Честное пионерское! Часть 4 (СИ) - Страница 2

— Как тебе такой рюкзачок? — спросила она.

Я с недоумением уставился на олимпийские кольца: не ассоциировались они у меня с «французским брендом». Да фасон сумки «оставлял желать лучшего» — это мягко говоря. Единственное, что приглянулось мне в Надиной находке — это цвет и качество материала.

Так я Ивановой и заявил.

Надежда Сергеевна усмехнулась.

— А если вот с этим сравнить? — сказала она.

Накрыла ладонью верхнюю треть моего карандашного рисунка. Другой рукой указала на сумку с олимпийской символикой, которая на удивление походила на нижнюю часть изображённого на бумаге рюкзака. Я хмыкнул от удивления, приподнял брови.

— Ты хочешь переделать в рюкзак для Зои свой подарок? — спросил я.

Надя пожала плечами.

— Нужно же его как-то использовать, — сказала она. — Эта старомодная штуковина, конечно, не выглядит детским рюкзаком. Но если бы у меня была ещё одна такая же… или другого цвета, то я бы их запросто превратила в приличный подарок для Зои.

Надежда Сергеевна ткнула в бок сумки пальцем.

— От второго подобного экземпляра мне понадобится вот эта часть, — продолжила она. — И ручки тоже — для второй лямки. Молнии отпорю, соединю обе части. Заменим подклад. Лоскутки с рисунками тоже срежу. Сделаем вместо них аппликацию с вышивкой этого твоего Диора.

Мишина мама развела руками, сказала:

— Вещица получится в точности, как на твоём рисунке. Горловину накроем. Вышивка будет хорошо смотреться вот на этом месте; или вот тут. Учебники здесь поместятся. И длину лямок легко можно будет настроить. Всё, как ты и хотел. Моей невестке понравится!

Надежда Сергеевна испуганно пискнула, прижала руку ко рту. Взглянула на меня с ужасом, словно разболтала жуткую тайну. Я не сдержал усмешку. Покачал головой. Надя Иванова сложила брови домиком — будто нашкодивший маленький ребёнок.

— Кому понравится? — переспросил я.

— Зое понравится, — произнесла Надя. — Разве я не так сказала?

Я посмотрел на «нижнюю половину Зоиного рюкзака». Внутри сумки обнаружил ярлык с печатью. Прочёл: «ПО „Спутник“. Сумка женская. Первый сорт». На той же печати увидел номер модели и даже цену. Надин подарок производитель оценил в восемь рублей и семьдесят девять копеек. Я тут же прикинул, сколько денег осталось в моём личном бюджете — вздохнул, что не укрылось от внимания Мишиной мамы. Надежда Сергеевна заверила меня: деньги на «хорошее дело» у нас найдутся. Указала на вазу, что служила хранилищем наших семейных капиталов. А я подумал, что часть лежавших едва ли не на виду купюр не мешало бы перепрятать.

Я поинтересовался, где можно купить вторую такую же «красавицу-сумку». Надежда Сергеевна «послала» меня в «Универмаг». Куда я во вторник после уроков и отправился, отказавшись от компании Зои Каховской (девочка обиделась, когда я не взял её с собой в магазин). В «главном» магазине нашего района уже днём было не протолкнуться (я вообразил, как многолюдно тут будет в конце рабочего дня). И только здесь я обнаружил полноценную новогоднюю атмосферу: повсюду блестели новогодние украшения, сверкали гирлянды, на витринах красовались стеклянные шары, а под ногами толп покупателей я дважды заметил мандариновые корки.

Увидел я на стене за прилавком и цель своего визита: ту самую «олимпийскую» сумку. И даже не одну — в трёх вариантах расцветок (с похожими кольцами-логотипами на боках). Я удивлённо хмыкнул. Подумал: либо у советских граждан всё ещё не ослабела тяга к спортивной символике, либо наша промышленность с необъяснимым упорством эту «тягу» им навязывала. Я не попросил у продавцов отдела скидку на «устаревшую и вышедшую из моды» модель. Было неловко о чём-либо вообще просить этих важных и занятых людей (гнал бы таких работников взашей, будь я владельцем или директором этого магазина). Пробил на кассе чек (отстояв получасовую очередь).

Почувствовал себя главным добытчиком в семье, когда утёр шапкой со лба пот и прижал к груди, словно приз, вожделенную сумку.

