счастья, он целовал мне самые интимные места, а я лежал без сил, в слезах невыразимого блаженства, и принимал изысканные ласки от любимого, который только что сделал меня своим. Его язык и губы, - он ласкал мой член и влажную промежность, касался только что принявшего его ануса, и я балдел в буквальном смысле слова, даже не думая стесняться этих проявлений благодарных чувств.

Я тоже был безмерно благодарен, тоже хотел чем-то порадовать его, но чем - не знал, поэтому и прошептал те самые заветные слова, какие говорить пока не собирался.

- Керт, я люблю тебя...

Кертис Метман

Я в самом деле чувствовал себя молодоженом, и мы вели себя, наверно, точно так же, как в медовый месяц. Два дня практически не вылезали из постели, и не хотели отрываться друг от друга. Почти не говорили ни о чем, едва дыша от счастья и от страстного желания, которое казалось бесконечным...

Я никогда еще так не был счастлив, и никогда так сильно не желал омегу. Только мой Юби, моя единственная на земле любовь. С ним я горел в огне любви, ему все отдавал до капли, и он мне отвечал таким же пылким чувством. Но все-таки я видел в нем и тень печали, он вроде не надеялся на то, что счастье не прервется, когда мы выйдем за пределы этой красивой комнаты и нас снова затянет мир привычных будней...