Перед тренировкой я в очередной раз вспомнил свой разговор с Юрием Фёдоровичем. Но не вчерашний. А тот, что мы вели с Каховским по пути к Надиному дому. Это когда я выложил ему нарытую мной в прошлой жизни информацию об убийстве школьниц. И когда рассказал Зоиному отцу о том, что в этот раз уберёг от незавидной участи Виктора Егоровича Солнцева. «Дядя Юра» заявил тогда, что у меня «не было шансов» спасти Оксану Локтеву — это потому что я действовал «в одиночку». Поначалу я не согласился с его утверждением. Но те его слова временами всплывали в моей памяти (будто требовавшая решения теорема). Я обдумывал их, рассматривал «случай с Локтевой» со всех сторон. Невольно вспомнил свою прошлую жизнь: начало девяностых годов, когда я сдружился с парнями из «третьей» группы Верховцева. Мы с Кругликовым тогда годились дружбой с «третьими».

Класса с шестого мы посещали все их сборища, участвовали в их походах на дискотеки и в вылазках на природу. Я усмехнулся, вспоминая забавные случаи, что происходили с «третьими» в разные годы моей жизни. Неторопливо повязывал ремень, стоя перед шкафчиком в раздевалке, и прислушивался к разговорам юных спортсменов. Темы для разговоров у парней из «третьей» группы сегодня были прежними. Меня снова просветили: Лера Кравец «влюблена» в Олега Васильева (в прошлой жизни я не подозревал, что их взаимная симпатия возникла в столь юном возрасте). Выслушал, кто из парней «третьей» группы уже пробовал курить (и кто не бросил эту вредную привычку). Освежил в памяти известные мне ещё по прошлой жизни подробности личной жизни Дениса Петровича Верховцева. Узнал, что Лежик уже поставил на витрину в «Ленинском» добытый на городских соревнованиях трофей.

До начала тренировки оставалось чуть больше четверти часа. Парни переодевались неторопливо, болтали, смеялись. Шутил над приятелями (и надо мной) и Олег Васильев, упрочивший после победы на городских соревнованиях свой авторитет в группе. В его речи то и дело проскальзывали цитаты из советских фильмов, приправленные «крепкими» «дворовыми» выражениями. Лежик увлечённо обсуждал любую проблематику, но увиливал от разговоров о Лере Кравец. Он раз за разом уклонялся от этой темы, будто не понимал: кто такая эта Лера и почему о ней расспрашивали именно его. Меня и парней поведение Олега забавляло. Мы развлекались, упорно сворачивая разговор на «отношения» Васильева и Кравец. Вынуждали Олега хмуриться (пару раз он угрожал метнуть в нас своими кедами). Но Лежик не злился. Он смеялся над шутками вместе с нами. И без устали спорил.

Основным оппонентом Василева в спорах сегодня выступал Слава Дейнеко — светловолосый, голубоглазый крепыш, ездивший в «Ленинский» из Первомайского района. Славка слегка шепелявил, говорил короткими фразами и делал между ними чрезмерно длинные паузы. Его манера разговора неизменно вызывала улыбки на лицах слушателей — парня это нисколько не смущало. Я ещё в прошлой жизни заподозрил, что Славка «неровно дышал» к Кравец. Потому парень и не упускал возможности лишний раз заговорить о Лере. В известном мне варианте будущего на Кравец женился не Дейнеко, а Васильев. Не женился Вячеслав на Лере и после смерти Лежика: к тому времени он уже отбывал наказание в местах лишения свободы за преднамеренное убийство. Славу задержали через три дня после моего ранения и смерти Кругликова: Дейнеко сам явился в милицию с повинной после похорон Валеры.

Это он задушил стрелявшего в нас Рудика Веселовского — того самого парня, что в моём видении убил и рыжего Вовчика. Славка нашёл Весло раньше милиции, подстерёг его в подъезде… В смерти Валеры Кругликова Дейнеко винил себя: ведь это он нас отправил на ту встречу с октябрьскими. Ни Слава, ни мы не предполагали, что наша с Кругликовым «представительская» миссия завершится убийством Валеры и моим ранением. Она планировалась, как заурядная встреча. А завершилась дракой и стрельбой. В драке мы с Валерой легко одержали верх над Веслом и его приятелями. Немного поваляли тех по земле. Никто не ожидал, что из-за подобной ерунды Веселовский устроит в парке стрельбу и превратит рутинную потасовку в смертоубийство. Мне тогда повезло: сами же октябрьские не дали мне истечь кровью, вызвали скорую помощь. А вот Валеру Кругликова медики не спасли.